Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – эрцфюрст
Она слушала с напряжением в лице, заметно волновалась, а когда я закончил, почти вскрикнула:
– Бедные наши сородичи!.. Им нужно помочь!..
– Как? – спросил я. – Поперетаскивать сюда?
Она покачала головой.
– Вряд ли согласятся.
– Когда нужда припрет, – возразил я, – куда угодно переедешь!
– Вы не понимаете, конт, – сказала она, – у эльфов очень тесная связь с лесом, в котором родились. В лесу мы неуязвимы! Потому эльфы так не любят выходить даже на опушку.
– Те выходят, – напомнил я. – Даже дальше.
– Это в каком же они отчаянии, – воскликнула она. – Нет, им нужно помочь! Непременно, это наш долг! Но… как?
Я подумал, сказал твердо и решительно:
– Даже не представляю!.. Но решить можно.
– Как? – спросила она с надеждой.
– Не знаю, – сообщил я. – Это трудно, но можно. Даже легко, если знать, как. И чтоб не самому, это самое главное. Когда другие, это всегда легко!
Она вздохнула, в ее взгляде, устремленном на меня, я мог бы прочесть многое о себе, но предпочитаю, как все мужчины, только комплименты, а сейчас их вроде бы как-то маловато.
– А если, – предположил я, – им сказать, что здесь их историческая родина? Как у нас насчет нашей преданности заветам предков?.. Вернуться, восстановить разрушенный храм… Или они уже демократы, и на предков плевать с высокого дерева?
Она в волнении привстала, но это не королевский жест, к тому же нельзя задерживаться в такой двусмысленной позе, снова села и в бессильном отчаянии сжимала руки.
– Но как им помочь?.. Как помочь?.. Я не представляю…
Я сказал утешающе:
– Ничего, ваше величество! Я вон тоже не представляю, что делаю, но не останавливаюсь, ибо счастье в самом пути, как говорят мудрецы, а куда идешь – неважно! И что делаешь – неважно. Я, бывало, такого… и ничего, потому что мы – романтики!.. Цель неважна, важен процесс!
Она не слушала, беспокойно повторяла:
– Что же делать, как им помочь… Нет, мы просто обязаны, это наша родня, мы все – эльфы…
Я сказал гордо и с достоинством:
– Ваше Величество!.. Я отыскал этих дикарей, как вы точно заметили… или это сказал я? Неважно, я чувствую такое родство душ, ибо я иду в вашем кильватере и полностью живу вашими чуйствами, мыслями, обоняю ваш сладостный запах кожи, ваше…
Она прервала:
– Конт!
– Ваше Величество?
– Конт, – повторила она с нажимом, – у вас есть хитрость, изворотливость и выживаемость, так свойственные низшим формам жизни. Я поручаю вам изыскать способы, чтобы облегчить положение наших несчастных братьев и сестер!
Я воскликнул с восторгом:
– Это так благородно, Ваше Величество!.. Особенно что поручаете именно мне, потому что любой из вашего окружения высокородный и благородный эльф справился бы в два счета, а вот мне придется попотеть и поломать голову во славу всемирного эльфизма и демократии, вместо того чтобы заниматься какой-то человеческой хренью…
Она выслушала с каменным лицом, что-то мутно заподозрила, но лишь наклонила милостиво голову и произнесла торжественно:
– Конт…
Глава 6
Бобик снова несется впереди и подпрыгивает, как тот крохотный и трусливый пажонок. Арбогастр не отстает, довольный, что вырвались из леса, где так много мешающих вольной скачке деревьев.
Впереди выросли высокие стены Савуази, размеры столицы и сейчас поражают: такой стеной можно огородить небольшое королевство, к тому же стена вокруг города толстая и высокая, страшно и подумать, сколько камня ушло. Раньше я о таких вещах вообще не задумывался, а теперь вот, когда не только политик, но и хозяйственник…
На дорогах часто вижу караваны, как с тяжело груженными телегами, это на небольшие расстояния и по хорошим дорогам, так и с навьюченными лошадьми, эти сумеют пройти и через участки с полным бездорожьем.
Ортенберг встретил у ворот дворца, четкий, как идеально работающий механизм, собранный, я ощутил на себе его прощупывающий взгляд, словно могу нести угрозу его сюзерену, князю Ричарду Завоевателю.
Я сказал с высоты седла:
– Благодарю за службу! Все бы так…
Он ответил сильным голосом:
– У меня все, ваше высочество.
Я сказал с намеком:
– Придется тебя повысить.
– Ваше высочество, – сказал он с испугом, – я ничего больше не умею!
– И что? – спросил я. – Вот сколько дураков, за все готовы взяться, а сами только и умеют, что в носу копаться.
– Ваше высочество, – сказал он твердо, – у меня… иное воспитание.
– Хорошо, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал, как и положено лорду, свысока и милостиво, – это весьма, весьма!
И пустил Зайчика рысью по выложенной точно подобранным булыжником дорожке, а справа и слева, за отгороженными невысокими декоративными кустами тропинкам, прогуливаются придворные дамы. Вообще-то бездельницы, но, как горячо уверил сэр Вайтхолд, они необходимы для оживляжа, украшения, как и вот те цветущие кусты, только кусты сидят на одном месте, а эти передвигаются туды-сюды и еще чирикают, чирикают, чирикают…
Услышав бодрый цокот копыт, дамы оборачиваются с интересом, а когда видят меня, такого, ну прямо самому хочется с удовольствием посмотреться в зеркало, как же я хорош, судя по выражению их лиц, улыбаются во все щечки и приседают, приглашая посмотреть на свои арбузики.
Я милостиво кланялся и улыбался, улыбался, женщинам положено улыбаться даже вот так, без причины, как дурак, но это как бы оправдано, потому что с женщинами мы все почему-то дураки, а кто не дурак, то какого хрена он тут делает и зачем вообще живет на свете, умник?
Во дворце начался переполох, все оживилось, народ забегал ускоренно, все выстраивается под нужды верховного лорда, а это значит, что сейчас и сэра Вайтхолда расталкивают, если спит, напяливают на него камзол, надевают цепь и, подталкивая в спину, трусцой ведут в его кабинет, что рядом с моим.
Оставив Зайчика конюхам, а за Бобиком не успеешь, я двинулся в головной корпус, прошел через холл и первый зал, слева торопливо и несколько вразнобой протрубили фанфары, перед ними размахивает руками, словно дирижирует, один явно из поэтов.
Я остановился, спросил резко:
– Эй, а где Чувствий?
Он ответил испуганно и таким хрипло-сиплым голосом, что сразу же закашлялся:
– Ваше высочество, он срочно отбыл!
– Один?
– Нет, взял с собой почти всех бардов, менестрелей и миннезингеров!
– А тебя почему не?
– Я приболел, – ответил он так же сипло. – В жар бросало…
Я подумал, кивнул.
– Ладно, думаю, ты тоже сочинять умеешь?.. Я тут по дороге пестню придумал, да потом то ли забыл, то ли забраковал… Зато припев просто чудо! Ты пестню мою вспомни и запиши, а припев будет этот вот: «Козаки, козаки! Едут-едут по Варт Генцу наши козаки!»
– А что такое «козаки»?
– Козаки, – сказал я терпеливо, – в диких землях их называют вообще казаками, так как правильно выговорить не могут, это такой подвид лыцарей, то есть отборных рыцарей, усато-чубатых по внешности и берсеркеристых в бою, если сильно выпьют. Но, для понимания простого народа, можешь заменить их упрощенным словосочетанием типа «Доблестные орлы на скоростных конях, основная ударная армия вспомогательных войск».
– Ваше высочество!
– Не реви, – сказал я строго. – Подумаешь, длинновато. Ну и что?.. Если есть талант, то никто и не заметит, если где и выпирает малость на какую-то милю. Твори, я всегда поощряю таланты и труд во благо Отечества и ордена Марешаля!.. Государство во главе с мудрым и дальновидным властелином во главе… надеюсь, не нужно указывать пальцем?.. всегда поддержит властителей дум и чаяний народа и с заботливой готовностью укажет, о чем думать и о чем чаянить.
– Ваше высочество!
– Вот-вот, – сказал я нежно-сурово и по-отечески, – все будет хорошо, все будет хорошо, я это знаю… В общем, твори шедевр. Чтобы через неделю даже коровы ту пестню намыкивали!
Твердыми шагами я пошел к себе, там взревел зычно, нужно вырабатывать командирский голос:
– Сэр Вайтхолд!.. Не спать, не спа-а-ать!
Он возник на пороге, живой и быстрый, с таким видом, словно и стоял здесь, когда я ввалился, я даже вздрогнул.
– Тьфу, как вы быстро… Сэр Вайтхолд, вот теперь вам придется сделать перерыв и некоторое время не по бабам ходить, а заниматься государственными проблемами…
– А разве это не вы у нас по бабам? – спросил он в великом удивлении. – От вас и сейчас ими пахнет, даже несет… А какие у нас государственные проблемы, ваше высочество, кроме вас самих?
– Разные, – сказал я сердито. – Вот-вот прибудут две огромные армии, а вы и не чешетесь? Сейчас прут через нашу благословенную Армландию, что оказалась отныне в центре мира! А то и уже вступили в пределы Турнедо, скоро будут под Савуази. Лагеря и бараки готовы? Или пробездельничали?
Он проворчал:
– С вами пробездельничаешь… Мне эти лагеря уже по ночам снятся.
– Уже готовы? – изумился я. – И что в них сейчас, пока армия не подошла? Под склады сдаете или пьяные оргии пополам с бесчинствами устраиваете, словно некая свободная личность? А мне надо, чтобы армии были готовы после недолгого отдыха и пополнения рядов двинуться на жуткий, как вы понимаете, Север.
