Дмитрий Даль - Волчья Империя
Лех Шустрик вспоминал первые дни, которые они провели в замке Дерри, дарованном Волку князем Вестлавта. Уже свершилось убийство князя, в его смерти обвинили Одинцова, и им пришлось бежать. В тот момент казалось, что все потеряно, дело всей жизни погублено. Магики оказались хитрее и переиграли его, дальнейшее сопротивление бесполезно. Если они смогли справиться с сильнейшей организацией – Тайным кабинетом, который раскинул свою паутину влияния во все соседние княжества, что могут они, маленькое графство, только что образованное. Это была минута слабости, которую Лех Шустрик вспоминал до сих пор. Кто мог тогда предположить, что новоиспеченный граф Дерри сможет подхватить их знамя восстания и свергнуть власть ихоров. С тех пор Лех Шустрик больше не позволял себе сомневаться в друге.
Бобер вспоминал тот день, когда его, восемнадцатилетнего мальчишку, отслужившего всего два месяца в наемниках в армии барона Трейси, во время одной из пограничных стычек с отрядами Боркичей, пленили и заковали в рабские кандалы. Тогда он думал, что жизнь кончилась. Он знал, какое положение занимают рабы, и что никому из них не удается снять с себя ошейник. В восемнадцать лет знать, что твоя жизнь окончена, это тяжелое испытание. Главное тут – не сломаться и не сдаться. Бобер выбрал путь борьбы. Все время, что он находился Под Горой, он стремился к свободе. Мог ли он тогда знать, что это пленение только первый шаг на новом непроторенном еще пути, который принесет ему известность, положение в обществе, а главное, чувство удовлетворение от того, что сделал.
Что же вспоминал Лодий, осталось для многих загадкой. Таким уж он был скрытным человеком, всегда все в себе носил. Но если бы кому-либо из друзей удалось погрузиться в этот момент в его мысли, они бы удивились. Он думал вовсе не о Волчьем отряде и вспоминал не о славных геройских деньках. Он вспоминал свою первую и единственную любовь Лидию Дегестур, с который был разлучен, и которую давно пережил благодаря волшебному зелью Тихого братства, оно следило за его телом, не давало стареть и защищало от всех болезней. Это зелье впоследствии выпили все бойцы Волчьего отряда.
– Хорошо, Одинец-молодец, сказал, очень хорошо, – задумчиво произнес Лех Шустрик. – Настало время для того, чтобы наше Волчье братство показало себя во всей красе. Думаю, друзья, вы в курсе, что ихоры все-таки не оставили нас в покое, и мы на пороге новой глобальной войны. Они не смогли простить нам мятеж, и теперь нам предстоит сразиться с ними, но на этот раз в открытом космосе.
– Командир, я по этому поводу хотел с тобой поговорить, – перебил Шустрика Крушила. – Я прошу о переводе меня с поста главы Академии в действующую армию. Давно пора на деле показать моим ребятам, чего стоит этот старый пень. Да и засиделся я без дела.
– А на кого Академию планируешь оставить? – спросил Серега.
– Есть у меня один хороший человек на примете. Он и возглавит. А от меня больше пользы будет в деле. Ты же сам понимаешь, я боевой офицер, и если впереди война, то мне место на поле битвы.
– Я тебя услышал. Считай, что твое прошение удовлетворено. Мы с Лехом подумаем, где от тебя больше пользы будет.
– Вот уж спасибо. Вот уж порадовали, – расплылся в довольной улыбке Крушила.
– Думаю, всем нам скоро придется вспомнить о старом. Так что твое место, Крушила, и правда на поле боя, а не молокососов учить, – сказал Шустрик и умолк.
Он вспомнил о Стуже и Снежной Королеве, которая нависла над ними, как неминуемая казнь. Остановить первого Рыцаря Стужи не удалось, он активировал загадочный Полюс Силы. В том месте образовалась аномалия, очень похожая на то, что представляет собой Стужа. И если эти снежные мерзавцы доберутся до остальных Полюсов Силы, чем бы ни являлась эта дрянь, то не будет никакой войны с ихорами, просто потому что Земли больше не будет. Ее пожрет неведомая сила. И они пока ничего не могли с ней поделать.
– Серега, как там твой сын? – подал голос Лодий.
– Все вроде обошлось. Хотя я до сих пор не могу понять, что все-таки произошло. То, что потерялся в пространстве, это понятно. Двигатели отказали, корабль продолжил двигаться по инерции, все вроде ясно, но каким образом он отклонился от курса и вернулся назад в поле действия нашего флота? Вот в чем загадка. Такое ощущение, что ему кто-то помог. И это настораживает, – сказал Одинцов.
– А что говорит Марк? – поинтересовался Бобер.
– Он ничего не помнит. С ним уже разговаривали. Ничего не помнит. Помнит, как его подбили, а как падал, не помнит, – ответил Шустрик. – А ведь явно кто-то ему помог. Но кто это мог сделать. Ихоры? Зачем им помогать врагу. Непонятно. Кто-то другой? Но кто это? За все это время мы не чувствовали присутствие третьей силы. Никакого влияния на нашу жизнь. Так что одна сплошная загадка.
– А что если ему помогли жители Стужи, – спросил Лодий.
– Это точно нет. Стужа изолирована от всего остального мира, она сильно отличается по физическим законам от нас. Поэтому вряд ли они добрались до космоса, – возразил Серега.
– Любопытно. Думаю, что в этом мы еще разберемся. А пока давайте выпьем этого вкусного хмельного пива, – предложил Бобер, поднимая кружку.
Все оставшееся время до прибытия на базу «Морской прибой» они провели в разговорах о жизни друг друга, быте, семье, проблемах и надеждах.
* * *Платформа «Северный крест», находящаяся на орбите планеты, представляла собой научно-инженерную базу, к которой были пришвартованы три корабля-гиганта: «Горец», «Разрушитель», «Неистребимый». Помимо «Северного креста», нортейнцам принадлежали платформы «Южный полумесяц», «Звезда Востока» и «Путь Запада». После того как базы перешли под контроль нортейнцев, здесь возобновились работы по воплощению проекта «Титаны» в жизнь.
Руководил платформой «Северный крест» полковник Фарид Торвейн, старый служака, отлично зарекомендовавший себя еще при князе Вестлавте, а после объединения лоскутных государств под нортейнскими стягами присягнул на верность князю Волку. С тех пор служил верой и правдой. Поэтому когда встал вопрос, кого назначить ответственным за проект «Титаны», сомнений не было.
Полковник Торвейн, низенький маленький человек, страдал от полноты, но старался держать себя в руках. А то разве командир может внушить своим солдатам уважение и показать пример, если у него живот над брюками свисает, да мечом махать мешает отдышка. Седовласый, землистого цвета лицо с большим горбатым носом, густыми бровями, маленьким все время скривленным в едкой усмешке ртом и черными пронзительными глазами. Таким был полковник Торвейн, таким увидел его на причальной палубе Одинцов, выйдя в сопровождении друзей и волчьих гвардейцев из брюха орбитального челнока. Он давно не видел полковника, и надо признать, за это время тот мало изменился.
Торвейн встречал его не один, а в сопровождении всех старших офицеров платформы, не занятых на дежурствах. Одетые в строгую парадную форму, черные брюки и камзолы, расшитые в зависимости от чина золотыми или серебряными нитями, офицеры выстроились в шеренгу в ожидании высокого начальства.
Серега все это чинопочитание не любил, поэтому быстро прервал официальную часть, произнес короткую приветственную речь и позволил офицерам расслабиться. После того как он перекинулся парой слов с полковником, тот распустил половину офицеров. Незачем за собой такую толпу таскать. Когда начнется инспекция, каждый ответит за свой сектор, а до поры можно и отдохнуть.
После завершения официальной части Торвейн проводил Одинцова со свитой в банкетный зал, где были накрыты столы. Это оказалось вовремя, Серега давно проголодался, на Земле толком поесть не удалось, и, судя по голодным лицам друзей, они его полностью поддерживали.
Стол был скромным, но чувствовалось, что ребята расстарались. Были салаты, мясные блюда, вкусные напитки, хорошее пиво, не клеманское, но тоже солидно. Для доброго пира мало, а для хорошего обеда отлично.
Серега выпил кружку пива, но сильно на хмельное не налегал. После небольшого отдыха надо начинать инспекцию. Не хотелось бы ее с кривой головой делать. Незадолго до конца обеда Лех Шустрик, сидящий справа от Сереги, наклонился к нему и прошептал:
– Я отлучусь на полчаса. Надо кое с кем словечком перемолвиться. Я вас найду.
– И откуда ты, интересно, узнаешь, где мы находимся? – поинтересовался Серега.
– У меня везде есть уши и глаза. Так что за меня изволь не беспокоиться.
Шустрик поднялся из-за стола, поклонился хозяину обеда полковнику Торвейну и вышел из банкетного зала.
После окончания торжественного обеда полковник сопроводил Сергея в выделенные ему апартаменты. Крушиле, Лодию, Бобру и Шустрику были выделены комнаты рядом с княжескими покоями. Волчьи гвардейцы разместились на этом же уровне, только чуть дальше по коридору. Но тут же четверо гвардейцев заняли боевые посты возле дверей Одинцова.
