Евгений Шалашов - Слово наемника
– Рене, ехать надо, к чему время-то терять… – дернул начальник стражи бургомистра за рукав. – Иначе – все лучшие места разберут. Бери своих приказчиков, я возьму латников…
– Манфред – и вы туда же? – чуть не закричал бургомистр. – Какое серебро?
– Вон во дворе телега стоит с серебряной рудой, – кивнул начальник стражи. – Подойди, пощупай. А указ императора?
– Это не указ, а нелепица! Эту бумагу пьяный писарь сочинил! – нервно бросил бургомистр.
Вот скотина! Я уже много лет не пью. Хотя насчет нелепицы – правильно. Указы пишутся совсем в другой форме, но кто об этом знает?
– Копию снимать будете? – поинтересовался я.
– Какую копию? А, копию…
Бургомистр вытащил из сумочки, висевшей сбоку, где обычно носят оружие, лист бумаги, перо и чернильницу. Старательно переписал «документ», не забыв указать форму, цвет и рисунок печати. На все это он затратил гораздо меньше времени, нежели понадобилось мне, чтобы составить «указ».
Сейчас по городам и деревням Швабсонии «гуляет» около сотни таких «указов». Я написал бы и больше, но закончился пергамент, что прежде служил для оборачивания наконечников для стрел.
Бургомистр и все прочие ушли не попрощавшись. Мои товарищи вернулись к прерванной трапезе. Я же, посмотрев на трактирщика, сидевшего в глубокой задумчивости, спросил:
– У тебя чего-нибудь сладкое есть?
– Чего? – не понял тот. – Какое сладкое?
– Ну сладкое, – повторил я и пояснил: – Рахат-лукум, халва, пряники…
Трактирщик потряс головой. Понятное дело, обдумывал мысль – а не плюнуть ли на все да не отправиться ли в рудники? А тут о каких-то пряниках… Усилием воли хозяин понял просьбу.
– Сладкое? А, сладкое! Орехи есть, в меду. Вкусные! Но – дорогие, – предупредил он. – Их из славянских земель везли. Фунт – полталера.
– Фунта два возьму, – решительно потребовал я. – А еще – свининки собери фунтов так десять. Хлебца там, сыра. Ничего, если мы с тобой серебряной рудой рассчитаемся?
– Пойдет, – кивнул трактирщик. – Только по четверти от чистого веса.
– Грабитель, – проворчал Хельмут, но я уже нащупывал в кармане кусочек серебра, что взял для таких расчетов.
– Сам-то пойдешь на прииск? – поинтересовался я.
Собирая еду и вытаскивая из сундука орехи, трактирщик ответил:
– Вначале-то засомневался, когда бургомистр указ читал. Решил – авось да чего-нибудь добуду. Но подумал малость – чего я туда попрусь? На рудник нынче столько народа повалит, что затопчут друг дружку. Знаешь, как в сказке – пошел мужик у медведя шкуру стричь, а вернулся без головы. Нет уж, лучше я тут свою денежку добуду. Вы уж не забудьте, что обещали…
Мы вышли во двор. Около телеги стояла нахохленная Марта.
– И где вас носит? – гневно поинтересовалась женщина. – У нас чуть серебро не забрали и меня едва не изнасиловали. Ну изнасиловали бы, невелика беда, а серебро?
– Ладно, не сердись, – примирительно сказал я, вручая атаманше узелок.
– Что тут? – подозрительно спросила Марта, распутывая края тряпицы.
– Попробуй, – посоветовал я, усаживаясь в телегу.
Распробовав орехи и умяв половину, Марта крепко обняла меня и прошептала на ухо:
– Хочешь, прямо тут дам? Вот, иди сюда…
Я едва не согласился, но, посмотрев на масляные взгляды, которыми обменялись Всемир и Хельмут, сказал со вздохом:
– Давай попозже, когда из города выедем. Люди кругом…
– Плевать! Что нам люди?
– Советами замучают, – отозвался я словами из старой шутки.
Разбойники расхохотались. То ли – шутку еще не слышали, то ли снимали напряжение.
Отсмеявшись, Всемир поинтересовался:
– Трактирщик-то чего толковал? О чем он просил, чтобы ему первому?
– Ну-ка, ну-ка… – заинтересовалась атаманша. – О чем вы за моей спиной шушукались?
– Да так, – пожал я плечами. – Трактирщик просил, что если у нас барахлишко будет награбленное, то ему первому и продавали бы. Мы и пообещали.
– А кто разрешал?! – взвилась Марта. – Вы что, нового атамана выбрали?
Кажется, Всемир и Хельмут испугались не на шутку. Вжав головы в плечи, они глядели на меня. Еще немного – и заорут как ябеды-школяры: «Это не мы! Это он все придумал!»
– Да ладно, – обнял я женщину за плечи. – Это мы из стратегических соображений. Тем более – тебя-то с нами не было. Ты же не против? Все равно решать-то тебе придется.
Марта притихла и, немножко поворчав, принялась доедать орехи. Я, сунувшись было к узелку, получил по руке. Эх, надо было больше брать!
Вся дорога от заброшенного поселка до входа в рудник была забита народом. Покамест новоприбывшие лишь потрясали копиями с императорского «указа» и голосили, не пытаясь пробиться внутрь ограды. Кажется, каторжников сегодня не выводили из бараков, потому что вся охрана и собаки были собраны у ворот.
Мы с атаманами обосновались неподалеку от рудника, в месте, что я облюбовал несколько месяцев назад. Под камнями еще сохранились тряпки, а могила нищего, убитого мною, оказалась в полном порядке. Хотя чего с ней могло случиться? Но, посмотрев на нетронутые камни, мне стало легче. Еще бы сходить и найти останки парней, но уже поздно: собирать косточки, растащенные зверями и птицами, припорошенные снегом, не имело смысла.
– Получилось, – с удовлетворением сказал Евген, вглядываясь в людскую толчею.
– Еще бы, – кивнул однорукий старик. – Люди всегда хотят заполучить все бесплатно…
– У меня, Андрияш, подарок для тебя есть, – объявил старшой атаман и полез в мешок: – Надевай!
Кольчуга блестела, словно чешуя молодого окуня, и оказалась легкая, как вязаная фуфайка. Я прямо-таки залюбовался, а разбойники завистливо вздохнули.
– Поддоспешник не забудь! – передал Евген плотную кожаную куртку.
Натянув кольчугу, я пошевелил руками – словно на меня сделана…
– Не знаю как и отдаривать, – сказал я. У меня перехватило дыхание и что-то сжалось в горле.
– Уже отдарил, – ответил довольный Евген. – Ты же моему младшему жизнь спас.
– Ну так это – нормально. Сегодня ему спасли, завтра – он спасет… – пожал я плечами, припоминая, когда успел спасти жизнь его сыну? Вспомнил – мальчишка, которого едва не добил седоусый солдат.
– Кольчуг-то я еще понаделаю. А сыновей у меня всего два. Вот если бы… – не договорил Евген, сглотнув комок.
Я подошел к Евгену, пожал ему руку. Все-таки кроме врагов иногда появляются и друзья…
Послышался шум шагов. К нам подошел один из парней, поставленных присматривать за дорогой.
– Гонца от графа Флика перехватили, – доложил разбойник, протягивая Евгену пакет с печатями.
Старшой сломал сургуч, развернул послание и попытался прочесть. Повертев письмо так и эдак, протянул мне:
– Попробуй ты. Тут не по-нашему написано.
Взяв письмо, я слегка удивился. Текст был составлен не на швабсонском языке, а на классической латыни, на которой говорили в Риме до его превращения в империю. Мертвый язык в последнее время был в большой моде. Интересно, а кто на руднике такой грамотный? Неужто старший «гном»? Слегка запинаясь, я сумел-таки прочитать письмо.
– Ну, что там сиятельство пишет? – спросил Евген нетерпеливо.
– Он не сиятельство, а светлость, – зачем-то уточнил я. – Но если коротко, то граф сообщает, что разговоры о разрешении императора копать руду – полная брехня. Всех мужланов, что приблизятся к руднику, – гнать в шею. Желательно без лишнего членовредительства. Сам граф в ближайшем времени прибудет на прииск с отрядом солдат. А еще его светлость выражает озабоченность по поводу задержки обоза.
Последняя фраза вызвала дружный хохот, а мои познания классических языков – сдержанное уважение…
– Ну, отцы-командиры? – насмешливо обернулся однорукий старик к нам с Евгеном. – Что делать будете?
– Пора, – кивнул Евген.
– Пошли, братья-атаманы, – поддержал и я. – Заодно и письмо отдадим.
Мы с большим трудом сумели пройти сквозь толпу. Крестьяне и бюргеры злобно огрызались, когда их распихивали, но, завидев людей с оружием, притихали и позволяли протиснуться.
Постепенно мои товарищи отставали. У входа на рудник народ набился так плотно, что пришлось раздвигать спины рукоятью меча. В проеме калитки, проделанной в воротах, под прикрытием двух арбалетчиков стоял господин Торман собственной персоной. А дальше, в глубине, были видны охранники-надсмотрщики и песики…
Начальник прииска уже устал что-то объяснять и только тупо повторял:
– Нет, господа, на рудник вам нельзя. Будете настаивать – спущу собак…
– Здравствуйте, господин обер-берг-мастер, – поприветствовал я.
– Никак бывший каторжник пожаловал, – равнодушно отозвался «гном». – Как там, на воле? Или обратно проситься пришел?
Кажется, господин Торман принимает меня за того, кто обрел свободу, нарубив серебра по своему весу…
– На воле – чудесно. Послание вам от господина фон Флика, – сказал я, протягивая письмо старшему мастеру.
