Морган Райс - Ритуал мечей
Все присутствующие ахнули, некоторые воины ударили своими металлическими рукавицами по столу от гнева и разочарования.
«Я знал, что нам не следовало отпускать его одного», – сказал Бром.
«Андроникусу никогда нельзя было доверять», – добавил Рис.
«Но как это возможно?» – Кендрик задал вопрос, который вертелся на языке у всех. – «У Тора была Микоплес. И Меч Судьбы. Что могло привести его в плен?»
«Колдовство», – послышался голос.
Вперед вышел Абертоль, его трость стучала по камню.
«Только магия могла это сделать».
«Не имеет значения, как это произошло», – произнесла Гвен. – «Теперь мы без Тора. Без Микоплес. Без Меча Судьбы. Нас несколько тысяч против полумиллионной армии Андроникуса. И что еще осложняет наше положение, так это то, что Тирус окружает наш собственный город».
В зале повисла тишина, все присутствующие посмотрели на Гвендолин, ожидая ее ответа.
«Что теперь, миледи?» – спросил Кендрик.
Гвендолин посмотрела на всех воинов в зале и осознала, что она больше не была наивной, невинной девочкой, которой была когда-то. Теперь она чувствовала себя закаленной, возможно, даже немного черствой. Гвен не испытывала страха, несмотря на неравные силы. И она была готова возглавить этих людей. В действительности, они рассчитывали на ее руководство. Девушка ощущала ясность и покой, даже в разгар хаоса.
«Ничего не изменилось», – сказала Гвен. – «Сначала мы разберемся с Тирусом. Небольшая группа из нас встретится с Тирусом за воротами. Он подумает, что мы пришли с сообщением, что мы пришли с миром. Тем временем, большая часть нашей армии наступит на них с фланга и нападет по моей команде. Мы можем потерпеть поражение. Но мы умрем на ногах – как воины, а не как трусы».
Присутствующие в зале разразились возгласами одобрения, когда каждый воин схватился за рукояти своих мечей, которые тут же загремели.
Распахнулась дверь и в зал ворвались несколько слуг, которые тащили Бронсона под руки, в то время как он извивался и сопротивлялся.
«Отпустите меня!» – крикнул он.
«Вот предатель, который подставил Торгрина», – сказал Бром.
Гвендолин повернулась к нему, нахмурившись.
Бронсон посмотрел на присутствующих в зале мужчин широко раскрытыми от страха глазами.
«Я ничего такого не делал!» – возразил он. – «Я клянусь! Я ничего не знал о заговоре Луанды! Она поклялась мне, что заключила мир! Я понятия не имел о том, что это ловушка!»
«Я уверена в том, что ты этого не делал», – с сарказмом произнесла Гвендолин. – «Я уверена, что тебе неинтересно, какую сделку заключила с Андроникусом твоя жена, и ты не заинтересован в том, чтобы разделить с ней власть».
«Это правда!» – настаивал Бронсон. – «После того, что она сегодня сделала, я больше не люблю Луанду. Теперь это мой дом, и вы – единственные, за кого я хочу сражаться!»
«Сражаться за нас?» – не без сарказма выкрикнул Срог. – «Зачем? Чтобы снова нас предать?»
«Мы должны казнить его, миледи», – сказал Атмэ. – «За то, что он сделал с Тором!»
Остальные воины одобрительно закричали.
«ЗА ТОРА!»
Раздался еще один одобрительный крик.
Бронсон пытался вырваться, широко распахнув от паники глаза.
«Вы должны поверить мне!» – кричал он. – «Если бы я знал, я бы никогда не передал ее сообщение!»
Гвендолин подошла к нему, и в комнате повисла тишина. Она подошла ближе, остановившись всего в футе от него, и пристально посмотрела в глаза Бронсона, желая увидеть, не лжет ли он.
Она рассматривала его, охваченная гневом из-за того, что произошло с Тором. Тем не менее, в то же самое время она не хотела изливать свой гнев на невинного человека. Пока Гвен оценивала его, Бронсон, который лишился одного глаза, дрожал. Какая-то часть ее подсказывала Гвен, что он говорит правду. Девушка знала глубину предательства своей сестры, и она не позволит Луанде оболгать такого невинного человека, как Бронсон.
«Возможно, тебя на самом деле подставили», – сказала Гвен. – «Но я никогда не узнаю этого наверняка. До тех пор я не могу позволить тебе отправиться вместе с моими людьми. Я не убью тебя без справедливого суда. И поскольку нет ни одного свидетеля против тебя, любой суд будет несправедливым».
«Тогда что с ним делать, миледи?» – выкрикнул Годфри.
Гвендолин бросила на Бронсона долгий и напряженный взгляд.
«Я объявляю тебя изгнанником», – сказала она. – «Ты должен покинуть нашу сторону Королевства и никогда больше не ступать ногой на нашу почву, под страхом смерти».
«Миледи, Вы не можете!» – крикнул Бронсон со страхом в голосе. – «У меня не осталось дома на стороне Кольца, которая принадлежит МакКлаудам. Отправить меня туда равносильно смертному приговору!»
Гвендолин медленно покачала головой.
«Тебе придется постоять за себя», – ответила она. – «Как и всем нас».
Девушка кивнула, и слуги увели кричащего Бронсона прочь, пока, наконец, двери за ним не закрылись, и пока в комнате снова не повисла тишина.
Гвендолин повернулась к своим людям, которые смотрели на нее с все возрастающим уважением.
«Уже почти наступил рассвет», – мрачно произнесла она. – «Мы теряем время. Поднимайте свое оружие и следуйте за нами. Пришло время встретиться с нашими кузенами».
Глава двадцать седьмая
Гвендолин верхом на лошади торжественно ехала во главе небольшой группы своих лучших воинов через площадь Силесии, направляясь к северным воротам, чтобы поприветствовать своего дядю. Когда она кивнула, несколько воинов медленно подняли огромные железные решетки.
Они продолжили свой путь через открытые ворота. Рядом с Гвен ехали Кендрик, Срог, Бром, Рис, Годфри, Атмэ и несколько дюжин других воинов. Их маленькая группа ехала навстречу Тирусу и его большой армии, которая выстроилась в утреннем свете, словно готовилась к походу на город.
Группа Гвендолин казалась мирным конвоем, чего и хотела девушка. Она хотела сыграть на эго Тируса, заставить его подумать, что они едут принять его условия. Разумеется, он так и подумает, в противном случае она не появилась бы с такой маленькой свитой. А учитывая уровень невежества Тируса, Гвен была уверена в том, что он не учует подвоха.
Хотя все силесианские силы втайне окружали людей Тируса со всех сторон, занимая позиции в лесу, готовясь, по сигналу Гвен, к атаке.
Сердце Гвен бешено колотилось, пока она медленно ехала верхом на своей лошади вместе с другими, в тишине этого утра. Напряжение было таким густым, что его можно было резать ножом. Кружащиеся туманы Каньона обволакивали поле боя, и, когда затрубили в рог, вперед выехал небольшой конвой из людей Тируса, чтобы встретиться с ними в центре пустого поля. Тирус ехал во главе этой группы, в окружении четверых своих сыновей и дюжины генералов.
Когда они приблизились, Гвендолин почувствовала боль глубоко в животе, почувствовала, что ее ребенок снова начал поворачиваться. Это потрясло ее и заставило подумать о Торе. Она чувствовала, что его захватили в плен, ощущая себя беспомощной. Гвен не понимала, как это произошло, но эта мысль разрывала ее на части. Она была раздавлена чувством вины и раскаянием.
Гвендолин прогнала эти мысли из своей головы. Сейчас не время. Как только она покончит с Тирусом, если она выживет, то отправит всех имеющихся у нее людей спасти Тора.
Гвендолин сконцентрировалась на Тирусе, когда его лицо предстало перед ней со снисходительной улыбкой на губах, источающей напыщенность. Они ехали все ближе и ближе, их кольчуги звенели, мечи гремели на бедрах, от запаха их лошадей, смешанного с влажным запахом Каньона отяжелел холодный утренний воздух.
Тирус и Гвендолин остановились в нескольких футах, гордо глядя друг на друга. Тирус ждал, когда она нарушит тишину, очевидно, упиваясь тем, что он считал своим успехом, последующим извинением.
«Ты – мудрая девушка», – наконец, произнес он. – «Ты приняла верное решение, предпочитая сдаться мне. Следует признать поражение, оказавшись в окружении».
Сердце Гвен бешено колотилось, когда она сидела верхом на своем коне с идеальной осанкой, глядя на шар первого восходящего солнца. Ее глаза были холодными и жесткими, и она ощутила в себе новую силу – силу сына, которого носила под сердцем. Сын Тора.
Гвен больше не боялась – ни этих людей, ни кого-то другого, ни смерти. Жизнь была для нее менее ценной, чем раньше, и никакие угрозы не могли ее напугать.
В воздухе висела тяжелая тишина, лошади гарцевали и фыркали, когда Гвен медлила, прежде чем ответить. Она была готова дать сигнал своим людям броситься в атаку, и знала, что при малейшем жесте они это сделают – и тогда начнется хаос.
«Кто сказал, что мы решили сдаться?» – холодно ответила девушка.
Сердце Гвендолин неистово колотилось, и она почувствовала, как костяшки пальцев ее воинов крепче сжали рукояти мечей. Всего через минуту она взмахнет рукой и подаст сигнал начать битву, которая, несомненно, приведет к ее смерти – и к смерти всех остальных. Гвен не боялась смерти. Она боялась только жалкой смерти. И в этот раз, наконец, она умрет с нетронутой честью.
