Антон Орлов - Западня для ведьмы
– Мне никто не сказал сдавать, я и не сдал, – угнетенно, хотя и с оборонительно-агрессивными нотками, пробурчал в ответ арестованный. – Это все Рогатая Госпожа подстроила, от нее же всякие такие мелкие совпадения зависят…
– Суно, ты зачем его тогда из речки выловил? – мрачно вздохнул Крелдон. – Надо было отпихнуть подальше от берега, да для верности камнем по темени, чтобы не выплыл.
– Полагаю, ничего бы не вышло, – криво усмехнулся Орвехт, – у него была «Удача водоплавателей», а Дирвен с амулетом – это, увы, сила.
– Вот потому-то я и сплавил его отсюда, – поглядев вслед своим подчиненным, которые уводили понурого первого амулетчика прочь по темной аллее, тихонько признался Шеро. – Если каждый из архимагов в сердцах влепит ему по заклятью, потом ведь не расколдуют, а под надлежащим контролем он все-таки приносит пользу, с этим не поспоришь. Разгром сиянских пиратов, спасение подвалов Королевского банка – это тебе не кулек засахаренных орешков. Жаль. Будь у парня мозги, такому исполнителю цены бы не было, но это скорее ходячее орудие, за которым нужен глаз да глаз, чем сообразительный и здравомыслящий функционер. Он способен действовать без вреда для окружающих только под жестким контролем.
– Кое-какие мозги у него, пожалуй, есть. Потенциально. В школе он неплохо успевал и считался смышленым, на заданиях находчив. Но это мозги капризного самовлюбленного мальчишки, полагающего себя пупом мироздания, в том-то и проблема.
– Иными словами, корм для крухутака, никакого другого проку с таких мозгов. Не будь он полезным при должном присмотре орудием, я бы, честно говоря, распорядился удавить остолопа в тюрьме, дабы нынешний праздник не повторился.
Они направились к площадке с клумбой Зибелдона… гм, теперь, скорее уж, к площадке с куджарховым хвостом. Там собралась большая толпа ларвезийских магов и почетных гостей. Видимо, со сторожей Выставки стребовали объяснений, поскольку все уже были в курсе, что бед натворил первый амулетчик Дирвен Кориц. У иных иностранных волшебников сквозил в глазах злорадный блеск: приехали на скучноватое помпезное торжество, а взамен получили балаган, и могущественная Ложа на весь просвещенный мир оконфузилась.
Был здесь и кое-кто из архимагов. Отойдя в сторонку с почтеннейшим Оксемонгом, Крелдон потихоньку доложил, какова ситуация с ожерельем. Мимоходом обругал Дирвена, почтительно ввернув, что напрасно не вняли гласу благоразумных (Оксемонг как раз принадлежал к их числу), ратовавших за то, чтобы не допускать это угробище на мероприятие, вот и коллега Орвехт подавал докладную бумагу, в которой он, как бывший куратор Дирвена, рекомендовал оставить последнего в Аленде под усиленной охраной.
Что ж, спасибо Шеро за это напоминание. Теперь на Совете Сокровенного Круга, когда будет решаться вопрос о том, кого бы наказать, Оксемонг напомнит о докладной остальным достопочтенным коллегам, и немилость, можно надеяться, минует Суно. Он ведь тоже, чего уж там, весьма полезное для Ложи орудие.
Под действием заклинаний куджарх впал в оцепенение, и толстая конусовидная колонна больше не дергалась, а маги обсуждали, каким бы способом его вытащить: сразу тянуть или вначале откопать.
Из гущи толпы доносились велеречивые завывания коллеги Сухрелдона, который, пользуясь случаем, читал свою «Воспитательную поэму»:
О, юноша, прилежен будь,Дерзай не в шалостях – в ученье!И если видишь ложный путь,Припомни мудрых наставленья!
Вокруг стихотворца наблюдалось людское брожение: каждый стремился ретироваться за чужие спины, но Сухрелдон преследовал убегавших, все больше повышая голос.
О, рифма, за собой ведиСмыслу, послушную поэту,И слушателей убедиВнимать правдивому совету!
Надвигаясь по аллее на Орвехта, он гнусаво и вдохновенно декламировал:
Когда я с вами говорю,Из души в душу лью премудрость,Я вашу леность прочь гоню,Изничтожаю мысли худость!А коль ругатель очернитПоэта славного хулами,Он вмиг злослова поразитПо вые гордыми стихами!
Когда он сделал паузу, чтобы перевести дух перед следующей строфой, за спиной у Суно небрежно-любезным тоном произнесли:
Поэт, бывает, чушь несет,Но кто с грамматикой не дружен —Того она по яйцам пнет,И станет он весьма недужен.
Сухрелдон воззрился на насмешника, в течение нескольких секунд буравил его гневным взглядом, потом что-то пробормотал себе под нос, развернулся и двинулся в другую сторону.
Разумно.
Бывало, Суно прикидывал ради умственной разминки, как бы он действовал, если б ему довелось схлестнуться с тем или иным из коллег в магическом поединке. Столкнись он с Тейзургом, он бы без вариантов спасался бегством, нанося удары лишь для того, чтобы выгадать время. Сухрелдон тоже не полез на рожон: при всей своей поэтической ажитации, в остальных отношениях он был человеком достаточно практичным.
– Ушел, – с ноткой разочарования заметил вслед ему Тейзург. – А я-то понадеялся, что сейчас узнаю, каково это – получить стихом по вые.
В отличие от большинства, чьи мантии ввиду приключившейся оказии были испачканы штукатуркой, выглядел он безупречно, его одеяние с китонским грибным орнаментом благородно серебрилось в свете луны и фонарей. Ухоженное, будто фарфоровое лицо с резко очерченным узким подбородком казалось довольным. Глаза ушли в иронический прищур, уголки губ слегка приподняты.
– Вы могли бы этого не делать, коллега Эдмар, – сухо заметил Орвехт. – Я имею в виду не ваш ответный стих, а Дирвена и куджарха.
– Решил отдать дань борьбе за добро и справедливость, – доверительно признался собеседник. – Это оказалось забавно… Будем считать, что я не знаю, куда вы дели мою маленькую родственницу, желаю ей всячески преуспеть, но я подумал, почему бы, справедливости ради, за нее не заступиться? И мне было любопытно узнать, изменит ли Дирвен свою точку зрения, если ему придется сделать такой же выбор. Для эксперимента требовался куджарх – и он, как на заказ, под рукой, кто бы на моем месте удержался?
«Лучше б ты боролся за зло и несправедливость. Полагаю, оно бы нам не столь накладно обошлось…»
– Уж поверьте, коллега Тейзург, многие бы удержались.
– Полноте, коллега Суно, не сердитесь. Я принесу вам кофе, отборные зерна, и толстую пачку фотографий с видами других миров – те самые зеркально точные моментальные картинки, которые в моем мире делают с помощью особых линз и механических приспособлений, помните, я вам об этом рассказывал?
– Если мне, как персональному куратору Дирвена, придется отвечать за последствия вашего, мягко выражаясь, эксперимента, мне, боюсь, уже ни кофе, ни картинки других миров не понадобятся.
Орвехт надеялся дешево отделаться: «Морская кровь» нужна пожилым архимагам не меньше, чем вурване Лорме, и если он привезет чудодейственное ожерелье обратно, подвиг Дирвена ему спишут. Но не ведающему стыда стервецу, получившему – на физиономии написано – немалое удовольствие от сей беспримерной катавасии, знать об этом незачем.
– Коллега Суно, не сомневаюсь, что вы, с вашими дарованиями и вашим опытом, не пропадете, как бы все ни повернулось. В случае вашей опалы я хоть сейчас готов взять вас к себе в Лярану первым министром. У моего кофейного княжества теперь есть название – оно созвучно имени того мира, в котором я прожил бессчетное множество жизней, уйдя из Сонхи. Бесподобно красивый мир, хотя, с человеческой точки зрения, он полон странностей и слегка безумен, и солнце там золотисто-зеленое, словно пронизанный светом изумруд. Сами увидите, я вам фотографии принесу. В Лярану вы сможете захватить с собой Зинту, матушку Сименду и кого угодно еще, кого пожелаете. Будете жить в собственном дворце и получать достойное ваших способностей жалованье.
– Благодарствую, коллега Эдмар, но магу Ложи никак нельзя перейти на службу к правителю иноземного государства.
– Жаль… Если все же надумаете, подходящая должность для вас в моем княжестве всегда найдется, имейте в виду.
– Благодарю вас, – учтиво повторил Суно, про себя добавив: «Жабий ты выкормыш».
– Право же, чудный выдался вечер, – промурлыкал Эдмар перед тем, как отойти к компании волшебниц, которые окликали его и делали приглашающие жесты. – Ничуть не раскаиваюсь, что все-таки выбрался на ваше Светлейшее Собрание…
«Это нам впору раскаиваться, что тебя, жабьего стервеца, в почетные гости записали!»
Неподалеку вполголоса бранилось между собой несколько магов довольно высокого ранга, пеняя друг другу на то, что нечего было поддерживать идею насчет тренировок Дирвена Корица с «Рвущим цепи, рушащим стены»:
