Гай Орловский - Ее Высочество
Рундельштотт проговорил медленно:
– Сейчас за полночь, в здании могли и не заметить, что башня исчезла… Не забывайте, не все на свете видят в темноте, как мы. Грохота тоже не было. Так что исчезновение башни заметят только утром.
Фицрой, почти подпрыгивая от возбуждения, пошел рядом, спросил свистящим шепотом:
– Придумаешь какие-то хитрости?
Я помотал головой.
– Хитрости – удел умных и слабых. А сильные прут, как быки, выставив рога и ломая все и всех на пути. Когда в руках такое оружие, чего умничать? Умные вообще по домам сидят!
– Хорошо, – сказал он с чувством. – Это по мне! Врываемся и все крушим, понятно. Это я люблю. А как врываемся?
– Попробуем залезть на крышу, – сообщил я.
Он спросил опасливо:
– На четвертый этаж? По стене?
– А что тут такого? – изумился я. – Пауки и то забираются!
– Так мы вроде не совсем пауки…
– Тем более, – ответил я. – Суворов сказал, олень пройдет везде.
Темная грозная стена с каждым шагом становится громаднее и выше, наконец заслонила мир. Фицрой оглянулся, я увидел расширенные в темноте глаза, синева в ночи стала серым цветом жемчужного оттенка.
– А теперь?
Я вытащил из заплечного мешка коробочку, стиснул рукоять. Щелкнуло, коробочка выдвинула крюк с тремя кончиками. Я направил его вверх на верхний край стены, мазнул пальцем по сенсору.
В ладонь мягко толкнуло, крюк улетел вверх, Фицрой даже не рассмотрел мелькнувшую за ним сверхпрочную нить.
– И… что теперь?
Я молча зацепил другой конец за пояс, шепнул:
– Спущу потом тебе. Мы по такой веревке уже спускались, помнишь?
– А там зацепилось? – спросил он с надеждой. – Я не слышал ни звяка, ни стука…
– Крюки обрезиненные, – пояснил я и нажал кнопку.
Меня неудержимо потащило вверх по стене, едва успевал отталкиваться, иначе изотрет морду о камни, а у самого края ухватился за выступающую глыбу и перевалился на ту сторону.
Тихо, на крыше никого, да и отвыкли в полной изоляции держать здесь часового, что хорошо, разгильдяйство всегда работало на прогресс и гуманизм.
Я быстро отцепил застежку со своего пояса, бросил вниз в темноту. Через несколько секунд дрожание натянутой нити показало, что подъемник быстро тащит вверх нечто тяжелое. Я подал руку, Фицрой мягко перевалился через край, тут же вскочил уже с мечом в руке.
– Как здорово, – шепнул он, – хоть и страшно. Я имею в виду, это вот колдовство.
– Вон люк, – сказал я. – Убиваем всех, в плен не брать, тюремщики не люди, они вне конвенции. Как и охрана. Хорошо бы прорваться сразу к покоям принцессы, но не успеем.
Он спросил торопливо:
– Чего ты боишься?
– Вдруг, – ответил я злым шепотом, – кому-то дан тайный приказ в случае опасности убить принцессу?
Он вытаращил глаза.
– Ты… чего?
– Как бы ни ускорялись, – сказал я, – стражи у ее двери все равно первыми могут ворваться к ней.
– Зачем?
– Чтобы убить, – ответил я зло, – будем надеяться, что принцесса в любом случае важнее для Антриаса живой. Или что просто не решится убивать существо королевской крови, да еще молодую невинную девушку.
Он посмотрел на меня дико, словно вдруг ощутил, что я лично мог бы отдать такой бесчеловечный приказ, потому что для демократа и гуманиста никакой приказ не бывает бесчеловечным, а есть только неудачные формулировки.
Я приподнял крышку, вниз идет деревянная добротная лестница, там темно и тихо, хотя скоро утро, даже поздние игроки в кости уже наверняка легли.
По лестнице спустились в огромную вытянутую в длину комнату. На противоположных концах два массивных камина с горящими в них поленьями, стрельчатые арки ведут в соседние залы, пол вроде бы из темного мрамора, но так плотно закрыт шкурами диких зверей, что не углядеть, что под ними.
В центре зала громадный стол, вокруг дюжина массивных кресел из темного дерева, ножки и спинки в затейливых фигурах, на столешнице два подсвечника с толстыми свечами.
– Ого, – прошептал Фицрой.
– Впечатляет, – шепнул я.
– Это здание, – напомнил он едва слышно, – не строилось под тюрьму.
– Ничего, – утешил я. – Человек из всего умеет делать тюрьму.
Тихохонько выглянул в коридор, но услышал там шаркающие шаги, спрятался, пихнув задом нетерпеливого Фицроя. Мимо неспешно протащился зевающий и протирающий глаза сонный стражник с недовольным лицом, крепкий мужик с коротким копьем в руках, но без шлема.
Я пропустил мимо, зашел со спины. Удар пришелся точно в голову, череп хрустнул, Фицрой подхватил падающее тело и оттащил в нишу.
– Умело, – одобрил он. – Часто так?
– Бил в спину?
– Снимал с поста часовых.
– Тихо, – сказал я. – Теперь надо быстрее.
Он вбежал следом за мной в комнату рядом, там еще двое содрогнулись под тяжелыми ударами в затылки и опустились на пол, поддерживаемые нами заботливо, а то вдруг звякнут доспехами.
Фицрой чуть задержался над своим, я оглянулся, он догнал, в руке нож, откуда с лезвия капает кровь, сказал виноватым тоном:
– Не получилось так ловко, как у тебя, пришлось дорезать… На всякий случай, ты уж извини, и твоего по горлу…
– Ладно, – ответил я великодушно, – не жалко.
Еще одного часового увидели у самой лестницы с четвертого на третий, Фицрой прошептал:
– Далеко, сволочь, не достать… А начнем подбираться, заметит. Он к нам лицом.
– Попробую, – ответил я так же тихо.
– Начнется шум, – предупредил он.
Я приподнялся и, задержав дыхание, с силой метнул нож. Фицрой замер, уже готовый к яростной схватке, а часовой вздрогнул, в его глазнице появилась торчащая рукоять ножа.
Он не рухнул, а тяжело сполз по стене, а рядом со мной Фицрой прошептал с глубоким уважением:
– Ну ты и зверь…
– Вообще-то, – сказал я скромно, – я целился вон в ту статую. Он пошел бы проверить, что там за шум, а мы бы проскользнули.
Он засопел, не зная, верить или решить, что издеваюсь, тем временем добежали и переступили через труп, я нагнулся и выдернул нож, сразу же вытерев лезвие об одежду.
– Я тоже так умею, – шепнул он, – только у меня не втыкается. И летит мимо, зато шумно. Но сам бросок у меня красивее!
Быстро сбежав по лестнице на третий этаж, услышали голоса и торопливо шмыгнули в первую же попавшуюся комнату, где, как я рассмотрел через перегородку стены, пусто.
– Сюда идут, – шепнул я, – пригнись вот за этим креслом…
Глава 15
Он присел, но ответить не успел, дверь распахнулась, в комнату ввалились двое: могучего сложения обнаженный до пояса стражник, в одной руке глиняный кувшин с вином, другой обнимает за голые плечи полную женщину.
У нее платье сползло с левого плеча, но мужик напрасно вслепую шарит пятерней, лицо у него такое, что на вопрос «Милый, как ты находишь мою грудь?» сейчас тупо ответит «Я ее еще не нашел…», что и понятно, ее тяжелое вымя висит на уровне пояса.
Когда прошли мимо нас, Фицрой начал приподниматься, готовый ударить в затылок, самый надежный способ не дать вскрикнуть, я знаком велел сидеть.
Стражник провел женщину через комнату до противоположной двери, шлепнул по заду.
– Лерна, ты в постели даже лучше, чем на кухне… ха-ха!.. Завтра не пускай Живоглота, вдвоем позабавимся…
Она сказала капризно и с игривым смешком:
– А почему не втроем, как обычно?.. Мне понравилось…
Он расхохотался, вытолкал ее в коридор, запер и пошел обратно, но вернуться не успел, с той стороны дверь распахнулась, ввалился еще один, такой же высокий и крепкий, голый до пояса, играющий мощной мускулатурой.
– Крагак, ты уже отвел Лерну?
– Меньше играть надо было, – ответил первый наставительно. – Нельзя в одной пятерне удержать две… ха-ха!
– А мы бы держали по одной, – заверил новый, – ну что ты за друг?
– Пусть отоспится, – сказал Крагак уже серьезнее. – Ей готовить на тридцать человек, а когда у нее недосып, то похлебка всегда пересолена…
– Ладно…
Они пошли было к двери, но Крагак остановился, замер. Я видел, как крылья его крупного носа начали широко раздуваться и схлапываться.
– Чего? – спросил второй.
– Что-то непонятное, – пробормотал Крагак. – Новые запахи… Кто здесь только что был?..
Я торопливо поднялся, он начал оборачиваться, я с силой ударил его в затылок. Второй, услышав звук удара, пригнулся, как зверь, и оказался лицом к нам в тот момент, когда Фицрой ударил мечом плашмя.
Один и другой рухнули, мой уже с залитой кровью головой и в беспамятстве.
Я сказал быстро:
– Сволочь!.. Пьяный, а какой чуткий.
– А мой шустрый, – прошептал Фицрой нервно. – Еле успел… Он уже рот открыл для вопля, видел? Как я только успел, я еще шустрее, какой же я молодец, а еще красивый и нарядный, ты заметил, что у меня новые сапоги?
