Гай Орловский - Ее Высочество
Фицрой перевел дыхание.
– Я уж думал… Больно лицо у тебя было… правильное. Да, живем неправильно, зато красиво, благородно и с честью! Потому двинемся дальше. Этот след был ложным, но теперь мы знаем точно, в какую сторону ее повезли.
– Дальше, – поинтересовался я едко, – это куда?
Он на миг смутился.
– Не знаю. Наверное, к Ииссору. Там должны что-то знать. Так что… ах да, что с этими? Там еще один жив, сейчас очнулся, стонет…
Я ответил холодным протокольным голосом дипломата:
– Они нарушили конвенцию и правила войны, а таких в плен не берут и военнопленными не считают.
– Понял, – ответил он, лицо просветлело, – а то знаешь, убивать как-то неловко тех, кто сдался. Но если военные преступники, то все правильно, все по справедливости.
– Есть еще более важный аксепт, – сказал я глубокомысленно, – основополагающий, цивилизационно-биологический…
Он спросил настороженно:
– А это чё такое?
Я ответил с сожалением цивилизованного человека, который в силу обстоятельств вынужден действовать нецивилизованно и против своей совести:
– Если бы мы спасали похищенного мужчину, то какие-то смягчения для этих мерзавцев нашлись бы… Дескать, долг есть долг, они на службе, похищали не по своему желанию, им так приказали, а приказы не обсуждаются… Но они похитили женщину, а это тягчайшее из преступлений, ибо мужчин много, они заменимы в самом главном деле, а вот женщины нет, их не заменить ничем, женщин никогда не бывает много.
Он не понял, переспросил торопливо:
– И что?
– Если на сто женщин один мужчина, – пояснил я, – то через год там будет сто детей! А если сто мужчин и одна женщина, то, как ни исхитряйся, все равно через год только один ребенок… Нарушена будет самая главная заповедь Творца: плодитесь и размножайтесь! Потому никакой жалости к похитителям или убивателям женщин. Их не зря первыми спасают с тонущих кораблей, потому что не женщину спасаем, а всех ее будущих детей, внуков и все миллионное потомство, которое, возможно, в будущем спасет мир!..
– Понял, – сказал он угрюмо. – Сам так думал… ну, смутно, я же не такая зануда. Но зануды обычно такие правильные…
Он вытащил из ножен кинжал с бритвенным лезвием и пошел совершать правильное действие, мы с Понсоменером и Рундельштоттом не смотрели, как он их режет, только донеслась пара всхлипов да бульканье вытекающей жидкости.
Потом Понсоменер ушел осматривать захваченных коней, Рундельштотт в растерянности и предельной усталости сел прямо на месте кровавой схватки под деревом, подперши его спиной, а я в злобном разочаровании смотрел на север.
Там, примерно в двух-трех сутках пути высится неприступный Ииссор. Его не взять никакой из армий королевств‑соседей, а диверсионная группа уж и не знаю какие финты должна использовать только для того, чтобы определить, где ее держат.
Глава 11
Даже Фицрой не стал спорить, когда я сказал решительно:
– Всем отдых!.. После поражения нужно собраться с духом. И посмотри на коней. Им суток трое приходить в себя. Так что лучше всего где-то по дороге поменять с доплатой на свежих. А пока место для ночлега!
Понсоменер отыскал удобное место у ручья за буреломом, возле трупов ночью оставаться глупо, звери соберутся на утилизацию, будут рычать и чавкать, мешать спать, среди ночи тоже захочется есть…
Утром у костра, когда Понсоменер порезал и разложил на скатерке хлеб аккуратно нарезанными ломтиками, мясо и сыр, Рундельштотт проговорил задумчиво:
– Идти в Ииссор надо мне… Меня даже в Нижних Долинах никто не видел долгие годы, зачем мудрецу покидать свою башню? Так что, когда прибудем в столицу, вы подождете в лесу, а я схожу в город и постараюсь разузнать, что слышали о принцессе.
– Если слышали, – возразил я. – Думаю, операцию провели в полной тайне.
– И от своих?
– В таких вопросах не бывает своих, – напомнил я. – Вообще не уверен, стоит ли туда идти и что-то выспрашивать. Гиблое дело. Думаю, она вовсе не в столице… Нет-нет, не говорю, что абсолютно точно, но скрыть в Ииссоре появление пленной принцессы Нижних Долин непросто. Какие-то слуги и служанки должны переключиться на другую работу, стражников поставят охранять какую-то часть дворца, ничего никому не сообщив, что подогреет как любопытство стражников, так и придворных, которых придется отгонять…
Фицрой даже ломоть жареного мяса в недоумении задержал у рта.
– Почему ничего не сообщив? – спросил он патетически. – Король Антриас должен кричать на все королевство о своей победе!
Рундельштотт посмотрел на него с укором. Я сказал недовольно:
– Фицрой, не только ты чувствуешь, что мужчин обижать можно и нужно, а женщин нельзя. Уламрийские мужчины прежде всего мужчины, а уж потом уламрийцы. Король им о плененной принцессе не скажет потому, что это вызовет пусть не во всем королевстве, но в дворцовой среде не столько ликование, как недовольство. На противника нужно вешать всех собак и поливать грязью, так слабее уколы совести, когда режешь ему глотку, но для трезвой оценки перед началом войны нужно видеть реальность какая есть, а не какую навязываем другим.
Рундельштотт кашлянул, мы перевели на него взгляды, он сказал медленно:
– Ее могли вообще поместить за городом. Нужно посмотреть расположение замков и крепостей, что принадлежат королю лично.
– Ему здесь все принадлежит, – сказал Фицрой зло. – Он всех подмял под себя!
– Власть его велика, – согласился Рундельштотт, – но владения ни у кого не отнимал. Просто ограничил власть могущественных глердов, что вообще-то хорошо для управления страной. Потому сперва лучше посмотрим замки, что находятся в личном пользовании короля.
– Такие могут быть по всему королевству, – сказал я, – но все верно, ограничимся теми, куда король может приезжать из столицы на часок-другой для переговоров. Чем ближе к столице, тем для нас теплее.
– Загородное имение короля, – согласился Рундельштотт. – Богатое, роскошное!
Фицрой просиял, хлопнул себя ладонью по лбу.
– Понял, – сказал он с азартом. – На принцессу постарается произвести впечатление! И попробовать договориться о чем-то совместном. Все-таки у принцессы такие же права на трон, как и у ее сестры… Верно?
– Это хороший для нас расклад, – сказал я. – Имение все-таки строят для роскошной роскоши и бахвальства перед бабами и остальными к ним прилегающими. И вообще гостями. Такие загородные дворцы вовсе не для обороны.
– Но охраны зато больше, – напомнил Рундельштотт, – чем в любой крепости.
– Если не защищают стены, – согласился я, – должны защищать люди. Хорошо, у кого есть карта Ииссора и прилегающих земель?.. Так и думал. Если даже мудрый Рундельштотт не предусмотрел…
Фицрой заулыбался, лицо стало довольным, словно выиграл крупную сумму в кости.
– Что мудрость? Важнее предусмотрительность.
– Что, – спросил я с недоверием, – у тебя есть?
– У меня все есть, – ответил он хвастливо. – А чего нет, добудем. Подождите минуту.
Он метнулся к своему коню, и пока рылся в мешке, Рундельштотт буркнул:
– Удивлюсь, если еще не отметил базары и дома богатых глердов, у которых красивые жены.
– Не будем обращать внимание на мелкие человеческие слабости, – сказал я тихонько. – И то и другое у него проявление могучего инстинкта, толкающего людей к прогрессу и победе, кто бы подумал, человеческого разума. Хоть и косвенно, сильно косвенно.
Фицрой вернулся и с торжеством развернул карту во всю ширь.
– Вот!.. Это Ииссор во всей красе, а это окрестности и даже окрестности окрестностей.
– Точно все? – спросил Рундельштотт.
– А зачем все-все? – спросил Фицрой задиристо. – Если принцессу хотят временно держать тайно, пока ситуация не прояснится, то где-то вот здесь, здесь или здесь… Остальное не стоит моего высокого внимания.
Он потыкал пальцем, указывая, я обратил внимание, с каким недоумением смотрит Понсоменер, будто никогда карт не видел, зато Рундельштотт моментально сориентировался, тоже указал на пару мест:
– Вот эти отпадают. И далеко, и неудобная дорога… Эти подходят, но у дороги слишком уж… Вряд ли королю удобно, чтобы караваны проезжали прямо под его окнами.
– Согласен, – сказал я, – давайте сразу направимся к этой, что гордо именуется Темная Гладь. К ней дороги нет, но в то же время близко. А лес там не густой, конница пройдет даже галопом.
– Только не напрямую отсюда, – заметил Фицрой.
– Что случилось?
– Там Зачарованный Лес, если не сворачивать.
– Как же без него, – буркнул я, – родимого. А вон там дальше еще и Заколдованный. Хорошо, левее и на той стороне реки! А вон еще Смертельная Топь, Смоляная Бездна…
