Ирмата Арьяр - Лорды гор. Огненная кровь
Знакомый голос. Вот ты и попался, Яррен фье Ирдари.
Через несколько мгновений я услышала его мягкий, но ставший насмешливым баритон совсем рядом, в шаге за спиной:
– Можешь повернуться, барышня, я не стеснителен. Но еще один твой шаг к реке, и мне пришлось бы выпутывать тебя из этой липучей паутины. Смотри.
Я покосилась. Этот нестеснительный уже когда-то успел натянуть штаны, но еще щеголял обнаженным торсом, не хуже, чем у вейриэнов. Он нагнулся, вытянул из травы тончайшую, едва видимую глазу паутинку. Длинную, прозрачную, как струйка воды – ее концы терялись между травинок. Продемонстрировав мне, опустил обратно и на то же место бросил рыбину. Стерлядка, едва успев трепыхнуться, в мгновенье ока оказалась замотанной в кокон. Парень поднял жертву за хвост, встряхнул, и кокон рассыпался мельчайшими брызгами росы, но рыба бездыханно обмякла. Я ойкнула, отступив еще на шаг.
– Уже безопасно, не бойся, – успокоил он.
– Что это было?
– Водяной волос, простейший защитный контур. Ты едва на него не наступила. Я всегда такой ставлю, когда приходится оставить на берегу оружие.
– И многих ты так придушил?
– Так – впервые. Остальных сначала допрашиваю. Красивых девушек, подкрадывающихся по ночам… м-м-м… иногда отпускаю живыми.
– Какой ужас, – я оторвала взгляд от его длинных и сильных пальцев и глянула в лицо губителю ворот, мечей и достоинства городской стражи Найреоса. Вынесла приговор. – Ты – инсей.
– Наполовину верно замечено.
Только что смеявшиеся глаза парня похолодели. Инсейские глаза, предательские, сразу видно, хотя разрез обычный, а не такой кошачий, как у его сородичей. Их цвет неуловимо менялся от небесно-голубого к зеленому, с пляшущими искорками вокруг зрачка. Ну, искорками нас не удивить после Сиарея. Да мы и сами полыхнуть можем. Трехглавым драконом, да. Потому злить нас не надо.
Я сказала со всей строгостью:
– У нас только один маг в королевстве благословлен святой церковью – король Лэйрин. Костра не боишься?
Главное – предупредить.
– Магу воды – и бояться костра? Шутишь? – он дернул плечом, крепкие мышцы под кожей перекатились. – И многих ваш король сжег?
– Пока никого, – вздохнула. Об опытах на трупах лучше не вспоминать. – И зря, я считаю. Не разгуливали бы тут сейчас чужаки, как у себя дома, не мешали бы девушкам утренним пейзажем любоваться.
Хотя этот нахальный тип пейзаж не портил. Он был совсем не похож на тех двух инсеев, явившихся покупать короля Лэйрина. Облик тех двоих был красив до изысканности, но холоден и чужд. А этот – не эталон красоты, но видно, что сильный воин, хотя еще очень молод, с обаятельной улыбкой и весь тепло-золотистый. Волосы потемнели от воды, и с них стекали струйки на крепкую шею, широкие плечи и обнаженную грудь, но я помнила по мелькнувшему клочку в прошлом ночном наблюдении их цвет – спелой пшеницы. Капельки воды блестели на его коже, загорелой не до коричневого цвета, как у простолюдинов, а до такого вкусного оттенка, когда солнце лишь обласкало и облило золотом. И стоял он так близко, что я чувствовала запах его тела, и пахло почему-то не пресной речной, как следовало ожидать после купания, а горьковатой морской свежестью.
Глаза же мага были совсем инсейские. Странные глаза. Никогда не видела таких у горцев, да и ни у кого не видела – меняющие цвет от светло-зеленых до серо-голубых с ярким золотым солнышком вокруг зрачка.
И я помнила этот взгляд из прошлой жизни, когда я еще не была королем – спокойный и уверенный взгляд сильного духом человека и мага. В тот день Яррен, тогда еще фьерр Ирдари, едва появившись в Найреосе, покидал город в свите Виолетты, невесты императора. Но даже в тот краткий миг он успел меня приободрить, сложив пальцы в вейриэнский знак братского единения – «эман». Он читается по-разному в зависимости от контекста, но всегда ободряюще. Эман – и горы станут пылью, но не наш дух. Эман – я с тобой, брат, я помогу…
Сейчас же в его взгляде не читалось ничего братского.
Это был заинтересованный взгляд молодого мужчины. Яррен тоже изучал мое лицо, и так увлеченно, что рыбина выскользнула из его пальцев и звучно шлепнулась на траву. А я почему-то пожалела, что пришла сюда серенькой замухрышкой, а не в другом своем, ослепительном и рыжеволосом, облике.
Разыскиваемый по всему королевству молодой маг, от которого даже Рамасха рад был избавиться, с проникновенной задушевностью заметил:
– У тебя такие глаза, незнакомка…
– Совершенно обычные. Серые.
– Перламутровые, как это нежное небо. Еще не проснувшееся.
Кажется, это называется кокетство? Или я что-то путаю? Увы, я совсем не искушена в таких играх.
– Уверяю, я вполне проснулась, – сообщила ему.
Он улыбнулся, и прозвучало еще бархатистее:
– И у тебя такой взгляд…
Я вопросительно подняла бровь, и он, чуть склонившись к моему уху, шепнул:
– Словно ты хочешь меня… укусить.
Я возмущенно отвернулась. Казнить хотела, было. Даже кровожадно четвертовать. Но кусать?!
С тихим смешком он подобрал с травы стерлядку. Предложил:
– Давай лучше ухой угостимся. Ты рыбу чистить умеешь? А я бы пока воды принес и костром занялся, он совсем погас. Быстрее управимся. Хотя, что я спрашиваю, барышни с такими изящными пальчиками грязной работой не занимаются. Я сам все сделаю.
Воин должен уметь выжить везде и накормить себя и товарищей. И в горном замке я научилась всему. Но скромно промолчала.
– Идем к костру, таинственная гостья, – позвал он, направившись к едва тлевшим уголькам кострища.
– Почему таинственная?
– Потому что я не слышал, как и откуда ты появилась. И еще не знаю твоего имени. Меня зовут Яррен.
– Я – Айрани. Но как ты мог слышать, если купался?
– Охранный контур, – пояснил он. Снял котелок с рогатины, нацедил отвар в чашку, извлеченную из лежавшей поодаль чересседельной сумки. – Пусть остывает. Это для деда, он совсем больной, а в дом уходить не хочет.
Бросив взгляд на спавшего табунщика, вздохнул и направился с котелком к реке.
Мне очень хотелось остаться. Ушицы попробовать. Но у меня больше не будет возможности незаметно уйти.
Подождав, когда от реки раздастся тихий плеск – судя по всему, Яррен вылил остатки отвара и мыл котелок – я отошла для верности за густую ракиту и запоздало прислушалась: не наблюдают ли вездесущие духи горцев. Но тут их не чувствовалось, хотя Таррэ, помнится, грозился пустить их по следу Яррена. Вот было бы для моего белоглазого врага счастье, если б его соглядатаи засекли, как Айрани явилась из костра. Мне опять повезло.
И я торопливо, пока никто не явился, ускользнула в убежище, где всегда горел огонь для меня.
Полукровку мне все равно сейчас не взять в плен, хотя был соблазн предъявить искомого разрушителя вейриэнам. Но не в этом же обличье мне ловить инсея! И не портить же весь план даже ради такой добычи! И потом, если он до сих пор не сбежал, да еще старого табунщика лечить взялся, то наверняка в ближайшее время не сбежит и явится на турнир. Там и поймаю.
Так я уговаривала себя, пока не призналась дремавшей у камина гончей:
– Я растерялась, Дорри, – услышав собачье фырканье, уточнила: – Ну, хорошо, ты права, я непонятно почему струсила. Но в следующий раз… А вообще, Дорри, это неприлично – оставаться молодой леди наедине с… преступником, нарушившим спокойствие вот уже двух государств. Но император Севера еще пожалеет, что посмел своими ледяными сосульками тронуть моих подданных и меня официально не поставить в известность. Формально-то все горцы – мои подданные. Остается доказать это лордам гор.
* * *Наступило самое прекрасное утро за мои последние почти семнадцать лет. В «кармане времени» я и замечательно поработала, прекрасно выспалась и проснулась с ощущением, что мир изменится вот-вот или уже изменился.
Моя душа сладко трепетала от предвкушения. Первый турнир! Первый бал!
Никому не позволю их испортить.
Для начала я спозаранку решила недоразумение с хозяином экипажа: баронет Чилет в придачу к моей старой колымаге получил флягу с бесценной настойкой «Корня солнца» и обещание в течение полугода присылать по такой же ежемесячно, и великодушно простил мошенническую проделку Каниса, обещавшего ему еще и жеребчика от осеннего приплода. Репутация княжны не пострадала: баронет страшно возгордился, что и услугу оказал прекрасной леди, и внакладе не остался.
– Да и зачем мне этот дамский экипаж, в самом деле? – растаял он после первого же глотка бальзама. – Его еще моя незабвенная супруга заказывала, да простят ее блудливую и сварливую душу небеса. Ее Темный владыка прибрал. До сих пор праздную. Слава королю Роберту и его наследнику! Ваше здоровье, леди!
А предприимчивый юный табунщик стал, как шелковый, и все пытался загладить вину. Экипаж он вычистил до блеска, рысаки с заплетенными гривами и хвостами лоснились, герб с непонятной птицей (вообще-то четырехкрылый лебедь, переделанный из грифона баронета) сиял, окна украшены гирляндами цветов. Тут Канис явно перестарался, и я потребовала веники убрать: все равно увянут уже к полудню.
