Кристи Голден - Варкрафт
Дуротан закричал и с места прыгнул вперед, ударив колдуна в грудь головой, точно тараном. Тот, покачнувшись, отступил на несколько шагов, но Дуротан не дал ему шанса очнуться. Сжав здоровый кулак, вождь Северных Волков начал наносить удар за ударом. Каждый раз, когда его кулак врезался в неестественно-зеленую плоть, он заставлял себя вспомнить лицо одного из Северных Волков, раздувая пламя ярости и праведной мести. Курворш. Шаска. Кагра. Закра. Низка.
Драка.
Го’эл.
Ушей Дуротана достиг некий звук – но не пение крови в его собственных венах и не крики наблюдавшей за поединком толпы. Голос принадлежал человеку, и все же не совсем – и этот голос нараспев выводил заклинание. В груди Дуротана вспыхнула надежда. Гул’дан должен был стоять возле портала и высасывать жизни невинных человеков, чтобы открыть Великие Врата и привести в этот мир остальную Орду. Но вместо этого он был здесь, на поединке с Дуротаном.
Однако Гул’дан тоже услышал это и обрушил сжатый кулак на искалеченную руку Северного Волка. Тот взревел от боли и лишь волевым усилием избежал беспамятства, но все же отшатнулся назад и рухнул на четвереньки.
Гул’дан выругался, не пытаясь развить преимущество.
– У меня нет на это времени, – пробормотал он. – Чернорук!
Военный вождь оценивающе взглянул на Дуротана, подмечая и бесполезно повисшую руку, и кровь на лице и теле, и судорожное, прерывистое дыхание. Затем он перевел взгляд на Оргрима и на флаг, который Дуротан так дерзко швырнул в грязь. И, наконец, он обернулся к Гул’дану.
И ухмыльнулся.
– Это мак’гора, – сказал Чернорук. – Мы не отступим от наших традиций. Продолжай бой!
Гул’дан пронзил военного вождя яростным взглядом, и Дуротан ощутил новый прилив надежды. Если Чернорук уже понял, как злобен и бесчестен Гул’дан, то поймут и остальные.
Колдун снова набросился на Дуротана, но теперь в нем уже ничего не осталось от глумливой самоуверенности – лишь отчаяние и дикая спешка. Это делало его удары сильнее, но также и лишало его осмотрительности. Снова и снова Дуротан уклонялся от ударов, которые могли бы сокрушить его череп, и сам удачно пробивал защиту колдуна, пусть и одной рукой. Но когда Гул’дан попадал в цель, ему невозможно было противостоять. Дуротан уже не раз успел почувствовать, как под кулаком колдуна трещит сломанное ребро, однако не собирался сдаваться.
«Продолжай драться. За свой клан. За тех орков, что еще живы. За их детей».
Удар в живот, заставивший его согнуться пополам и отшатнуться в последнюю секунду. Еще удар, на этот раз скользящий и стоивший ему зрения в одном глазу. Дуротан готов был вынести все.
Он продолжал бой. И чувствовал, что расклад меняется.
Там, где раньше звучали насмешливые крики и издевки, сначала воцарилась тишина, а потом послышался восхищенный шепоток. Гул’дан крутанул головой и уставился на орков. На «свою» Орду.
А затем, скривив губы в презрительной гримасе, он прижал ладонь к груди Дуротана и начал высасывать энергию противника.
Толпа ахнула. Кто-то гневно крикнул:
– Гул’дан ведет нечестную игру!
Даже чувствуя, как жизнь перетекает из его тела в Гул’дана – отчего колдун становился все чудовищней, – Дуротан ощутил радость. Теперь Гул’дан уже не мог скрыть дело рук своих. Дуротан знал, что сейчас он похож на пленников-дренеев, чьи выпитые до дна тела были изуродованы и ужасны в смерти. Он заставил Гул’дана явить Орде свое истинное лицо.
Гул’дан убрал руку, окутанную белой дымкой жизненной субстанции Дуротана, сжал кулак и со всей силы ударил Северного Волка в грудь. Боль была невыносимой. Дуротан отлетел на несколько шагов и тяжело рухнул на землю. Сейчас лишь тончайшая нить соединяла его с миром живых.
Ропот толпы усилился.
– Ты жульничаешь, Гул’дан!
– Позор!
– Это не по-нашему!
Дуротан должен был встать, еще один только раз. Каждый мускул и сухожилие, каждая капля крови в его теле корчились в нестерпимой агонии. Поборов слабость лишь страшным усилием воли, он поднялся и встал, пошатываясь. Вождь Северных Волков уже едва мог дышать, однако, набрав воздуха в легкие, он выкрикнул:
– Гул’дан! У тебя нет чести!
С низким рычанием, делающимся все громче при каждом шаге, колдун набросился на Дуротана. На сей раз он не стал размахивать кулаками, а распахнул руки, обхватив врага. Дуротан пытался вывернуться, но у него совсем не осталось сил, а сжимавшие его руки были крепче железных прутьев. Гул’дан притянул его к себе в гнусной пародии на объятие, уже совершенно не обращая внимания на крики Орды. Он прижал быстро усыхающее тело Дуротана к груди, чтобы увеличить поверхность, с помощью которой вытягивал жизненную энергию Северного Волка. Дуротан почувствовал, как хрустнул его позвоночник. Сквозь туман агонии он видел странный золотистый свет, льющийся из его тела. Это его жизнь (или душа? – он не знал наверняка) покидала хозяина, чтобы утолить ненасытный, наведенный Скверной голод колдуна. Гул’дан смотрел на него с дикой торжествующей улыбкой, расхаживая по арене поединка и показывая Орде тело умирающего Северного Волка. А потом, когда, наконец, высасывать было уже нечего, колдун с отвращением отшвырнул Дуротана.
Вновь ему было уже не встать.
Северный Волк понял, что смотрит снизу вверх на Оргрима, но говорить уже не было сил. Он попытался умоляюще поднять руку, однако смог лишь чуть заметно пошевелить пальцами. И все же Оргрим понял. В глазах бывшего побратима блеснули слезы, и он кивнул. Он – тот, кто предал Северных Волков – теперь должен был говорить от их имени.
Так и надо.
Орки увидели. Дуротан совершил то, за чем пришел.
И этого было достаточно.
* * *Оргрим оглядел собравшихся орков.
– И вы последуете за этой тварью? – воскликнул он, вложив в одно слово всю свою ненависть и презрение. – Неужели? Вы последуете за этим демоном? Я – нет. Я последую за истинным орком. За вождем!
Толпа наблюдала. Над головами проносился ропот.
– Он сейчас даже не похож на орка, – услышал Оргрим.
Гул’дан стоял, отдуваясь, молча бросая им вызов. Оргрим заметил, как несколько воинов развернулись, чтобы уйти. Он также обратил внимание, что у некоторых из них кожа была зеленоватой. Эти орки увидели, что их ждет, если они продолжат якшаться со Скверной, и решили выйти из игры.
Оргрим вновь обернулся к преданному им другу и вождю. Дуротан, сын Гарада, сына Дуркоша, лежал неподвижно. Но он умер так же, как жил – храбро, с верой в сердце, в справедливом бою против ужасного врага.
Оргрим вспомнил слова Дуротана, произнесенные еще до того, как Северные Волки отправились на юг и присоединились к Орде: «Есть лишь один нерушимый закон, одна традиция. И он гласит, что вождь обязан поступать так, как будет лучше для его клана».
Сегодня клан Дуротана не ограничивался Северными Волками. В его клан вошла вся Орда.
Оргрим опустился на колени рядом со своим павшим вождем и, взявшись за один из клыков, выдернул его из челюсти погибшего.
– Это для твоего сына, – сказал он Дуротану, – чтобы твой дух смог наставлять его.
– С тобой я разберусь позже, Оргрим Молот Рока, – пригрозил ему Гул’дан.
Несколько орков шагали прочь, возмутившись только что увиденным омерзительным представлением. Один из них, сплюнув, сказал:
– Твоя власть не стоит такой цены, колдун! Оргрим замолчал – ему было интересно, чем это кончится. Гул’дан, чуть ли не исходя пеной от ярости, поднял руку. Трое орков, которым не повезло оказаться рядом с ним – включая, как заметил Оргрим, и тех, кто был верен колдуну – забились в агонии. Их жизненная субстанция была не высосана, не извлечена, а безжалостно вырвана из их тел. Белая магическая энергия хлынула в протянутую ладонь Гул’дана. Затем колдун вскинул вторую руку, и из нее потекла тошнотворная, слишком близко знакомая им зелень Скверны.
– Кто-нибудь еще? – вызывающе спросил Гул’дан.
Те, кто еще не успел убраться подальше от разгневанного колдуна, неловко переминались с ноги на ногу. Оркам не хотелось оставаться, но и умереть, как их товарищи и как Дуротан, тоже не хотелось.
– А ты, военный вождь?
Переполненный энергией Скверны, Гул’дан крутанулся на месте и выбросил руку вперед, направив всю накопленную силу прямо на Чернорука. Военный вождь покатился по земле, крича и извиваясь. Его тело корчилось и чудовищно изменялось.
– Ты примешь Скверну, – прокричал Гул’дан, перекрывая мучительные вопли Чернорука, – и станешь сильнее всех орков, в настоящем или прошедшем! А когда Скверна преобразит тебя, ты сокрушишь мелкозубых!
Зеленая волна пронеслась над Черноруком и сквозь него. Мышцы орка раздулись так, что с тела посыпались куски брони. Отростки, похожие на наполненные зеленой кровью вены, обвили его тело и даже металлическую руку-клешню. Чернорук поднял голову, и его глаза озарились пламенем Скверны, настолько ярким, что из них начала сочиться зеленая дымка. Оргрим отвернулся – его тело и душа преисполнились омерзением. Было уже слишком поздно для Дуротана, и слишком поздно для Чернорука. Однако не для него и не для тех немногих, что заново взглянули на колдуна и его козни благодаря жертве вождя Северных Волков.
