Ярослав Коваль - Чужак: Боец демона-императора. Тропа смерти. Сквозь бездну (сборник)
Теперь я мог примерно представить себе, как выразил бы в письменной форме текст на этом языке, чтобы постараться выделить дополнительно, на что обратить внимание. При должном упорстве можно было разобраться и в том, чем руководствовались создатели местной письменности, – особенно сейчас, когда ее образчик лежал передо мной с «переводом». Вот они, повторяющиеся элементы. Для себя я их переписал отдельно.
– Где гласные? Ну, поющие звуки?
– Вот. – Имрал ткнул кончиком ножа. К счастью, чистого.
– А вторую строчку мне озвучишь?
– «Существуя в своем мире, они впитывают обычную и магическую пищу равно…» Хвост предложения уже уходит на третью строку. Вот здесь заканчивается.
– Еще раз повтори. – Я доцарапал до края берестяного листка. – Ясно, сейчас попробую разобраться… Эти завитки отделяют слово от слова?
– Именно так.
– А эти разграничивают предложения?
– Части предложений. Будешь внимательнее, или мне придется все тебе растолковывать по два раза?
– Буду, буду…
Я углубился в дебри чужой начертательной грамматики, а над моей головой тем временем шли обсуждения вопросов, в которых ничего не понимал, с упоминанием имен, которых не знал, и мест, представления о которых не имел. Зато потихоньку начал вырисовываться смысл следующего предложения. Теперь следовало дождаться паузы, чтоб вставить слово.
– Продолжение звучит приблизительно так: «И поэтому, напитавшись магией, содержат в себе множество ценных»… Тут что? «Вещества» или «элементы»?
– «Крупицы», – усмехнулся капитан группы. – Но это устоявшееся обозначение. Не догадаешься. И – не «напитавшись», а «пропитавшись».
– Понял. – Я кое-что подправил в своих записях.
– Читай дальше. У тебя неплохо получается.
Сквозь записи о разных видах демонов приходилось продираться, словно сквозь заросли ежевики. Общую логику я уловил почти сразу, но добрая половина понимания таилась в мелочах. Письменность явно была не иероглифическая, однако ушла от нее недалеко. Отдельными знаками обозначались когда буквы, а когда и буквенные сочетания, чаще всего «согласный – гласный». Отдельные гласные превращались в черточки и извилистые полосочки над или под строками. Словом, в этой головоломке надо было привыкнуть разбираться.
– Можно ли ожидать, что в походе вы мне будете подсказывать, что и как делать? – уточнил я у Иллаша.
– До определенной степени, конечно.
– А когда выступаем?
– Завтра в ночь. Мы пропускаем вперед команды, работающие ближе к поверхности, чтоб они, образно говоря, расчистили нам путь, но идем почти сразу за ними, чтоб на очищенное от демонов место не успели набежать новые твари.
– Логично.
– Так что у нас есть время повеселиться ночью, отоспаться днем… Ну а тебе предстоит читать и читать. Давай изучай. – Парень прищурился. Его усмешку можно было счесть насмешливой, но я предпочел трактовать ее иначе. Имрал, прищурившийся в сторону Иллаша, нервно встряхнул головой – судя по всему, что-то из услышанного его насторожило.
– Значит, так. Ты сейчас отведешь Серта на тот постоялый двор, где мы остановились, проследишь, чтоб он устроился, сменишь при вещах Инсарда и дождешься, когда тебя в свою очередь сменит, скажем, Хусмин.
– Нет, но…
– Без «но». Вечером развлечешься, хватит тебе времени.
«Значит, их не пятеро, – сообразил я, – а шестеро. Я, значит, буду седьмым. Ясно…»
Судя по всему, команда была не из бедных. Хорошая одежда, неплохое оружие (то, что можно было разглядеть), хорошее снаряжение – я оценил его, пойдя в занятую ими комнату постоялого двора. Парень, сидевший там над грудой веревок с какими-то скобами, поприветствовал Иллаша взмахом руки.
– Пришел? А то я уже срубаться начинаю. Это кто?
– Это Серт. Новичок. Завтра идет с нами.
– Имрал – шутник. Ладно. – На меня взглянули с любопытством. – Устраивайся. Я пойду тогда, а?
– Иди, – с обреченным видом отозвался Иллаш. И добавил мне, очень хмуро: – Мы все спим либо в общей зале, либо на улице. Здесь – только тот, кто следит за вещами.
– Я так и понял. Не проблема. Что мне следует купить в первую очередь, как полагаешь?
– Нож у тебя есть? Нет, не этот, другой. Которым будет удобно потрошить, если что вдруг. Впрочем, и без него можно обойтись. У нас-то все есть. Тебе нужна лошадь. Иначе как ты доберешься до места? Ну и вообще – что у тебя есть из вещей? Одежда удобная есть? Этой недостаточно.
Я был вынужден опорожнить свою сумку прямо на пол. Ждал вспышки недоумения и подозрительности, но дождался только удивления, причем, в общем-то, совершенно неопасного. Мои новые товарищи ощупали спальный мешок и фонарик, в котором пока еще не подсели батарейки, осмотрели старую куртку, изобилие карманов на которой явно произвело на них впечатление. Потрогали старый ремень и изобразили брезгливость.
– Это никуда не годится. Тот, что на тебе, – лучше. А вот эта одежда – неплохая штука, в походе пригодится. Сгодится вместо перевязей, раз уж ты, как понимаю, к ней привык.
– Привык, да.
– В таком случае, тебе пока нужен только конь. Но если у тебя нет пяти или шести золотых на хорошую животинку, не траться на какого-нибудь одра. Запасные кони у нас есть, в «гармошке» скакун не нужен, а если выживешь после похода, купишь себе хорошего. – Иллаш был весел, и я сделал вывод, что о смерти здесь принято говорить спокойно, как бы насмехаясь над нею.
У себя на родине я привык совсем к другому подходу. Стоит только рот на эту тему открыть, сразу со всех сторон слышится шиканье: «Да как можно вообще на эту тему говорить?!», словно и в самом деле прямой разговор приманивает неудачу. Видимо, здесь бытуют диаметрально противоположные суеверия. Придется привыкать.
Остаток дня и изрядную часть ночи я прокорпел над берестяной тетрадкой. Здесь, на постоялом дворе, и чуть поодаль, на лугу, отданном под ярмарку, жизнь не замерла даже ночью. Крестьяне, привыкшие к строгому режиму, зевали, но спать шли лишь тогда, когда ноги отказывались нести их, а глаза – смотреть. Чувствовалось, что развлечений им выпадало немного, и жалко было упустить даже крохотную их толику. К тому же каждый час общения с пришлыми охотниками мог принести доход. Несложно было догадаться, что этот профит составлял значительную часть бюджета местных жителей. Недаром же они так старались с ярмаркой.
Усердствовали и держатели трактиров. Пива, сидра и закусок было вдоволь. Наевшись и напившись, гости валились спать где придется, им совершенно не мешал продолжающийся шум, а вот я оказался капризнее и уснул лишь после того, как разошлась большая часть гуляк.
И засыпая, и просыпаясь, я едва ли нагружал свое сознание мыслями о предстоящем новом испытании. Что я о нем знал? В сущности, ничего. Когда некоторое время назад меня ставили в известность о приближающейся необходимости участвовать в гладиаторских боях, я хоть приблизительно мог представить себе, что это такое. А сейчас… Фиг знает, как выглядят охотничьи рейды в области, где смыкается человеческий и демонический мир. Что за демоны такие, как они выглядят? По записям (по тому, что мне все же удалось прочитать) толком не поймешь степень опасности.
Ну и хорошо. Значит, я смогу со спокойной душой приступить к делу и не грузить себя заранее всякими страшилками и трагическими предположениями.
До «гармошки» оказалось сравнительно недалеко. Я ждал горной гряды не хуже, чем на Кавказе, но оказалось, что тут всего лишь цепочка холмов, кое-где в виде разнообразия сменяющихся скалами, довольно жиденькая на вид. Зато она образовывала относительно неглубокий лабиринт, как я мог рассмотреть с того места, где мы остановились. У входа в скромное ущелье обосновались почему-то сразу две команды охотников, одна из которых даже раскинула здесь свой шатер, и семейство местных жителей, торговавшее всякой всячиной, в основном припасами, и жарившее на жаровенке ломти репы.
Имрал спешился и очень неодобрительно посмотрел на меня.
– Можно подумать, ты никогда раньше не сидел в седле.
– Сидел мало, вынужден признаться.
– Одно дело сидеть, а другое – уметь себя вести в галопе. Если ты будешь сидеть в седле мешком, собьешь животному спину.
– Я научусь.
– Надеюсь. Иначе жалко будет давать тебе лошадей, пусть и не самых лучших. Даже худшая лошадь заслуживает того, чтоб с ней нормально обращались… Готовимся!
Все послезали с седел, и мне пришлось, принялись проверять ремни и перевязи, кармашки и заткнутые в петельки предметы вроде метательных звездочек или изогнутых «когтями» ножей для потрошения. Иллаш старательно подтянул голенища сапог, вытащил и засунул обратно спрятанные там ножи странной формы. Эти ребята были нашпигованы железом до отказа.
– Лошадей мы оставляем тут, – пояснил мне молодой охотник. – Сумку повесь на седло, бери с собой только то, что можешь нести в этих своих карманах, не нагружая плеч. Плащ еще можешь взять. Но неси его так, чтоб не мешал в случае чего мгновенно отреагировать на нападение.
