Виктор Костин - Люди и Нелюди
Мир Этелла. Благословенный мир.
Немножко истории
Сто лет назад был сменен календарь и вместо тогдашних двенадцати месяцев в году их стало или осталось всего десять. Зато по сорок дней в месяце их стало вместо прежних 35 дней и летней половинки. Раз в восемь лет один день добавлялся, он никак не считался, но нужен был для более точных астрономических расчетов длины года.
Власть империи Руси представляла собой монархо-республиканско-церковный строй. Почему так? Потому как был монарх, император Владен, и двухпалатный парламент. Он состоял из представителей двух республик, входящих в империю Руси, и десяти опять же представителей от глав провинций-губерний, это наиболее близкое понятие, и высший, божественный – от жречества и его уже двенадцати представителей от всех богов. Правда, в основном от Единого и не полных жрецов от остальных богов, но об этом будет сказано дальше.
Вот такая смесь, непонятно чего и с чем. Это когда-то непримиримые враги, республиканцы и иже с ними и почитатели Бога или – правильно – тогда еще богов. Война между ними была страшная и кровопролитная, но в силу слишком больших потерь в своих рядах, да и просто потерь рядового населения, их поддерживающего, они вынуждены сейчас мириться между собой.
Как ни велики были их совместные претензии друг к другу, но за многолетнее совместное проживание и притирание друг к другу они таки нашли некий компромисс, и вот уже сто лет империя Руси прекрасно себя чувствовала и разваливаться пока никак не собиралась. Это несмотря на вот такие довольно сложные внутригосударственные интриги, в результате которых пришлось кроить даже месяцы, да и счет переводить только в десятичный, тогда как раньше был и десяти– и двенадцатеричный, ходивший параллельно. Рядовых граждан из плебеев и дворян всех сословий это все никак не касалось, и слава Всевышнему.
Сто лет назад, как читал Витоли, была тьма религий и различных богов.
Всего двенадцать, но ведь для Витоли это уже количество. Ужас просто и как это возможно – не было стройной десятичной системы, как сейчас. Каждый верил в кого хотел и творил что хотел. Вот тогда и пришел Великий, или, как его звали сейчас, Всевышний и Единый в одном лице, и навел во всем строгий порядок.
Причем если в государстве Руси порядок наводился более-менее мягко и неторопливо, то в Немецкой – это в соседней и союзной республике – уже дело было чуть пожестче. По крайней мере это так писалось в учебниках истории Руси и мира. Про войну в Халифатах – это соседняя и уже не союзная страна, с которой у Руси такой вооруженный нейтралитет, – то там резня, говорят, была будь здоров, это в вольном переводе и понимании самого Витоли. Все-таки к ним в Халифаты пришел не сам Всевышний, а только его представитель.
Это все описывали в учебнике той истории Руси, что между делом, игра в боло, и ремнем отца, иногда почитывал Витоли.
Какой-то Просказатель, или как-то чуть по-другому, на руси это дословно переводилось целой заумной и длиннющей фразой, но учителя допускали, если просто сказать «Просказатель», что Витолю безмерно радовало, ибо историю он не любил, как и все остальные предметы, впрочем тоже, за исключением пения и… рисования.
Что там за война случилась, было ему непонятно и «до звезды», как говорят, но в результате на Руси осталось около не более сотни миллионов человек всего населения из более чем трехсот миллионов на время ее, войны, начала. У немцев и того меньше, всего около 80 или где-то половина от былого их количества, а в халифате примерно 120 миллионов человек, сколько их было до прихода, никто теперь и не знает. Раньше не считали, но, наверное, и за миллиард переваливало, как говорил учитель по той истории Руси Смилин Старович.
Это просто громадное число в голове у Витоли даже и не укладывалось. Когда же он пытался выписать все нули на доске и не ошибиться при этом, то по три раза пересчитывал, переписывал, сомневаясь, правильно ли, благо никто не видел тогда его. А то было бы стыдно перед девочками из класса, а особенно перед одной одноклассницей Мартой. При воспоминании о ней Витоли краснел, даже будучи один, и количество нулей здесь было совершенно ни при чем.
Все тогдашние преобразования, в понимании Витоли, вылились в то, что сейчас требовалось один раз в неделю (десять дней – местная неделя, здесь и далее адаптировано под наш календарь, насколько возможно, и правильно, «декада» будет наименование ее) в первый выходной, соответственно, девятый день недели, надо, и до обеда желательно, сходить в храм Всевышнего. Там вместе с молитвой благодарения за мир во всем мире, и здесь это не иносказательно даже, прослушать там же еще и небольшую лекцию. Слушать ее надо обязательно, – делал пометку Витоли для себя. Потом, зараза, обязательно спросят про нее в школе, и придется еще и держать экзамен после, по окончании уже учебного года.
Здание храма Всевышнего было большим, если не сказать огромным, и больше напоминало столичный институт, где Витоли как-то был с экскурсией всем классом. Оно, кстати, поэтому и называлось «Храм-институт Всевышнего», где было много кафедр, по мнению, Витоли – просто больших помещений, но сказали – кафедр, ну и ладно. Эти помещения были для всех возрастов и разных степеней приближения к Всевышнему.
Благодаря своей достаточно неплохой памяти, Витоли пока проскакивал и экзамены по этим лекциям-беседам богословов сдавал с ходу. Не то чтобы там уж сильно придирались, но это были совмещенные экзамены и по всем законам государства Руси в том числе. Не только одни божественные заповеди, поэтому приходилось существенно напрягаться, что он не сильно любил, а еще меньше понимал, что и зачем это все ему надо.
Законы Руси были строгие, по сравнению со старыми, той, еще старой империи, это так, как говорили все учителя. Да и его отец подтверждал, при редких, эх-хе, раньше и довольно частых беседах в последнее время сейчас.
Один закон о курении чего стоит – и чего к нему придрались? Не такая уж и большая проблема, как на взгляд самого Витоли.
Ну курит кто-то – и что с того? Правда, раньше, говорят, курили какие-то травы, вызывающие то ли привыкание, то ли отравление, короче, Витоли ничего не понимал в этом, да и не интересовался, в общем, сильно этим.
Сейчас все было по-другому, это его просвещал как-то под настроение отец. «Курение, сын, только после твоего совершеннолетия, это в двадцать один год на Руси у нас. Считай, после обязательной службы в войсках самообороны или флота, – понял, сын?»
В общем, на Руси призыва как такового и не было, но дворянин, каждый дворянин обязан. В смысле он не обязан по призыву, но по велению совести и долга должен отбыть два года после совершеннолетия, где укажет император Руси.
Во где ужас – вздрагивал он всем телом тогда.
По поводу же курения Витоли так думал: и зачем оно ему после совершеннолетия надо? Нюхал он тот табак, не понравилось ему совершенно.
Отец его иногда курил, редко, но все же. Закон о табаке, кстати, его учили одним из первых. Первую сигарету можно получить только по паспорту, серьезная такая гербовая бумага и с фотографией, это только для дворян и опять-таки с 21 года.
Фотография появилась совсем недавно, и качество ее было пока не очень, Витоли так рассуждал, листая документ отца, что он нарисует портрет отца и лучше, если что.
Сам Витоли неплохо рисовал, иногда под настроение и одноклассников мог после матча изобразить, на фоне, допустим, «активных» ворот. Можно и одноклассниц, но он пока стеснялся этого и сильно стеснялся.
– Тебя запишут, – нудил с объяснениями отец, как лицо в данном случае заинтересованное, – в магазине присвоят там номер, и можешь брать сколько хочешь. Даже можешь послать своего будущего сына или дочь за ними потом уже, и неважно кого. Он называет номер и получает, что хочешь.
Видимая ловушка и несуразность очень проста, как любил порассуждать с ним отец после кухни, где они, отец с мамой, бывало, приговаривали бутылочку вина на двоих.
Если выяснится, что он, Витоли, например, взял не отцу или кому там еще, а себе и сам, то на первый раз он получает суток пятнадцать отработки или на ферме за городом, или по городу чистить канализацию, или вот улицы от вездесущего конского навоза их «яблоки» убирать. Причем это к любому сословию относится. Отец приводил в пример сына самого губернатора Семила. Если же выяснится, что родители разрешают своему сыну курить сами и не принимают никаких мер воздействия, то один из родителей получает сразу срок, один год тюрьмы. За что такие строгости, Витоли было совершенно не понятно. Правда, и действовало, на улице курящих практически нельзя было встретить, только в парке иногда забивали костяшки пожилые дворяне, вышедшие в отставку. Вот те курили, Витоли около них раз стоял, там дышать же невозможно было, поэтому закон он даже где-то одобрял про себя. Особенно когда надо было сбегать отцу, а его в этот момент ждали ребята на боло.
