Морган Райс - Власть королев
Дариус всё глубже погружался в себя, убегая от боли, когда внутри него проснулось знакомое чувство – жар наполнил его ладони, и всё тело требовало от него призвать силу. Сила рвалась наружу. Он знал, что если воспользуется её, то его мучения закончатся, и он сможет расправиться с целым войском.
Но Дариус себе этого не позволил и усилием воли остановил поднимающийся жар. Он боялся использовать силу. Нежелание стать изгоем своего народа побеждало. Он скорее готовы был умереть мучеником, чем остаться в их памяти презренным колдуном.
Удар за ударом – Дариус что было мочи пытался выстоять. Он задыхался и готовы был что-угодно отдать за глоток воды. Он уже разуверился в том, что переживёт эту пытку, как вдруг чей-то громкий голос вернул его к реальности.
«Хватит!» – раздался низкий мужской крик. «Вы схватили не того».
Щёлканье кнута прервалось, а Дариус с трудом повернув голову и увидел Лока, хромого брата Лоти, который вышел из толпы.
«Это я убил надзирателя», – сказал Лок.
Полководец Империи посмотрел на него с недоумением.
«Ты?» – переспросил он недоверчиво.
Вдруг рядом с Локом оказался Радж.
«Нет», – сказал он. «Это я его убил».
За ним с теми же словами вперёд вышел Дезмонд.
«Нет, это был я!» – выкрикнул Люци.
Наступила напряжённая тишина, а затем из толпы по одному вышли все друзья Дариуса.
«Нет, это я!» – прокатилось эхо голосов.
Дариус был глубоко благодарен своим братьям и очень тронут их верностью. После этого их поступка он готов был умереть за них хоть тысячу раз. Несколько дюжин мужчин гордо выстроились перед имперцами, и каждый был готов принять наказание за него.
Полководец хмуро посмотрел на них и раздражённо рыкнул. Он приблизился к Дариусу, и тот почувствовал его грубые руки на своей шее. Крепко держа Дариуса, он наклонился к нему, и щекоча дыханием шею своего пленного, прошипел:
«Мне бы следовало тебя убить за эту ложь»
Дариус почувствовал холод металла на горле, когда командир приставил к нему кинжал, и понял, что тот не шутит.
Но, вместо этого, Дариус вдруг почувствовал, как его тянут за волосы, и как лезвие касается его длинного непослушного хвоста, который он не стриг с самого рождения.
«Кое-что на память», – зловеще ухмыльнулся командир.
«НЕТ!» – заорал Дариус. Мысль о том, что ему отрежут волосы напугала его даже больше, чем порка кнутом.
Все его односельчане ахнули, когда одним точным движением командир оттянул его волосы назад и отсёк их. Голова Дариуса поникла – он чувствовал себя униженным и беззащитным.
Командир перерезал верёвки, опутывавшие запястья и лодыжки Дариуса, и тот рухнул наземь. Слабый после избиения, растерянный, Дариус почувствовал, что все взгляды его народа обращены на него, и поэтому, превозмогая боль, заставил себя подняться.
Он встал прямо и с вызовом повернулся к командиру.
Тот, однако же, не обращая на него внимания, стал лицом к толпе.
«Кто-то из вас лжёт!» – прогремел его голос. «Даю вам один день, чтобы принять решение. Завтра на рассвете я вернусь. Если вы не скажете мне, кто убийца, я до смерти замучу каждого из вас. Если скажете, то я всего лишь отрежу каждому по большому пальцу на правой руке. Это будет цена, которую вы заплатите за то, что солгали мне сегодня и заставили меня прийти снова. Я пощадил вас. Солжёте ещё раз и, клянусь, узнаете, каким беспощадным я могу быть».
Командир развернулся, взобрался на своего зерта, и, по его сигналу, отряд снялся с места и поскакал прочь. Дариус стоял пошатываясь и в глазах его было темно. Последним, что он видел, было как Лоти и все его братья бросились к нему и как раз вовремя успели подхватить его на руки. Сколько всего может произойти, – подумал он, успев поднять взгляд на небо, – до восхода солнца. И потерял сознание.
Глава двадцать седьмая
Годфри, в сопровождении Акорта, Фултона, Мерека и Арио, шёл по пыльной дороге в направлении великого города Волусии и думал о том, во что ввязался. Он оглядывал своих неожиданных спутников и понимал, что дело плохо: Акорт и Фултон – двое вечно пьяных разгильдяев – годились только на то, чтобы трепать языками, Мерек – вор, проложивший себе воровством дорогу в жизни, обманом выбравшийся из королевской темницы и пробившийся в Легион – был, безусловно, полезен своими связями в преступном мире и ловкими руками, но других достоинств не имел, а Арио – тщедушный болезненный юноша из имперских джунглей – гораздо уместнее смотрелся бы в школьном классе.
Озабоченно качая головой, Годфри размышлял о незавидном жребии, выпавшем людям, наименее подходящим на роль героев. Их жалкая пятёрка должна была совершить невозможное: пробраться в один из самых охраняемых городов Империи, найти правильных людей и убедить их взять золото, которое сейчас висело в мешках на их поясах и отягощало путь. Годфри же оказался во главе этого отряда. Он понятия не имел, почему они ему доверились – сам он в себя не верил, и очень бы удивился, если бы им удалось даже просто войти в городские ворота. Пока он и представить не мог, как провернуть этот трюк.
Из всех безумств, которые Годфри приходилось когда либо совершать, это было самым невероятным. В очередной раз он позволил неконтролируемому приступу бравады взять над собой верх. Бог знает, почему. Если бы он умел держать рот на замке, то сейчас был бы в безопасности вместе с Гвендолин и остальными. Но нет, вместо этого он, почти один, собирался отдать жизнь за жителей какой-то деревни. По его мнению, эта миссия с самого начала была обречена на провал.
На ходу Годри выхватил из рук Акорта бурдюк с вином, и, который раз за день, надолго приложился к нему, унимая зуд неприятных мыслей в своей голове. Больше всего на свете ему хотелось повернуть назад, но что-то глубоко внутри не давало ему этого сделать. Какая-то его часть не могла забыть ту девушку, Лоти, которая была столь отважна, что убила надзирателя, защищая своего калеку-брата. Он ею восхищался. Он также знал, что деревня слишком малочисленная, чтобы сражаться открыто, и нужно было найти другой выход. А за годы, проведённые на войне он отлично усвоил, что другой выход есть всегда, и заключается в том, чтобы найти правильного человека и дать правильную цену.
Годфри отпил ещё, ненавидя себя за своё рыцарство. Он давно решил, что любит жизнь и ценит её гораздо выше храбрости, но не мог прекратить свои странные выходки. Он шёл понуро, пытаясь отвлечься от бесконечной болтовни Акорта и Фултона, которые не умолкали ни на минуту с начала их похода.
«Я знаю, что сделаю, когда попаду в имперский бордель», – сказал Акорт. «Я научу их любовным премудростям Кольца».
«Ничему ты их не научишь», – возразил Фултон. «Ты будешь настолько пьян, что упадёшь, не дойдя до кровати».
«А сам-то ты, – удивился Акорт, – разве не будешь пьян?»
Фултон захихикал.
«Ну, я буду достаточно трезв, чтобы не соваться в бордель к женщинам Империи!», – сказал он, и прыснул от хохота, радуясь удачной шутке.
«Эти двое когда-нибудь молчат?», – раздражённо спросил Мерек у Годфри, поравнявшись с ним. «Мы идём навстречу смерти, а они ведут себя так легкомысленно».
«Нет, молчать они не умеют», – со вздохом ответил Годфри. «Посмотри на этой с хорошей стороны: я терплю их всю свою жизнь, а тебе осталось всего пара часов – очень вероятно, что к тому времени мы все умолкнем навеки».
«Не знаю, выдержу ли ещё хоть час», – сказал Мерек. «Наверное, вызваться на эту миссию было не лучшей идеей».
«Наверное?» – переспросил Акорт с сарказмом. «Дружище, ты даже представить не можешь, как сильно мы вляпались».
«И чем ты, собственно, собираешься помочь?», – добавил Фултон. «Вор? Украдёшь имперские сердца, что ли?»
Акорт и Фултон расхохотались, а Мерек покраснел.
«У вора быстрые руки, вам такого не видать», – ответил он мрачно. «Поэтому перерезать кому-нибудь глотку не займёт у меня много времени». Он многозначительно посмотрел на Акорта и потянулся к ножу на поясе.
Акорт поднял руки вверх и выглядел не на шутку напуганным.
«Я не хотел тебя обидеть, друг», – сказал он.
Мерек медленно вернул нож на место и немного успокоился. Они возобновили шаг, и Акорт стал вести себя потише.
«Горячая голова, да?» – спросил Фултон. «Это хорошо в битве, но не в кругу друзей».
«А когда мы успели подружиться?» – спросил Мерек.
«Думаю, тебе нужно выпить», – ответил Акорт и, в знак перемирия, протянул ему флягу. Мерек проигнорировал его жест.
«Я не пью», – сказал Мерек.
«Не пьёшь?» – удивился Фулон. «Непьющий вор?! Мы точно прокляты».
Акорт сделал большой глоток.
«Хочу услышать историю о том…» – начал он, но его прервал тихий голос.
«На вашем месте я бы остановился здесь».
Годфри с удивлением увидел, что юноша – Арио – остановился как вкопанный. Его впечатлило самообладание, с каким этот мальчишка всматривался вдаль. Казалось, он заметил что-то подозрительное в лесу.
