Татьяна Бочкова - Обратная сторона луны
– Ты пьян, – повторила Оля и вышла из комнаты. Вдогонку полетели оскорбления. Уехать к родителям или в гостиницу? Попросить развод? Мысли бессвязно роились в голове, как вдруг она расслышала храп. «Все в порядке, спит, – страх моментально покинул ее, – а завтра паровоз».
Последнюю перед отъездом ночь Оля провела на диване. И пожалела, что не додумалась до этого раньше. Спать отдельно – отличная идея. Никто не прикасается к тебе, не дышит томно на ухо, не пытается невзначай прижаться к телу, прикрытому легкой сорочкой.
Ольга глянула на часы и поспешила на автобус. Спустя несколько часов она уже была в поселке, а еще через час обнимала маленьких белокурых волчат, целиком излечившихся от скарлатины, и пила чай с помолодевшей Настасьей. Общение с возлюбленной своих детей, новости об Алексе и забрезжившая надежда снова увидеть его вернули ее глазам блеск, а щекам – румянец. Оля тоже расцвела, покинув опостылевший город и вернувшись в любимое местечко в горах. Она даже всерьез задумалась о переезде.
Четыре недели пролетели незаметно. Межсезонье сменилось устойчивыми морозами, а, следовательно, спал и пик заболеваний. Работы поубавилось, настроение, напротив, прибавилось. Ольга даже вернулась в строй лыжников, прикупив необходимое снаряжение и теплую куртку на многопрофильном рынке у поликлиники. Компанию ей неизменно составляли Настасьины приемыши – Сеня и Саня, как они сами себя величали. Малыши остались сиротками в считанные секунды, когда их мать, пытавшаяся перевернуться, схватила целую очередь патронов. Судьба отца им была не известна, толи он, как и десятки других волков был расстрелян в кровавой бойне, толи убежал в лес и скрылся, толи, как Алексей, был вывезен для службы на благо стране, лишившей его и семьи, и дома. Ирония судьбы заключалась еще и в том, что ребятишки были внучатами самого Рогатого, а, значит, волчьей породы в них было более, чем предостаточно. Зов природы уже превращал их ночи в кошмары, но Настасья всяческими способами, известными только ей одной, оттягивала момент первого превращения. Слишком юны еще волчата, и слишком велика опасность уцелевшим волколакам быть раскрытыми.
Настасья любила вспоминать, как все их волчье племя не боялось работы и переездов. Как дружно они возводили деревню на пустыре, после пожара. За считанные дни их мир был восстановлен. Вот и сейчас все ее нутро рвалось в лес, подальше от цивилизации. Незаметными тропками умчаться прочь из этого проклятого места, и начать все заново, как делали ее предки не единожды. Но у них была семья – большая стая. А что есть сейчас? Несколько истерзанных душ, жалкая кучка замученных женщин… Ни одна горящая изба и никакой остановленный на ходу конь не сравнится с возведением новой общины. Без мужчин никак им не справиться. И Настасья терпеливо ждала, когда ее мальчишки повзрослеют и окрепнут, когда другие уцелевшие малыши наберут силу, и они маленькой стайкой все-таки вырвутся из бремени цивилизации, найдут нетронутый уголок природы и начнут все заново. Лишь бы хватило сил…
Ольга внимала этим надеждам снова и снова, а Настасья не уставала их повторять. К глубочайшему сожалению, девушка понимала, что мечтам этим на вряд ли удастся сбыться, но она, как могла, поддерживала состарившуюся мечтательницу. Может не ей, а новому поколению волколаков все-таки удастся вырваться из этого прогрессивного плена и вернуться к привычной уединенной жизни.
Однако, как Оля не убеждала Настасью, та настойчиво отвергала идею об обращении. С ее слов выходила, что затея сия глупа и невыполнима. Во-первых, женщина сама никого никогда не обращала. Во-вторых, она не видела возможности завершить сам процесс, даже если они рискнут. Мало того, что Ольге нужно будет убить живого человека, так еще и первый переворот – дело страшное. И без помощи опытной знахарки его можно и не завершить. Ольга с ужасом вспомнила свои сны с волколаками-уродцами, которые никак не могли завершить обращение в волка, и от идеи пришлось отступить. Либо найти знахарку. «Что же, значит, у меня появился новый план, – решила Оля, – и я займусь им в свой следующий визит. Я не сдамся!»
Снова остановка, старый автобус и суетливые пассажиры. Приближался Новый год, и селяне толпами стремились в областную столицу за покупками. Кто за нарядами, кто за фейерверками, а кто за деликатесами к праздничному столу. Автобус буквально трещал по швам, и всю дорогу Ольге пришлось провести на ногах. Поэтому в свою уже ставшую любимой кафешку она спешила, как на свидание с любимым, уже предвкушая тонкий аромат кофе, уютный уголок и негромкие напевы популярных исполнителей.
Каково же было ее удивление, когда вместо полупустого зала с аккуратными круглыми столиками пред ней предстала настоящая вечеринка. Стеклянная перегородка даже слегка запотела от обилия веселившихся людей. На столах среди тарелок с едой возвышались открытые бутылки шампанского, а разодетые по последней моде мужчины и женщины, не стесняясь, пили прямо из горла, выкрикивая тосты и фальшиво подпевая Жене Белоусову. От вульгарности происходящего Ольга даже не сообразила сменить направление, и как ежик в тумане, буквально уткнулась носом в стекло, отделяющее вокзальную серость от буйства красок некогда спокойного кафе.
«Нашли, блин, место, где Новый год отмечать!» – разозлилась Ольга, но тем ни менее не спешила уходить. Ее внимание привлек молодой человек, заигрывающий с обалдевшей от наплыва посетителей буфетчицей. Молодая темноволосая девушка заливалась краской, что-то невнятно отвечала и нервно теребила выбившуюся из хвоста прядку волос. «Наверняка он спрашивает, как же такую красавицу занесло в привокзальную забегаловку, – поморщилась Оля, – Фу! Как же это пошло и нелепо!» Тем временем залитая румянцем девица, получив очередной комплимент, поспешила выставить на барную стойку еще шампанского. Странно, что никаких денег со своего визави она не взяла. И пока цветущая от мимолетного счастья особа, продолжала доставать нарезки, фрукты и конфеты, томный кавалер развернулся на стуле, дабы заявить своим друзьям, что праздник халявы продолжается. Бежевый пуловер и коричневые брюки на мужчине выгодно подчеркивали его спортивное тело, светло-русые взъерошенные волосы и двухдневная щетина добавляли образу брутальности. «Да, – подытожила Оля, – у девчонки не было шансов».
Видимо сердцеед почувствовал на себе ее взгляд, и привстал, уставившись на стекло, за которым с надменной миной наблюдала за происходящим, закутанная в широкий шарф, девушка.
Время остановилось, когда Ольга встретилась с ним взглядом. Небесно-голубые глаза, выдающиеся скулы, прекрасные черты… Знакомые черты!!! Даже звук разбивающейся вдребезги бутылки, которую до этой секунды он держал в руках, не сумел вырвать ее из ступора. Хотя и он не заметил, как осколки разлетелись по полу, а взмыленная буфетчица, выбежав из-за прилавка, принялась отряхивать его брюки от капелек шампанского. Не привлекла их внимания и неожиданная пауза среди шумного веселья. Абсолютно все вокруг в одно мгновение превратилось в кашу, сваренную из времени, пространства и людей. Бесцветная масса стала фоном, на котором два человека, не издавая ни единого звука, просто смотрели друг на друга. Смотрели и не верили.
Щеки девушки вспыхнули от горячих слез, неожиданно покатившихся из застывших глаз. Она сглотнула и протянула руку к стеклу, чтобы не упасть. По ногам побежала дрожь, и коленки готовы были подкоситься в любую минуту. Он дернулся с места и, минуя весь зал за толику секунды, оказался напротив нее, по другую сторону нагретой от бурного веселья стеклянной перегородки. Ольга видела, что его пальцы прикоснулись к ее, но не чувствовала их привычного жара. Она протянула другую руку, он тоже, но так ничего и не почувствовала. «Просто мираж!» – колючая «правда» билась о стенки черепной коробки. Теперь и он, мужчина ее жизни, таял перед глазами, превращаясь лишь в размытый образ. Или это слезы лишили ее зрения?
Два приставных шага по направлению к двери – просто проверка. Пойдет ли он? Или это все-таки видение? С груди камень рухнул, когда он двинулся вместе с ней. «Отражение? Я с ума схожу!»
Еще два шага и стеклянная перегородка уперлась в дверной карниз, еще полшага и между ними не будет ничего, кроме воздуха. «А если он исчезнет?» Всего полшага!!!
Она не рискнула, закрыла глаза и очутилась в крепких объятиях своего призрака. Сильные руки буквально стиснули легкие, и ей стало трудно дышать. Щеки пылали и тонули в слезах, в голове случился коллапс, внизу живота, похоже, тоже. Все ее существо сжалось в маленький нелепый комочек, в неподвижную куклу, повисшую на руках этого мужчины. Он слегка отступил и приподнял за подбородок ее лицо. Ольга уставилась на него опухшими глазами и зарыдала, как не плакала никогда в жизни, все еще не веря, что это правда. Он поцелуями покрыл ее глаза, стянул с головы шапку и прижался к ней всем телом. «Оля, – шептал он, – Оленька». Вытирал ее слезы, гладил ее волосы и целовал, пока она, наконец, не пришла в себя, и из глубины израненной души, из ее растерзанного сердца на устах образовалось одно только слово «Максим».
