Даровский Жан - Путник: легенда о забывчивом попаданце
— Мы не сомневались, что ты нас услышишь, мы ждали тебя, чтобы закончить начатое, — прозвучавший голос был мне прекрасно знаком, человек, а вернее то, что до поры до времени натянуло на себя людскую шкуру — тоже.
— На твоем месте я бы так не радовался, — предупредил я, пропуская сквозь кожу броню.
— Думаешь одолеть меня моим же оружием? — тусклые глаза Ольвиона осмотрели меня с ног до головы. — Наивно это.
— Но попробовать-то стоит? Как думаешь? — поинтересовался я, не отводя взгляда.
Муза не ответила ничего. Наверное, обдумывала что-то, по ней, а вернее по безжизненному, иссиня-бледному лицу Управителя было сложно что-то понять. И все же я заметил, как под мертвенной тусклой кожей ходят темные тени, движутся, бугря ее части тела могучего чудовища, заточенного в хрупкую, тесную тюрьму из костей и плоти. Интересно, о чем этот монстр думает, что взвешивает, почему не атакует?
Ответ на вопрос пришел сразу — прямому нападению Муза предпочла диалог. Пока. Я спорить не стал — юлит, значит, опасается, значит, расценивает, как серьезного противника, а это, в свою очередь, означает, что у меня есть неплохие шансы одержать победу — главное, не упустить своих возможностей и шансов.
Муза все это прекрасно понимала и сама, поэтому решила задобрить, отвести глаза уговорами:
— Перед тем, как сразимся, ответь, человек, зачем тебе нужна эта битва? — голос монстра стал спокойным и почти дружелюбным, почти человеческим, настоящим, искренним. — Посмотри на нас? Так ли мы плохи? Разве не мы дали тебе силу? Разве не мы подняли из небытия? Посмотри на себя, путник! Кем бы был ты, не отправься ты за нами в погоню? Не отрицай, это мы дали тебе все — силу, надежду, друзей. Мы — твое божество, твоя Муза, твое вдохновение. Пока есть мы, тебе есть зачем жить, зачем идти дальше. Кем ты станешь, если мы перестанем тебя вдохновлять?
Слова Музы и вправду звучали уверенно и убедительно, но я ждал от нее подобного, поэтому твердо зубрил главное правило такого общения — не верь словам врага, даже если они покажутся правдой.
— Не мути воду и зубы мне не заговаривай! Думаешь, если я не помню своего прошлого, то мои мозги можно списать со счетов?
— А что такого важного в твоем прошлом? — мягко пропела Муза, и глаза ее опасно сверкнули красными огнями.
— Это я хочу спросить у тебя. Разве не твои слова — будто меня подослали убить тебя?
— А ты что же, этого не желаешь? — тело Ольвиона содрогнулось, тварь внутри него больше не могла сдерживаться, похоже, все это напускное спокойствие давалось ей непросто.
— Очень желаю, — не спуская глаз с противника, согласился я. — Только это мой собственный выбор, а не чья-то там наводка. Я попал в этом мир случайно и долго жил в беспамятстве. Я и сейчас не помню первых дней, проведенных здесь, зато в мельчайших подробностях помню последний день там, и того человека, что отправил меня сюда без каких-либо объяснений…
После этих слов лицо Ольвиона перекосила жуткая гримаса. По идее это была улыбка, но улыбался не несчастный Управитель, а сидящая внутри него Муза. Лыбилась во всю пасть, зараза! И чем это так ее мои слова обрадовали?
— Вот как! — обрадовалась тварь, заставив тело Ольвиона сложить руки на груди. — Мы думали об этом… мы на это надеялись… — пробурчала себе под нос, но тут же осеклась и добавила с настойчивостью. — Мы расскажем тебе одну важную вещь. Очень важную. То, что ты на самом деле забыл.
— Вот как? С чего бы такая забота?
— Мы не враги тебе, поверь. Мы ведь с тобой из одного мира, даже броня, что передалась тебе — не трофей врагу, а дар другу, брату. Мы ведь пришли сюда из одного мира, но тебя здесь поработили, лишили разума, памяти, воспоминаний, заставили гоняться за нами, как одержимого. Все это сделал Великий Управитель Плего — злодей, что лишает путников части их души…
— Хватит! — я не стал дослушивать.
Да. Все вышесказанное выглядело весьма логично и даже походило на правду, но в этом-то и была суть проблемы. Такие как Муза не говорят правду, значит, причина моего беспамятства в другом, и уж точно не Плего в этом виноват… Но что же тогда? Я еще раз прокрутил в голове последнее воспоминание. Капсула и меня отправляют сюда без суда и следствия, без объяснения причин, без моего согласия…только это как будто не все, как будто было еще что-то… что-то несказанно, неописуемо важное… что-то…
— Ты упрям, путник, а спорить с упрямцем я больше не буду…
Голос Музы резко изменился, засочился ненавистью и ядом. Наконец-то истинное лицо напоказ — надоело уже это сюсюканье и игра в добреньких и заботливых друзей. После подобных слов чувствуешь себя идиотом, ага. Ты тут такой бегаешь, прыгаешь, гоняешься за чудищем-злодеищем, а оно, выходит, на самом-то деле белое и пушистое все такое, а ты, выходит, дурак и недотепа — не разобрался «ху из ху», так сказать…
Пол под ногами дрогнул. Я ожидал, что, как и в первой драке, управительская шкура треснет по швам и из нее вылезет наша доблестная осьминожка, да только не тут-то было! Ольвион резко попятился к лифту, а через пару шагов зарябил и растворился в воздухе. Вот черт — это же морок! Совсем простая магическая «пшикалка» — пыхнула в воздухе и разлетелась, будто ее и не было.
Все произошло стремительно, и мне пришлось применять тактику мангуста — отскакивать от врага, бьющего в спину, не теряя времени на то, чтобы развернуться к нему лицом. Рискованно, но времени на то, чтобы развернуться уже не было.
Нельзя сказать, чтобы тактика не сработала, просто враг атаковал с четырех сторон сразу. Гадина сидела где-то в полу прямо подо мной, а теперь выпустила щупальца, окружая и не давая возможности выдержать дистанцию. Быстро сориентировавшись, я выскользнул из нацеленного на мои ноги захвата, а потом, встретил удар мощной извивающейся в воздухе конечности бриллиантовым кулаком.
И понеслась! Я крутился волчком, отбивался и уворачивался от мощнейших ударов, прыгал в стороны и вверх, бил изо всех сил. Я отдавал себе отчет, что этот бой может стать для меня последним — сила у врага была огромная, но сдаваться раньше времени я не планировал.
В этот раз Муза скинула свою маскировочную «накидку» почти полностью. Ее шкура слепила глаза — сплошной брильянт, лишь кое-где запятнанный кусками ткани и ошметками человеческой кожи — всем тем, что еще осталось от тела несчастного Управителя. И теперь Муза красовалась, разворачиваясь во всю мощь. Она чувствовала мое состояние, словно насквозь просматривала и, похоже, точно знала, когда у меня сядут батарейки. Будь моя воля, я стал бы невидным и неслышным — дыхание выдавало, да и скорость начала падать.
Чуя мою усталость, Муза принялась гонять меня с удвоенной энергией. Живучасти в этой твари было столько, что ей оставалось только искренне позавидовать. Мои удары заставляли искрить бриллиантовую броню, иногда даже пробивали ее насквозь, но нанести смертельный удар я не мог, а вот Муза, похоже, могла!
Я не успел отскочить от скользнувшего под ноги щупа, и он моментально обвил мне голени, стянул, заставив рухнуть на пол, поднял к потолку и с размаху ударил о каменные плиты. Голову тут же пробило острой болью, за глазами болезненно дернуло, будто они сорвались с мышц и укатились глубже в глазницы, мозги тоже тряхнуло здорово, так здорово, что в горле узлом завязалась тошнота, а взгляд начал гаснуть, то уходя в черноту, то вырывая из подступающего мрака яркие пятна и круги….
Находясь за прочным стеклом капсулы, я ощущал себя рыбой в аквариуме. Это было обидно и глупо. Ну, зачем я послушал парней и поперся к этому сумасшедшему старикашке? Ведь сразу было видно — не бешеная у него собака, нормальная! Просто в суматохе меня куснула, по ошибке, так сказать.
Что меня, собаки что ли раньше не кусали? Кусали сто раз, и не бегал я ни разу по хозяевам за справками. Вообще не запаривался над подобной ерундой. И правильно делал, видать. Надо было и дальше также не запариваться…
Я со злости пнул ногой стекло. В груди росло перемешанное с досадой отчаяние, но досады было однозначно больше. Она даже не давала испугаться, тут же разменивая тревогу на злость.
Пока я проклинал себя за глупость, старик открыл в стене большой проем, где находился пульт управления, видимо, «моей» капсулой. Он копошился, возился, то и дело настраивал что-то, тревожно на меня оглядываясь.
Я обреченно уселся на пол и принялся разглядывать свою «тюрьму» в надежде углядеть хоть какой-то намек на спасение, но такового на глаза мне не попалось.
Вскоре динамик вновь фыркнул и заговорил голосом «профессора»:
— Все готово для отправки. Все показатели в норме, так что удачный исход переноса могу гарантировать на 99 %.
— Да пошли вы! — буркнул я, целясь в находящийся рядом с динамиком микрофон отборной порцией мата, но старик опередил меня:
