Ярослав Коваль - Злое наследие
– На самом деле, мы просто посетим какую- нибудь ярмарку. Надеюсь, до заявления своих претензий не дойдёт.
Почему ты боишься их заявить? Ты ведь законный, признанный сын Лучезарного короля. Если у кого и есть права на земли, так только у тебя, тем более что ты готов за них сражаться и защищать своих крестьян. Все мужики, которые пришли сюда и продолжают приходить, готовы признать тебя своим господином.
– Это да, но… Знаешь, мне не по себе.
– Привыкнешь. Думаю, я соберусь в путь с тобой. И если что, сумею поработать языком.
Обсудив всё, мужики согласились, что придётся собрать отряд, которому нужно будет сопровождать Роннара и Изъежа на ярмарку, где получится обменять то, что у них есть, на то, в чём они нуждаются. Было решено не везти для продажи ни зерна, ни овощей, ни мяса – эти припасы занимают много места, а идут дёшево. Куда выгоднее было предложить на обмен меха и кожи, мелкие изделия из хорошо высушенного дерева, воск и местные специи – и даже трофеи.
Их было немного: в основном оружие бестий и части их доспехов. Бестии пользовались теми же металлами, что и обитатели Опорного, но обрабатывали их как-то хитро, по-своему. Мечи у них получались очень качественные. Тайны обработки, конечно, невозможно было добыть, но можно было использовать чужие материалы по-своему. Многие мастера умели изготавливать из трофейных свои изделия, которые ценились довольно дорого, но работали они обычно при крупных городах, в Иомане таких не было. Так что стоило отвезти трофеи на ярмарку и попробовать их продать. Или обменять.
В посёлке на мысу единственным поборником и хоть какой-то защитой от бестий предстояло остаться Аригису, Роннар готовился в путь. Разумеется, сопровождать его должны были самое меньшее сорок или пятьдесят бойцов. Снарядились как следует и готовились усердно, словно собирались идти на штурм загробного мира. Вместо телег взяли фургоны, потому что за ними удобнее обороняться, а вместо коней впрягли быков – этих труднее напугать, они тугодумны и упрямы.
И, конечно, никто никогда не нападает на отлично подготовленный отряд, в любой момент готовый тыкать самопальными короткими копьями в любой объект, отдалённо напоминающий об опасности. Сражаться пришлось всего раз, и отнюдь не с бестиями, а с жителями окраинной мятловской деревеньки, обитатели которой в связи с новыми жизненными трудностями уже решились потихоньку подрабатывать разбоем, но ещё не научились сперва присматриваться к потенциальной жертве, а потом нападать. Эти запросили пощады после первых же тумаков и признали совершенно справедливым определённое отступное за свою выходку.
Эти ещё не успели цивилизоваться настолько, чтоб первыми напасть, потом, крепко получив по ушам, сразу струхнуть и заплатить, а следом ещё поднять вой, что их ограбили. Тут всё шло по-честному.
Потом был ещё один посёлок, и даже с ярмаркой, но там на новоприбывших посмотрели с таким ожесточением и недоверием, что Роннар даже рефлекторно осмотрел себя: вдруг от постоянных стычек с бестиями сам стал на них походить. Обрастать чешуёй, например. Объяснений тут никто не стал слушать, даже тогда, когда спутники Роннара принялись вспоминать своих родичей и друзей, живущих в Вейфе Мятле. Всё равно путешественников восприняли как чужих, причём опасных чужих, и попросили уехать.
– Раз так, то остаётся ярмарка в Зачии, – сказал Изъеж. – Она большая, и там можно наткнуться на людей мятловского тиуна, но что поделать.
– Странные они тут.
– Да не странные. Просто всего боятся. Когда каждый день ждёшь нападения, и даже соседи от близости бестий сходят с ума: сами начинают нападать, грабить кого попало – тут и от брата с женой примешься шарахаться. Ты уж отнесись с пониманием.
– Придётся.
– Но если ты скажешь им, кто ты есть, они наверняка уступят.
– Это лишнее. Зачия так Зачия. Там заезжие торговцы бывают?
Здесь было уже намного спокойнее, чем у границы; бестии появлялись редко и маленькими группками. Правда, об этих группках местные рассказывали буквально со слезами на глазах, словно о чудовищном цунами или смерче, вольготно разгуливающем по открытому пространству. У Роннара возникло впечатление, что налётчики из Тусклого мира шарятся по Мятле совершенно безнаказанно, от них только прячутся и не пытаются сопротивляться. И крестьян, хоть и с трудом, но можно было понять. Они, в конце концов, привыкли верить, что для другого рождены. Всегда рядом находились княжеские армии, именно от них ждали защиты. Но что-то с защитой не складывалось.
– Между прочим, почти все замки и форты Мятлы уже опустели, – сказал Изъеж, поговорив с местными. – Понятно, чем всё закончится. Думаю, ещё до зимы тут уже всё будет кишмя кишеть бестиями.
– Хм…
– Позволь мне рассказывать встречным о тебе и твоём происхождении. Если князь уже теперь отказался от Мятлы, которая пока не захвачена врагом, то что делать населению? Только на тебя они и могут уповать.
– Ладно. Если после твоих рассказов к нам станут относиться лучше, то я – за.
– Конечно, станут!
Следовало отдать должное Изъежу – он действительно умел договариваться с людьми своего круга, и как-то весело, бойко у него это получалось. Да, в посёлки, встречающиеся по пути, их по-прежнему пускали неохотно, торговлю затевать отказывались, но разговаривали, делились новостями и даже давали советы на тему «какие дороги безопаснее». В одной деревеньке попробовали схитрить и направить отряд через лес, где хозяйничала банда – определённо надеялись решить свои проблемы за чужой счёт. Изъеж с этими тонкостями быстро разобрался, но, поразмыслив и оценив ситуацию, всё же предложил Роннару совету последовать.
Естественно, банда на хорошо вооружённый и довольно крупный отряд нападать не стала, так что лес прошли спокойно, и оттуда до Зачии уже оставались считанные часы пути. В крупном посёлке гостей из Иоманы, как ни странно, встретили радушно. Выделили приличное место на ярмарке, сами подошли узнать новости и очень заинтересовались, как же иоманцы умудряются выживать под бестиями, да ещё столь успешно.
На Роннара приходили смотреть с первого же дня, как только узнали о его происхождении, но по деревенским меркам вели себя корректно, глазели издали, пальцами не тыкали. Наоборот, спешили предложить угощение, и кое-что из нужных припасов уступили по очень низким ценам, а кое-что даже отдали совсем бесплатно.
Единственный, кто вёл себя с иоманцами не слишком радушно – последний оставшийся тут представитель княжеской власти: как выяснилось, даже не тиун, а писарь тиуна, который собирался выезжать, едва только ему будет дано разрешение. Он долго топтался в стороне, краем уха слушая разговоры, потом подобрался ближе и уточнил, не привезли ли иоманцы оброк. Должны же, по идее, ведь урожай убран. Так где деньги?
Изъеж ответил открытым и откровенным удивлением. Платить князю? А с чего бы? Разве князь не отказался от Иоманы, раз вывел оттуда все свои войска? Теперь у них есть свой господин, с которым они и решат вопросы оброка сами. Да, вот он рядом стоит, и это не какой-нибудь князь, а сам сын короля, законный и признанный.
Писарь тиуна засмущался.
– Я, конечно, в этот вопрос не лезу, поскольку мало что понимаю в доказательствах, и кто там как может подтвердить своё происхождение от короля. Но разве сын государя сам может решать, когда и какие земли ему брать под свою руку, пока его выбор не подтвердит король? Короля сейчас нет, а значит, каждый должен владеть только тем, что ему принадлежало раньше.
– Пока короля нет, вопросы распределения земель, если я всё верно помню, – вмешался Роннар, – решает королевская семья. То есть его прямые и законные наследники, одним из которых я и являюсь. Что ты будешь оспаривать? Моё право взять себе земли, которые князь бросил без поддержки, а я готов лично защищать? Или моё происхождение вообще?
Да что вы, что вы! Как я могу оспаривать то, в чём не понимаю! Раз вся Иомана признала в вас королевского сына и своего господина, то мне только и остаётся, что поверить! Конечно, так. Моё дело маленькое. Вы и Вейфе Мятлу хотите принять под свою руку?
– Если Вейфе Мятла этого пожелает, то да. Ведь князь, как я понимаю, и эту область не собирается оборонять.
– Я такого знать не могу, моё дело маленькое. Прошу прощения. – И, механически кланяясь, ёжась под свирепыми взглядами односельчан и более равнодушных иоманцев, чиновничек испарился.
– Ну, вот, – сказал Изъеж, понизив голос. – Теперь новость о тебе пойдёт по Опорному миру семимильными шагами. Все князья узнают о тебе ещё до первых снегопадов.
– Считаешь, заявятся к нам и попытаются меня убить?
– Да ну! Не верится. Зачем, да и как? К нам придётся пробиваться через бестий, для этого нужна большая армия. Кроме того, поднять руку на представителя королевской семьи Лучезарного – это, знаешь, тот ещё шаг. Это святотатство. После подобного приказа против князя могут и свои люди восстать. Они ведь понимают, что если Лучезарный придёт сюда мстить за сына или брата своего короля, то тут камня на камне не останется.
