Сергей Лобанов - Стальной рассвет. Пески забвения
Они не спеша ехали по узким улочкам. Следом растянулся отряд всадников, над их головами колыхался лес копий. Мимо во все стороны лавировал разношёрстный люд во всяких одеждах, слышался многоголосый разноязычный гомон, в небольших лавках торговались купцы и покупатели, менялы зыркали по сторонам, опасаясь за свои богатства и одновременно высматривая выгодного клиента. Отовсюду доносились запахи специй, готовящейся еды, помоев. Солнце припекало головы и плечи, нагревая каменные стены и черепичные крыши невысоких с редкими окнами домов, тесно обступивших узкие кривые улочки с гомонящей бурлящей разноцветной, снующей во все стороны толпой.
Князь и девушки выехали на запруженную народом, уставленную всяким товаром площадь с натянутыми от жары парусиновыми тентами, бросающими тень, но не дающими прохлады. Воины князя один за другим выезжали следом, а перед Велеурдом и его спутницами открылся невольничий рынок.
По законам императора работорговля была разрешена, а властями на местах даже поощрялась, потому как приносила хороший доход и в городскую казну, и в императорскую. Труд невольников задарма использовали в каменоломнях, рудниках, на бескрайних полях и садах, их охотно покупали судовладельцы, отправляя на свои галеры.
Ойси сразу обратила внимание на рабов, задрожав от мысли, что её могла ожидать та же участь, не встреться она с Эрлом Суром. Несчастные сидели на пыльной земле, из всей одежды на них имелись только набедренные повязки, а у женщин-невольниц даже грудь прикрыта не у всех. Рабы были грязны, кто-то выглядел измученным, кто-то равнодушно смотрел в никуда, не обращая внимания на происходившее вокруг. На телах многих красовались красные рубцы от палок и плетей, коими несчастных потчевали в избытке надсмотрщики. У каждого раба, даже у женщин, на шее была тяжёлая деревянная колодка с отверстиями для рук. От колодки к растёртым до крови лодыжкам опускалась цепь, опутывая их. На раны садились мухи, но люди, находясь в каком-то отупелом состоянии, не замечали этого.
Неожиданно у девушки кольнуло сердце, она увидела знакомые серые глаза, прожигающие её насквозь. Спутанные грязные светлые волосы, тяжёлая колодка с зажатыми в ней руками, испещрённое татуировками и следами от плетей тело, грязная набедренная повязка… Он ничем не отличался от других, но Ойси узнала его. Это был Эрл Сур.
«О, боги! — мысленно воскликнула девушка. — Он жив… Он не убит в том сражении…»
Невольно остановив лошадь, Ойси растерянно смотрела на юношу, не сводившего с неё пристального взгляда.
Велеурд, заметив, что девушка остановилась, тоже придержал коня.
— Что обеспокоило вас, Ойси? — спросил он заботливо. — Или вам нездоровится?
Проследив за её взглядом, князь всё понял. Он выжидающе смотрел на девушку, а та, словно онемев, не сводила глаз с Эрла. Ничего не понимающая Эмнильда переводила взгляд от подруги к брату потом к рабу, и тоже молчала.
— Милорд… — проговорила, наконец, Ойси, взяв себя в руки. — Вы могли бы оказать мне услугу?
— Вы хотите выкупить этого раба, Ойси? — догадливо спросил Велеурд.
— Да, хотела бы.
— Зачем он вам? Могу только предположить, что вы знаете его. Судя по внешности, он колмадориец.
— Да, милорд. Я никогда не говорила ни вам, никому другому, что тоже была рабыней… Правда, недолго — всего один день, если не считать время, как вы взяли меня в полон…
— Вы знаете, Ойси, что ваше нынешнее положение…
— Да, милорд… Прошу простить меня… — перебила девушка князя. — Этот человек дал мне свободу. Он был в том сражении, что и вы…
Слушая Ойси, Эрл стал понимать, как она оказалась здесь, но не мог понять, почему девушка на чужбине выглядит ещё прекраснее, чем раньше, на своей родине. И кто этот знатный господин в одеждах нермутанского вельможи, к которому она обращается «милорд». Да и сама Ойси носит чужеземную одежду: на голове у неё красовалась маленькая островерхая шапочка, украшенная по краю жемчугом. К шапочке прикреплена прозрачная кисея, охватывающая затылок полукругом от виска до виска. Кисея была коротка, а светлые волосы рассыпались по спине. Свободное длинное светлое платье скрывает гибкий стан. Но, даже не смотря на это, он узнал её сразу, не веря глазам, думая, что боги решили посмеяться над ним, явив образ той, кого он считал потерянной навсегда и уже не чаял увидеть.
— Вот как, — задумчиво произнёс Велеурд, внимательнее всматриваясь в раба. — Что ж, мне понятно ваше желание отплатить той же монетой. — Он перевёл взгляд на одного из десятников и приказал: — Найди хозяина этих рабов.
— Слушаюсь, милорд, — ответил десятник, немедленно спешился, передал копьё и щит одному из всадников, исчез в толпе.
Он вернулся быстро в сопровождении рослого мускулистого темнокожего человека. Его чёрный лысый череп блестел на солнце, на крепкой шее красовалась золотая цепь, из-под распахнутой белой лёгкой короткой куртки-безрукавки виднелась мощная грудь и втянутый живот, перевитые мышцами руки расслаблены, большие пальцы заткнуты за неширокий кожаный пояс, за которым слева торчала рукоятка кривого кинжала, а с правой стороны — плеть.
Пояс поддерживал широкие зелёные шаровары, из-под них выглядывали загнутые остроносые носки жёлтых туфель.
Велеурд обратил внимание, что кожаный ремешок плети расходится на девять более тонких хвостов с вплетёнными в них стальными полосками. Мысленно князь передёрнулся, представляя, как такая плеть разрывает кожу.
Весь вид работорговца излучал жестокость и непреклонную волю. Всё же, увидев восседавшего на смоляном жеребце знатного вельможу, он склонил голову, приветствуя князя.
— К вашим услугам, милорд, — произнёс он.
— Моя спутница хочет купить вот этого раба, — Велеурд кивнул в сторону юноши.
— Как пожелает ваша спутница, милорд, но должен сказать вам, что этот раб не знает покорности. Самое место ему — где-нибудь в глубоком руднике или на галерах. Он дважды пытался бежать, убил двух надсмотрщиков. Я бы сам давно убил его, — рабовладелец дёрнул пухлой верхней губой, обнажив ряд великолепных белых зубов, — да только кто возместит мне мои убытки, когда я по незнанию купил этого раба.
— Сколько ты заплатил за него? — спросил Велеурд.
— Две сотни серебром, милорд, — поторопился работорговец, не сумев скрыть алчный блеск в тёмных глазах.
Губы князя дрогнули в усмешке.
— Я дам тебе за него пятьдесят монет серебром. Это настоящая цена за очень хорошего раба. И не вздумай перечить мне, или я снесу тебе голову.
— Сделка, — произнёс рабовладелец, сверкнув недовольно глазами при последних словах вельможи.
— Сделка, — повторил Велеурд, кинув работорговцу кожаный мешочек, который тот ловко поймал правой рукой. — Сними с него колодку и цепи.
Весь разговор происходил по-нермутански, его Ойси пока ещё не понимала. Она напряжённо вслушивалась в незнакомые слова, пытаясь по мимике говоривших определить смысл сказанного, хотя в целом и так было понятно: князь пошёл навстречу её просьбе.
Работорговец свистнул в глиняный свисток, извлечённый из нагрудного кармашка безрукавки. Откуда-то из толпы вынырнул ещё один темнокожий человек, работорговец что-то приказал на своём наречии. Появившийся надсмотрщик освободил онемевшего от неожиданности юношу. Сидевшие поблизости рабы смотрели на эту сцену, кто равнодушно, кто с некоторым любопытством, пытаясь понять, какова дальнейшая участь выкупленного товарища по несчастью.
Девушка попросила соседнего с ней воина придержать её лошадь, и легко спрыгнула на землю, подойдя к Эрлу. Сразу несколько всадников, опередив отвлёкшегося на разговор князя, бросились ей наперерез, закрывая своими лошадьми девушку от раба. Ойси беспомощно оглянулась на встревожившегося князя.
— Милорд, прошу вас…
— Освободите дорогу, — приказал Велеурд своим людям.
Ойси подошла к Эрлу, остановившись в нескольких шагах, словно натолкнувшись на стену острого запаха от давно немытого тела, затем сделала ещё пару шагов.
— Приветствую тебя, Эрл Сур.
— Приветствую тебя, Ойси Кауди. Не ожидал встретить тебя здесь в этом наряде. Почему ты надела его?
— Не спрашивай об этом, Эрл, — дрогнувшим голосом ответила Ойси. — Знай, теперь ты свободен. Я помню твою доброту, когда ты выкупил меня у Римара Жункея. Боги позволили мне отплатить той же монетой. Это говорит об их величии, справедливости и доброте к истинно верующим.
— Да, — улыбнулся странной улыбкой юноша. — Только моя свобода закончится, как только вы уедете… — Эрл помотал головой, словно отгоняя наваждение: — Никак не могу поверить, что ты вместе с этими чужеземцами…
— Что же делать? — растерялась девушка.
— Мне нужна вольная грамота, иначе меня сочтут за беглого и снова наденут колодку.
— Кто может дать её?
