Даровский Жан - Путник: легенда о забывчивом попаданце
Я взглянул на Азию — нове тоже приходилось несладко. На ее решительном обычно лице проступили ноты отчаяния. Еще бы, наша первая встреча с Азией чудом не закончилась ее невозвращением. Сам я такой радости не испытывал, но не сомневался, тот, кто одной ногой шагал за обочину, никогда не забудет об этом.
— Держись! — крикнул я ей. — Сопротивляйся!
Я не рассчитывал на особый успех, но наша возня мешала Музе, ее уродливое лицо кривилось от злости, а по драгоценной шкуре проходили волны дрожи.
— С ней что-то не так! Она трясется, вся судорогами исходит! — донеся до меня сдавленный голос Азии. — Твои руки, Жила, смотри!
Я скосил глаз на собственные кисти. Правой рукой я все еще сжимал бесполезный меч, левой же впился в щупальце Музы. Как ни странно, ее броня под моими пальцами исходила ярким светом, и брильянтовая пыль как будто плавилась, растворялась и проникала мне в кожу.
— Черт! — я отдернул руку, пытаясь разглядеть сверкающие на ладони чужеродные частицы. Они обжигали до боли, вспыхивали, и проходили насквозь, заставляя руку светиться изнутри…
Скривив лицо в мерзкой гримасе, Муза распахнула рот, полный тонких, похожих на иглы, зубов и яростно зашипела. Звук набрал высоту, ввинчиваясь в сознание, оглушая и отрывая от реальности. И все же в этом вопле я отчетливо различил ноты боли.
Щупальце, обмотанное вокруг моей груди, сдавило сильнее. Я почувствовал, как затрещали ребра. Из расплющенных легких ушел почти весь воздух, и вздохнуть полной грудью не было возможности. Перед глазами растеклись темные круги…
— Значит больно тебе, зараза? Не нравится? — просипел я и, отбросив меч, ухватился за конечность монстра второй рукой. — А так?
Муза снова взвыла, как сирена. Хватка ослабла, и я скользнул к земле, в полуметре от которой снова завис, подцепленный за ногу — пока об освобождении никакой речи не шло. Мельком взглянув на врага, заметил, что на его расчудесной шкуре заалели два кровавых пятна — отпечатки моих ладоней.
Послав мне ненавидящий взгляд, тварь размахнулась и швырнула меня через обочину….
В тот миг я был уверен, что инстинктивный ужас взорвет мою голову изнутри, но этого не произошло. Холодный мозг лишь замедлил время, да и его не стал растрачивать на ненужные жизненные воспоминания, наоборот заставил сосредоточиться на настоящем.
Момент перехода через границу Дома и леса я почувствовал четко. Это напомнило переход из одной среды в другую, будто в воду ныряешь. На миг воздух стал густым и тягучим, как жидкость, а цвета неоново-яркими, неестественными, но потом что-то переключилось в ощущениях, и все стало на свои места.
Я приземлился на темную почву, укрытую бурыми штрихами старой хвои. Тут же подо мной появился светящийся квадрат: вспыхнул и разошелся в стороны сияющим ковром. Что это? Я судорожно вдохнул воздух — он пах резко. Запах походил на аромат специй смешанный с эфиром.
То, что происходило за обочиной, я мог разглядеть с трудом: между лесом и домом словно повесили мутное стекло, позволяющее различить лишь тени-очертания. Но даже через муть я прекрасно видел Музу. Сейчас она походила на здоровенного спрута, размахивающего по сторонам щупальцами. В одном из них все еще находилась нова. Ненадолго! Бросок — и Азия отправилась за мной следом, правда, тварь швырнула ее несколько левее. Оказавшись на земле, она застыла, словно парализованная — от ее крыльев и спины потянулись вверх струйки пара.
Что за хрень? Она испаряется?!
Я ринулся к нове, с удивлением отметив, что световой «ковер» под моими ногами перемещается вместе со мной. Когда я оказался рядом с Азией квадрат расширился: теперь мы вместе находились в его границах. Я тряхнул нову за плечи:
— Приди в себя! Давай же!
Азия медленно подняла голову. Ее лицо не выражало ничего. Из застывших безжизненных глаз сочились кровавые слезы и тут же высыхали, уносясь к небесам тонкими нитями белого пара. Постепенно пар истончился и пропал совсем. От крыльев он тоже больше не шел, но в них уже зияли дыры — перья и плоть исчезли, растворившись в воздухе. Процесс испарения остановился вовремя, похоже, причиной этому стал световой «ковер», защитивший меня, а теперь и нову.
Я снова попытался позвать ее, но в тот же миг за спиной раздался знакомый голос:
— Эти существа не переносят перехода.
— Что значит не переносят? — я обернулся, встречаясь взглядом с Перепадалем, которого уже и так узнал по голосу. Правда здесь, за гранью обочины, сфинкс-воин разговаривал вполне понятно, без путаницы в словах.
— Становясь невозвращенцами люди могут выживать в лесу какое-то время, а новы гибнут сразу. Этой нове повезло, Артефакт замедлил ее распад, но это лишь пока.
Услышав про Артефакт, я инстинктивно сунул руку за пазуху и тут же нащупал камень, который совсем недавно отдал Музе. Как так?
— Просто, — прочитав мои мысли, пояснил Перепадаль. — Камень Пути можно только отдать. Отдать по собственному желанию без принуждения. Чудовище вынудило тебя отдать Артефакт, и он вернулся обратно к тебе.
— Ясно, — кивнул я, радуясь, что не все потеряно и надежда на спасение еще есть.
В тот миг собственная шкура волновала меня меньше всего на свете. Я с замиранием сердца смотрел на Азию. Сначала казалось, что испарение прекратилось, но, приглядевшись, я понял, что тонкие, почти невидимые нити пара продолжают ввинчиваться в воздух, унося ввысь частицы тела новы.
— Ты знаешь, как нам вернуться в Дом или выйти на дорогу?
— Нет.
— Ты ведь смог пересечь обочину! — выкрикнул я непонимающе, но сфинкс вновь помотал головой.
— Я не могу ее пересечь, это тело — астральная копия моего истинного существа, бесплотный дух, который я умею посылать в любую точку земли — такова моя особенность, ведь я, как и ты, принадлежу не этому миру, я такой же как и ты пришелец.
— Мне от этого не легче, — буркнул я.
— То, что ты не существо этого мира спасло тебя от распада. Все люди и твари, рожденные здесь, погибают за обочиной, а ты не погибнешь, потому что в твоем теле находится вещество, сходное с дорожным камнем и не позволяющее лесу уничтожить тебя.
— Я рад. Только ей, — кивнул на Азию, — от этого не легче. Раз я не сдохну здесь, по крайней мере сразу, я должен вытащить ее отсюда.
Сфинкс уставился на меня и смотрел долго и задумчиво, решал, видимо, стоит ли говорить мне что-то или нет. Потом приблизился, став при этом почти прозрачным:
— Твой единственный шанс — найти человека, что живет в центре золотого тумана на острове из черных камней. Он не любит гостей и невозвращенцев обычно не жалует, но для тебя, быть может, сделает исключение…
Я шел за Перепадалем, стараясь не отстать. Воин Пути мелькал среди деревьев, то исчезая, то появляясь вновь. Под ногами сиял четкий квадрат Артефакта, а над головой, высоко, за черными росчерками корявых веток проглядывало небо.
Окружающий лес выглядел спокойным, и редкие твари, рискнувшие встать на пути, поспешно сбегали, потревоженные ярким светом. Те, что не сбегали, тоже вели себя спокойно — они замирали и притворялись неживыми. Только один жирный шкварник, смирно лежащий под ядовито-зеленым кустом с острыми резными листьями, резко дернулся при моем приближении, но, ткнувшись головой в световой квадрат, болезненно зашипел и спешно ретировался.
Судьба глупой твари волновала меня мало. Раз за разом я окидывал взглядом тело новы. Распад продолжался медленно и неумолимо. В один момент мне показалось, что нити пара исчезли, но приглядевшись внимательнее, я увидел, что на концах светлых перьев две витые паровые струи уверенно тянулись к небу.
Я крепче сжал зубы и пошел быстрее. Азия не подавала признаков сознания. Ее глаза оставались пустыми, как у куклы, а тело с каждым моим шагом становилось все легче. Сколько веса она уже потеряла? Я вспомнил, как при первой встрече мы с трудом подняли ее с Адькой вдвоем. «Потерпи, — мысленно попросил нову, — я тебя отсюда вытащу»…
Перепадаль шел дальше. Иногда он останавливался, раздумывая, куда повернуть. Ориентиров вокруг было не так чтобы сильно много. Деревья стояли ровными рядами и выглядели совершенно одинаковыми, повторялись, как узор.
Внезапно лес кончился, сменившись полем с высокой травой и редкими чахлыми кустами. Над полем золотистой дымкой колыхался туман, в котором двигались какие-то тени.
Я взглянул на Перепадаля. Он стал совсем прозрачным, почти невидимым, сказал не оборачиваясь.
— Дальше пойдешь сам. Остров в поле за туманом.
Я недоверчиво вгляделся в золотую дымку. Перспектива продираться сквозь нее воодушевляла мало. Одна надежда на Артефакт, да и времени на раздумья нет. Единственный известный путь к призрачной надежде — какие уж тут раздумья!
— Что за твари там бродят? — на всякий случай поинтересовался я.
