Анна Виор - Легенда о свободе. Буря над городом
– Он не скажет более ничего нового, – вдруг объявил Мудрец Ташив. – Забери эффа, Куголь Аб. А ты, Левый Исцеляющий, залечи все его раны. Все до единой! Вымыть его и давать ему есть столько, словно перед «судом эффа»! Через неделю я передам его в руки императора Хокой-То с Правами. Пусть пошлет за ним зверя в черном ошейнике – это худшая смерть для него.
Старик услышал и взвыл в своем безумстве, вызванном ужасом. Куголь отозвал эффа, а палач вытащил за шиворот Кай-Лаха из угла. Исцеляющий же исполнит приказание Хатара Ташива, только когда пленника вымоют с щелоком.
Указующий, а после и Куголь с эффом, следующим за ним, словно пес, покинули камеру и подземелье. Мрачные заплесневелые стены сменились глянцевой мозаикой, а грязь под ногами – красными и желтыми напольными плитами, надраенными рабами до блеска. Коридоры Обители на нижних ярусах не пустовали никогда, и сейчас идущим Мудрецу, его Служителю и зверю встречались многочисленные рабы и слуги, спешащие по указаниям Перстов либо выполняющие, без всяких указаний, необходимую работу, для которой были рождены. От зверя Куголя шарахались и рабы и свободные и на него самого смотрели с опаской: смерть без ошейника ходила за ним по пятам и слушалась его команд! Никто не понимал, что Угал не способен больше убивать. Сам Куголь с трудом в это верил.
Куголь рассуждал об Идае Маизане. Как мог он узнать о том, что император разгневан, и так своевременно сбежать? В его покоях нашли лишь сброшенные, словно старая кожа змеи, одежды Мудреца. Никто из Служителей Обители не видел, как он уходил, а его узнали бы и переодетым. Разве что он вовсе потерял остатки своей чести и сбрил бороду.
Хатар Ташив поощрял рассуждения своего верного слуги, страстную жажду Куголя докопаться до истины, его способность замечать детали. Мудрец иной раз обсуждал с ним свои мысли и спрашивал мнение Аба, только поэтому Куголь позволял себе думать столь непочтительным образом хоть и о бывшем, но Персте Света.
Все личные рабы Идая Маизана и Служители Обители при нем были схвачены и допрошены. Но никто из них ничего не знал. Не оставалось сомнений, что Маизану с самого начала помогали тарийские Долгожители. Говорили, что они способны перемещаться мгновенно из одного места в другое и разговаривать друг с другом, находясь по разные стороны гряды Сиодар.
Куголь Аб вспомнил о рабе Рохо. А ведь он так и не понял до конца, чего хотели добиться тарийцы, похищая красный ошейник тогда, когда у них был доступ к тысячам зверей уже без ошейников на острове Коготь, через продавшегося им Идая Маизана. Его господин Хатар Ташив тоже не видел связи, но она была. И Куголь Аб чувствовал нутром, что связь эта важна.
Куголь не глядел на пробегающих мимо и склоняющихся при этом в поклонах рабов или слуг, но взгляд его невольно остановился на худощавом подтянутом немолодом арайце в одеянии Служителя Обители, таком же, как и у Куголя Аба, только жилет его был не желтого цвета, а темно-коричневого и в поясе отсутствовало золото. Лицо этого человека показалось смутно знакомым Абу.
«А ведь Рохо был тарийцем!» – пронеслось у Аба в голове. А он и забыл… К великому своему позору, Куголь не вспомнил до сих пор, что Рохо был родом из Тарии и именно за это к'Хаэль Оргон его и купил. У его прежнего хозяина, да хранит память об огне Оргона оставшийся пепел, была страсть покупать рабов из разных стран. «Все народы под моей пятой», – любил повторять к’Хаэль. Среди рабов его был и уроженец Мата-Сон – огромный чернокожий человек необычайной силы, и северянин с нежной кожей, что не выносил жаркого солнца, который попал в Ару случайно из Ливада, и годжийский пират, что назван был Рулком, и даже кутийцы. Когда, выиграв с большими потерями войну с Кутой, войска императора захватили пару сотен кутийцев – в основном женщин и детей – и обратили их в рабство, то никто не желал покупать их. Говорили, что мальчики вырастут и убьют хозяина во сне, а за женщин рыжие воины будут мстить до последней капли крови, не жалея своих жизней и не щадя семей поработителей. Воинам, что так и не смогли продать захваченных рабов, пришлось попросту убить их почти всех. И только к'Хаэль Оргон выказал желание приобрести беременную кутийку, от которой родился потом раб Ого. Оргон хранил Права чужеземных рабов в специально отведенной комнате, не выбрасывал их и после смерти невольника. Он не стремился сохранить такому рабу жизнь и не делал для него каких-либо исключений. Кутийцы ли, ливадийцы – работали они наравне с другими; если убегали, то за ними посылали эффа. Для хозяина важно было купить такого раба и назвать своим, дальше он терял к нему интерес. Поэтому бывший старший смотритель эффов и забыл о том дне, когда к'Хаэль Оргон, довольный сделкой, приказал ему забрать из повозки слабенького на вид светлокожего мальчишку и отвести к баракам. «Наконец-то тариец», – улыбался хозяин и отвешивал золото худощавому невысокому человеку со скуластым лицом. А Куголь Аб еще думал тогда, как опасно иметь невольника из Тарии… Худощавый скуластый… Он резко остановился и обернулся. Пока Куголь Аб предавался воспоминаниям, тот самый, показавшийся ему знакомым, Служитель уже почти скрылся за поворотом. Это ведь был он! Он привез раба Рохо! Он получал золото из рук Оргона!
Хатар Ташив сразу заметил, что Куголь смотрит кому-то вслед, и произнес:
– Догони его, приведи сюда.
И Аб сорвался с места, настигая узнанного. Тот не ожидал никакого подвоха: Куголя он не помнил. Но эффа, бегущего следом за человеком, испугался.
– Пойдем со мной! Указующий хочет видеть тебя! – приказал Аб, который из них двоих был старшим Служителем. – Как твое имя?
– Кид Шайт, – ответил человек и, поклонившись, пошел с ним, сторонясь зверя.
– Кому ты служишь?
– Мудрецу Адаву.
Хатар Ташив неспешным шагом уже преодолел большую часть пути по нижнему ярусу, и сейчас, когда Куголь Аб и Шайт нагнали Указующего, тот уже поднимался к своим покоям наверху. Аб следовал за господином молча, как его эфф Угал следовал за ним.
И лишь достигнув своих покоев, опустившись на обитый шелком диван и приняв из рук рабыни кубок с освежающим напитком из сока лимона с медом (Персты Света не прикасались к вину), Мудрец Ташив удостоил вопросительным взглядом Куголя Аба, давая ему понять, что желает узнать, почему он обратил внимание на этого человека и привел сюда.
– Кид Шайт, – сказал Куголь, глядя в глаза узнанного. Ошибиться он не мог. Лиц Аб не забывал никогда, – десять лет назад ты продал к'Хаэлю Оргону из рода Холо мальчика-раба по имени Рохо, тарийца. Где ты взял его?
Кид Шайт испугался, глаза его расширились, и прежде чем взять себя в руки и ответить, он невольно сделал шаг назад, к двери. Это не осталось незамеченным ни для Куголя, ни для Указующего.
– Я купил его…
– У кого? – продолжал спрашивать Аб.
– У одного человека… Я не знаю его имени… Он предложил мне раба, а я купил. За малые деньги… – говорил он слишком поспешно и слишком невнятно для правды. – Я лишь хотел получить прибыль… Мальчик был тарийцем, всякий бы это увидел… темные волосы, светлая кожа и глаза… А я знал, что к'Хаэль Оргон покупает всех рабов-чужеземцев за хорошую цену… Так и случилось.
Хатар Ташив сделал едва заметный и понятный лишь служащим ему знак рукой, и двое крупных сильных рабов схватили Шайта.
– Отведи его к истязателю, Куголь, – повелел Мудрец, – и пусть ответит на твои вопросы правдиво.
Куголь Аб поклонился и поспешил в том же направлении, откуда они с Указующим только что пришли. За ним вели вопящего Шайта. Угал тоже не отставал.
Годже Ках
Потоки исцеления в Годже проснулись раньше него. Он завертелся на своем ложе, еще не осознавая, что происходит, а когда осознал, с ужасом открыл глаза и его затрясло. Неужели снова? Опять Древний будет использовать его Дар? Нет! Нет! Нет… Годже застонал, глядя неподвижно в потолок над кроватью.
Было утро, но вчера ему удалось заснуть лишь далеко после полуночи, в виске стучала боль от недосыпания. Плотные занавески на окнах задернуты, и в спальне царит полумрак. Годже почувствовал, что его Сила тянется к чему-то в этой комнате, сладковатый запах крови ударил в ноздри, и он вскочил, рывком садясь на край кровати.
– Ках… помоги… – слабый хриплый голос.
Абвэн?
Действительно, Абвэн… лежал на полу его спальни грудой окровавленной одежды. Годже устремился к окну, поднял шторы и дал утреннему слепящему солнцу осветить комнату. Потоки исцеления уже исследовали Абвэна, определив две серьезные… смертельные в обычном случае раны. Обе были нанесены в сердце, одна сзади, другая спереди. И похоже, что Абвэну, связавшему себя Вторым Кругом с Целителем, удалось поддержать в себе жизнь, но не более.
Сосуды и связки срастались, новая плоть закрывала страшные раны Абвэна, его сердце стало биться нормально, а не судорожными рывками, как до этого, и по жилам заструилась свежая, созданная Годже кровь.
