Кристи Голден - Варкрафт. Дуротан
– Детиши, – повторил Дескаал и прижал руки к сердцу. Дуротан вспомнил слова Драки, сказанные несколько месяцев назад, когда они бежали от Хребта Ледяного Огня: «У Северных Волков есть нечто общее с дренеями. Они любят своих детей и готовы умереть за них».
«И рискнуть жизнью ради любого ребенка», – подумал он. А мы бы сделали ради их потомства то же самое? Зная ответ, вождь покраснел от стыда.
– Детиши, – повторил он, тоже прижав руки к груди, как дреней. – Дети.
– Де-е-ети, – повторил Дескаал и кивнул. Он казался печальным, и произнес еще что-то, показывая на спасенных орков, а потом покачал головой.
– Они сожалеют, что не сумели спасти других, но их всего трое, и они не могли рисковать жизнью малышей.
– Скажи, что мы понимаем и благодарны им.
Драка поморщилась.
– Я попытаюсь. – Очевидно, ей это удалось, потому что дренеи казались довольными и тепло улыбались ей и Дуротану. Эти существа никогда не были врагами орков, но они не были и друзьями, или, по крайней мере, не совсем друзьями. Однако в данный момент для него это не имело значения.
– Присядем, – предложил он дренеям и сам сел, а они, поколебавшись, последовали его примеру. – Разделите с нами еду и тепло костра в благодарность за наших «детишей».
Краем глаза он заметил, что Гейя присела на камень на самом краю круга света от костра, скрестив руки на груди, с каменным выражением на лице.
Теперь никому не разрешалось уходить из лагеря в одиночку, а количество патрулей удвоили. Возросшее напряжение в клане проявлялось в спорах, драках, к тому же возникла необходимость в большем количестве патрульных, охотиться стали реже, а значит, было меньше возможности добыть еду. И все же, после ужасных событий той ночи, никто не возражал.
Почти за одну ночь весна перестала быть холодной и серой, став жаркой и многоцветной. Ровную площадку вокруг лагеря нельзя было назвать лугом, потому что на ней выросло совсем мало зелени – только местами появились пятна травы, тянущейся к небу, но их скоро выжгло солнце. Озеро по-прежнему оставалось нездоровым, а палящий зной, необычный так далеко на севере, казалось, стремился высушить его совсем. По мере того, как уровень воды опускался все ниже, становились видны новые разложившиеся трупы – к счастью, только трупы животных, – и они начинали издавать ужасный запах.
Оставалось благодарить судьбу, что источник, прежде спрятанный под валуном, продолжал обеспечивать клан водой, хотя она стала более мутной, чем прежде. Несмотря на то, что более крупная добыча уже исчезла бесследно, мелкие животные давали достаточно мяса, чтобы прокормить клан. Пока, во всяком случае. Дуротан однажды сказал Драке, что она – единственный орк в клане, который увеличивается в размерах, а не уменьшается. Жена невозмутимо ответила, что если дитя, которого она носит, когда-нибудь не надерет Дуротану уши, она сделает это за него – или за нее. Они рассмеялись, Дуротан крепко обнял подругу, и на время они нашли убежище от всего мира и его бедствий в объятиях друг друга.
Несмотря на то, что больше никто не заговаривал об уходе из клана и не подвергал сомнению лидерство Дуротана, ему не нужно было слышать недовольные высказывания, чтобы понимать, что его народ страдает. Он разыскал Дрек’Тара и стал умолять его связаться с Духами, чтобы спросить у них, что делать оркам.
– У нас только один источник воды и один источник пищи, – сказал Дуротан. – Если мы лишимся их, клан погибнет. У нас нет плодов, нет зерна и семян. Нам нужна помощь, Дрек’Тар!
Старый орк, который так редко выходил из себя, на этот раз потерял терпение.
– Духи – это не волки, которые прибегают по нашему зову, сын Гарада! – рявкнул Дрек’Тар. – Они представляют собой сущность стихий, и нам очень повезло, что они вообще приходят к нам! Я – шаман. Моя задача – выслушать их, когда они являются, и сообщить тебе, моему вождю, то, что они мне скажут. Решать, что делать с этими сведениями – или что делать, когда их нет, – входит в твои обязанности, а не в мои.
Шаман говорил правду, и лицо Дуротана покраснело, когда он услышал эти откровенные слова. Но он исчерпал все свои возможности. Он позвал к себе советников и ничего не стал скрывать, описывая всю серьезность положения. Оргрим хмурился и рисовал палкой на земле разные фигуры. Гейя сидела тихо, сложив руки на коленях, давая сыну возможность высказаться. Дрек’Тар выглядел обессиленным и тяжело опирался на свой посох, даже сидя. Драка устроилась рядом с мужем. Положив руку на раздутый живот, она слушала его, молча поддерживая.
– Однажды Духи уже послали нам знак в виде красной сойки, – сказал Дуротан. Он сам слышал, какое уныние звучит в его голосе, как он цепляется за самую слабую надежду. – Дрек’Тар, твои шаманы видели хоть что-нибудь, что может стать для нас новым руководством? Я говорю не о видениях или посланиях, но о более материальных знаках. О муравьях или птицах, выбирающих определенные направления движения, или о том, в каком порядке вырастают травы и цветы?
Шаман вздохнул, потер виски, будто у него болела голова. Вместо него заговорил Палкар.
– Мы внимательно следим за всеми растениями и используем травы для приготовления лекарств. А в остальном мы… ну, все обстоит так, будто все еще стоит зима. Или, может быть, осень – я видел некоторые грибы, которые обычно появляются именно осенью.
Дуротан на мгновение удивился, как это грибы, которые любят воду, выросли без единого дождя, но отмахнулся от этой мысли. По-видимому, шаманов это не волновало, а они знают о таких вещах гораздо больше его.
– Мне все равно, когда, где и какие грибы растут, если я могу их есть, – заявил Оргрим. – Те, о которых ты говоришь, съедобны?
Палкар покачал головой.
– Никогда раньше не видел таких грибов. Я бы не стал рисковать.
Дуротана охватило острое разочарование. По-видимому, только грибы и растут, да и те, возможно, ядовитые. Он тяжело вздохнул.
– Ну, – произнес он, – если что-то может расти, пусть и бесполезное для нас, возможно, вырастет и что-нибудь еще.
Но ничего не выросло. Поэтому, когда Дуротану доложили о стае птиц, летящей на северо-восток, вождь объявил, что надо собрать еще один охотничий отряд и отправиться вслед за ними. Птицы, наверное, направляются к воде, а у воды может водиться более крупная дичь. Если и нет, по крайней мере, лучники смогут подстрелить несколько птиц. Это был самый обнадеживающий знак за много дней.
– Я поеду с тобой, – сказала Драка, когда он поделился с ней этой идеей.
– На этот раз – нет, – твердо ответил Дуротан.
– Я не хуже других твоих воинов, – возразила она, и это было правдой. Может быть, она не обладала физической силой орка-мужчины, но была сильнее любой из известных ему женщин-орков и двигалась быстрее змеи.
Они лежали на шкурах ложа, и Дуротан повернулся на бок, чтобы посмотреть на жену.
– Драка, – тихо произнес он, – я знаю, что ты способна за себя постоять. И в обычной ситуации я бы сказал: «Жена, можешь охотиться, пока ребенок не выскочит из тебя, а потом вручи ему копье».
Она рассмеялась.
– Мне это нравится. Она бы взяла это копье и сразу же убила бы талбука.
– Не сомневаюсь, что она бы это сделала, – ответил Дуротан, улыбаясь ей, но его улыбка тут же померкла. – Но, кажется, нет талбука, которого она – или он – могли бы убить. Драка, сейчас необычное время. Ни одна женщина кроме тебя не ждет ребенка. Я и так очень боюсь, что ты потеряешь этого ребенка из-за плохой воды или недостатка пищи. А думать о том, что на тебя может напасть Красный Ходок…
– Я понимаю твои опасения. И разделяю их. Это тревожное время. Ты прав – мне не следует участвовать в бою, пока не родится наш ребенок.
Его охватило чувство облегчения.
– Значит, ты не поедешь.
– Я поеду с луком и обещаю атаковать на расстоянии.
Дуротан помолчал. На мгновение его охватила ярость, но потом он расхохотался.
Идея отправиться на охоту всем понравилась. Дуротан собрал группу из десяти орков, половину из которых составляли лучники, так как, вероятно, отряду удастся найти только птиц. Перед тем, как отправиться в поход, орки много смеялись и разговаривали.
– Почти как в прежние времена, – сказал Оргрим. Он наблюдал, как охотники прощались со своими любимыми, – с улыбками, а не с выражением мрачной решимости на лицах.
– Теперь ничто не напоминает прежние времена, – возразил Дуротан. – И все равно мне приятно это видеть.
Оргрим прищурился, глядя на солнце.
– У нас здесь больше солнца, чем раньше, у Хребта Ледяного Огня, – сказал он. Дуротан тоже это заметил, но ничего не сказал. Да и что было говорить?
На мгновение его охватило отчаяние, несмотря на веселье вокруг него. Неужели жизнь состоит только в этом? Просто выживать изо дня в день? Он вспомнил детство, где было много сказок, игр, крепкого сна, был сытый желудок и четыре полных, настоящих времени года. Да, зима всегда была скудной порой, но следом за нею всегда приходила весна. Это было хорошее детство. Каким будет детство его сына или дочери? И получит ли он или она возможность прожить это детство? Дуротан не сказал этого Драке, но она получает недостаточно необходимой еды, недостаточно чистой воды… недостаточно всего остального.
