Дарья Зарубина - Верное слово
– Не разглядела, Леночка, не успела, – расстроилась Сима. – Сил не осталось. Как бросилась в руки решетниковская формула, так и не удержала пласт. Простите меня, девчата.
Сима едва не заплакала. Если бы не боль от ухода Виктора, не выпустила бы она пласта. Всё-таки сильный маг, на все Советы таких, как они с Машей, – сотни три. Зацепила формула Решетникова кровоточащую душевную рану, вот и не довела Сима поиска до конца. Теперь уж не повторить. После снятия пластов там все следы спутаны. Такой поиск один раз и в самом крайнем случае ведут. Понадеялась на себя, гордыня подвела. Упустила последнюю ниточку. Если бы знать точно, что не было там печати частного решения, найденного Машей, можно было бы не думать дурного о своих. Стыд и вина заставили Симу опустить голову.
Лена и Нина бросились утешать – каждая на свой лад. Громова – грубовато и простодушно, Солунь – молча поглаживая по руке и плечу.
– Может, и правда, новые «серафимы» стране нужны, – проговорила Сима наконец. – Но тогда испытания в Карманове без разрешения и ведома председателя не стали бы проводить. А Игорь знает, чего стоила нам формула. Она и его жизнь поломала. Было бы что на болоте, знал бы Матюшин и от жены не стал скрывать.
– Может, и знал, – бросила на подругу цепкий умный взгляд Лена. – Ты ведь сама видишь, что изменился Игорь. И сила его выросла. Вот он – маг на четырнадцать по Риману, который следы скрывал. Он и мшаника мог разбудить, чтобы кармановцы от болота подальше держались.
Сима и Лена переглянулись понимающе.
– Тогда бы и Марья знала, – нахмурилась Нина. – Не стала бы она нас звать. Но насчёт мужа её – ничего не скажу. Какой-то он смурной, странный, закрытый.
Новый порыв ветра заставил Нину замолчать. Закружило над сквериком облако жёлтых и коричневых листьев. В прореху меж облаков выглянула поднимающаяся ущербная луна, высветив серебристым лучом белый памятник – солдата в длинной шинели, с автоматом, зажатым в крепкой руке, – и надпись на пьедестале: «Безымянным героям». Все трое перевели взгляд на суровое лицо солдата. Памятник смотрел на подруг с молчаливой укоризной.
– Ну что вы, не стал бы от нас Игорь такое скрывать, – опомнилась первой Сима, тряхнула головой, отгоняя пугающие подозрения. – Он знает, что такое формула. Не понаслышке знает. Разве допустил бы, будь его воля, чтобы повторилось с кем-то другим Кармановское болото?! Не может такого быть. Не поверю я в такое. Если и делал что председатель, то только чтобы нас защитить.
– Не нас, – пробормотала Нина. – Мы-то ему что. Марью он защитить хотел. Что, если прав был Отец, и может пойти вразнос формула трансформации? Что, если Ольга там, на Украине, а Маша – здесь…
– Не говори! – хором остановили её подруги, хоть думали все об одном и том же.
– Пока не проверим всего, даже вслух такого не произноси, – прошептала Сима. – Маша нас спасла. Ценой своего счастья спасла, и если можем мы этот долг ей вернуть – вернём. Но сначала во всём разобраться надо. Очень похоже на то, что Игорь от жены подозрения отводит. Для того и мшаника растревожил. Может, и тело последнего бедолаги он на печать приволок, чтобы следов свежих не отыскать было.
– Но пока за руку не пойман – не вор, – подхватила Нина.
– Да, – согласилась Солунь. – С такими обвинениями к честному советскому человеку, да еще и на службе… Сперва надо всё разузнать. А может, всё же Саша ещё жива?
Сима отрицательно покачала головой, но пообещала на всякий случай посмотреть могилу. Это с органикой всё просто: умер человек, похоронили, разложилась плоть, медленно сгнили кости – и нет больше даже у земли воспоминания о нём. А магия, сила – она оболочка другого рода. Не наблюдал никто толком, что с магическим телом после смерти происходит. Будто бы иссякает оно, в землю уходит. Но наблюдали-то все за стихийными магами, а вот поглядеть после ухода за тем, куда девается сила мага профессионального, выученного, опытного, боевого, никто так и не отважился. А уж что с силовым полем мага решетниковская трансформация сделать может, вовсе никто не думал. Потому что формулу на себе испытали лишь единицы. И те никому об этом не скажут. Была бы их воля, сами постарались бы не вспоминать.
– Ты ведь с самого начала подумала, что Марья это? – резко спросила Нина. – Верить не хотела?
– Перестань, Нина, – вступилась Лена, поднимаясь со скамьи. Начал накрапывать мелкий дождь, то и дело налетающий порывами ветер бросал подругам в лицо мелкие капли. Оставаться на улице и мокнуть было глупо.
– Да, не хотела верить, – Сима не двинулась. – И сейчас не хочу.
Нина встала, поглубже запахнула пиджак, поправила юбку, смахнув с плотной шерсти влагу.
– Права Юля, всегда ты в людей больше веришь, чем они заслуживают, – обвинительно бросила Громова Симе в лицо. – Ведь парнишка только-только пропал. Знай мы точно, что это Маша, удержали бы её в городе, уговорили с нами поехать. Спасли бы жизнь ему, между прочим. А ты вместо этого её со мной на болото!
– В том-то и дело, Нина, что не знаем мы, – остановила Сима. – Не в том дело, во что мы верим и чего опасаемся. Если это Маша – наш долг ей помочь. А если придётся, если другого пути не будет – остановить.
– Да если бы ты… – снова заговорила Нина.
– Если бы да кабы, – остановила её Лена. – Сейчас не переменить. Чем бы мы были, если бы друг за друга не держались, подругам не верили? Ещё в сорок первом остались бы в каком-нибудь заснеженном поле. Может, и стоило Машу в городе задержать. Жаль, Сима, что ты мыслями своими сразу не поделилась. Мы бы хоть знали, на что внимание обратить здесь, в Карманове. А так – времени много потеряли. За Машей надо было приглядывать…
– Как по-твоему, что сейчас-то нам делать? – спросила Сима. Она, наконец, поднялась со скамейки, и подруги двинулись в сторону дома председателя. Дождь шёл всё сильнее, так что скоро пиджак Нины и вязаная кофта Симы промокли насквозь. Благоразумная Лена захватила плащ, но с её косынки капала вода.
– Думаю, надо узнать, что Машу к трансформации толкает. Даже если она и оборачивается – верно, не знает об этом, не помнит, как на людей нападает. Поэтому надо осторожно с ней. Мало, что ли, настрадалась?
– Значит, болото нужно проверить, – подхватила Нина. – Разные параметры поиска задать. Найти зоны активности, а потом, например, с поисковым отрядом, Машу по ним провести. И посмотреть, что станется. Если обратится она и контроль потеряет, мы втроём её удержать сумеем.
– За ней понаблюдать надо, – добавила Лена. – Наверняка ведь она что-то подозревает. Если о себе не знает, должна была заметить, что с мужем последние месяцы что-то не так …
«Может, и должна, – подумала Сима. – Я вот тоже должна была: понять, отчего Витя то и дело о «серафимах» спрашивал, адреса выпытывал; почувствовать, что Оли не стало и что Маша оборачивается. Но не почувствовала, не поняла…»
Не замечала напряжённой рассеянности, невольной жестокости любимого. Только сейчас, возвращаясь памятью к его последним дням, заметила, как он переменился. Может, он знал о Маше? Как всегда, хотел сам всё решить, как решил с Олей, но не успел? Не думал, что, заметая след «ночных ангелов», отвлекая внимание «нужных людей» от Кармановского болота, получит магическую рану, от которой не сумеет оправиться? А может, сам пошёл под смертельное заклятье, обрывая единственную ниточку, что могла привести к «серафимам», – свою жизнь, и одновременно давая шанс Симе собрать вместе подруг? Верил, что заметит Сима, если что-то не так, потому и рассказал всё своему учителю, старику Решетникову? Чтоб, случись плохое, вместе они… решили проблему направленным Гречиным с поддержкой потёмкинского заклятья против брони…
«Нет, не мог он сделать такого, – отогнала гадкие мысли Сима. – Ничего не знал. Иначе поделился бы».
Дождь пробрался под воротник. От холода застучали зубы. Выбоины на асфальте стремительно заполнялись бурлящей водой. Подруги бросились бегом к председательскому крыльцу. Нина положила ладонь на ручку двери, но Сима остановила её.
– Сделаем так, – проговорила она решительно. – Завтра я попрошу Игоря проводить меня на могилу Саши и всё там проверю. Правы вы, девчата, ничего упускать нельзя. А вы пойдёте с отрядом и поищете на болоте, что могло на Машу подействовать. Отметите вешками места, а потом проведём мы по ним Марью. Может, то и делу конец.
О том, каким может стать этот конец, думать не хотелось. Обидно было до слёз, что так несправедливо обошлась с ними судьба. Слишком многим пожертвовала Маша Угарова, поступив по совести восемь лет назад. Вот чем обернулась эта совесть. Чужая формула ударила по ней, и не единожды. Сперва – лишив радости материнства, а теперь и вовсе могла жизни стоить. Не заслужила такого Маша.
А кто заслужил? Оля Колобова? Девчонки, что ещё живы, только жизнь ли это – под вечной тенью кармановских лет? Да разве заслужила она сама, Сима, такую участь? Могла бы сейчас преподавать на факультете вместе с Виктором. Не случись всего этого, он ещё жил бы, верно. Да неужели не заслужили «серафимы» за свой подвиг – нет, не славы и почёта – хотя бы покоя и мира?! Разве не выкупили своей болью и кровью у вечности права жить?!
