Ян Бадевский - Мастер ножей
– Так я попал в Скит Пяти Ветров, – закончил верхолаз. – Пришлось учиться выживать на Облаках, осваивать новые профессии. Но это лучше, чем угодить в пасть Кракена.
Коэн хмыкнул. И добавил:
– Мы встретились год назад на Радужном Мосту. Парень искал работу. А я набирал команду на «Мемфис».
Незаметно отвар закончился.
И меня озарило.
– Этот Кракен… – Я уставился на Коэна. – Он случайно не является переделанным Демиургом?
– Модифицированным, – поправил волшебник. – В стародавние дни это так называлось. Ты прав, Ольгерд. В самую точку.
– Он ест других людей?
Коэн вздохнул:
– Да. Это падшие, одичавшие Демиурги. Их не так много, кое-кто живет в океане, кто-то осел в Срединном море. В былые времена их отправили бы на Землю и там судили. Но сейчас они делают, что вздумается.
Меня замутило. Не подумайте, что прежде я не сталкивался со зверствами своих собратьев – под лунами это в порядке вещей. Просто не верилось, что один из создателей мог опуститься до такой степени. Вслед за отвращением пришли разочарование и горечь. До меня дошла простая истина – среди Демиургов попадаются твари не менее мерзкие, чем Посторонние. Или даже хуже.
Коэн хмыкнул.
Казалось, он прочел мои мысли.
Я бы не удивился, если честно.
– Ладно. – Посредник отодвинул стул. – Кьюсак дежурит первым. Затем я. Доброй ночи.
Глава 5
Атолл Миядзаки
Не знаю, кого хотел встретить наш наниматель в Верне. Мы проторчали там около недели. Сперва ждали, пока уляжется шторм. Потом слонялись по городу, сопровождая Коэна. Волшебник покупал старинные рукописи и древние карты, рылся в хламе запыленных антикварных лавок, подолгу шептался с дряхлыми продавцами. Вечера проходили в напряженном молчании. Коэн стоял у окна и всматривался в вечернюю мглу. Но никто не приходил.
Спустя шесть дней мы отчалили.
Коэн сказал, что теперь у нас срочные дела на Облаках. Спешка была связана с Небесным советом.
Что я слышал о Небесном совете? Кажется, это орган управления Скитов. Представьте себе кучу островов, дрейфующих в бескрайнем воздушном пространстве. Эти островки имеют собственные правительства, но раз в год отправляют делегатов на Вертерис, чтобы разобраться с общими вопросами. На мой взгляд, разумная система.
«Мемфис» плыл в ясной синеве. Под нами простиралось Срединное море. Каждый член экипажа занимался своим делом. Погонщики правили браннером, Кьюсак чинил такелаж, а Грорг храпел целыми днями. Ли варил свои снадобья. А я слонялся по гондоле без дела. Или присоединялся к рлоку в его мысленных путешествиях. Однажды меня за этим делом застукала Мерт. Я, тепло одевшись, лежал на верхней палубе. Без движения. С открытыми глазами. Подозреваю, что лежал долго, а девушка все это время наблюдала. Наверное, зрелище странноватое. Мы с Рыком охотились где-то на побережье, пробираясь через руины безымянного города. Рык питался жизненной энергией живых существ – набрасывался на них и опустошал, выпивал до самого дна. Атакованное животное падало и больше не шевелилось. А полярный рлок накапливал мощь.
Меня тронули за плечо.
Я отреагировал не сразу.
– Что с тобой?
Картина античных развалин смазалась. Надо мной нависало лицо Мерт. Она смотрела то ли со страхом, то ли с неподдельным интересом. Целая гамма чувств, сложно разобраться.
– Ничего.
Я сел.
Девушка хмыкнула:
– Брось. Я давно за тобой наблюдаю. Сначала подумала, что это медитация мастеров ножей. Теперь вижу, что нет. Тебя здесь не было.
Внимательно посмотрев на нее, я кивнул:
– Допустим.
– Твой разум умеет путешествовать? – не унималась Мерт. – Я слышала о таком. Коэн проделывает такие штуки во сне.
– Проделывает, – согласился я. – Но это не сон.
Вздохнув, я приступил к рассказу. Как мог, попытался ей объяснить свою связь с рлоком и наши совместные вылазки. Мерт слушала внимательно, не перебивая. Она практически не удивилась – сказала, что Коэн научил ее ничему не удивляться. Посредник общается с разными людьми, некоторые из них умеют творить странные вещи. Правда, она не слышала прежде, чтобы мастера ножей настолько тесно общались со своими питомцами.
– Рык – не питомец. – Я покачал головой. – Мы росли вместе. Пожалуй, самое точное название – брат по оружию.
Вообще, объяснить это сложно. В нашем мире только мастера ножей научились вступать в симбиоз с рлоками. Слово-то какое – симбиоз. Я услышал его от Коэна несколько дней назад. Посредник серьезно расширил мой словарный запас за время совместных странствий.
Мерт внимательно посмотрела на меня.
– Вы странные.
– Мы?
– Мастера ножей.
– Почему?
Девушка помедлила с ответом.
– Я многое о вас слышала. Вся эта привязанность к Храмам… Призыв Матери Ветров…
Я вздрогнул. Невольно вспомнился тот роковой день, когда меня изгнали из Ламморы. День, когда я перестал быть мастером ножей. Если вдуматься, сейчас я обычный наемник. Никто. Пыль на дороге. Видимо, мои воспоминания отразились на лице, потому что Мерт поспешила спросить:
– Что-то не так?
Я улыбнулся:
– Обычные воспоминания.
– А как у вас с девушками, Ольгерд? Мастер ножей имеет право завести семью? – переменила тему Мерт.
Я нахмурился.
Интересный вопрос. Мы не даем обет безбрачия в общепринятом понимании. Представитель гильдии может встретить любовь – такое не раз происходило. В этом случае мастер добровольно слагает с себя обязанности стража Храма и становится обычным человеком. Его место занимает кто-то другой. При этом можно посещать бордели, заводить мимолетные интрижки, но желательно тщательно избегать длительных отношений. Это предписано нашим кодексом. У мастера есть задача – сторожить Храм. Семья может пострадать в ходе выполнения этой задачи. Семья отвлекает, становится приоритетом. Нормальный человек, выбирая между служением государству или ордену и сохранностью семейного очага, колебаться не будет. Продолжение рода – древнейший инстинкт. Мы защитим своего ребенка или жену, но Храм будет оставлен. Составители кодекса считали это недопустимым.
Я честно рассказал Мерт о кодексе и сложившемся вековом укладе. Девушка внимательно слушала, затем поинтересовалась:
– А ты, Ольгерд? У тебя были с кем-нибудь серьезные отношения?
Я смутился:
– Дома красных фонарей считаются?
Она рассмеялась:
– Нет, конечно.
– Тогда не было. Меня выгнали из Ламморы по другой причине.
И я рассказал о Старом Джебе, бойне в таверне и последующих событиях. Самым трудным было объяснить причину моего давнего проступка. Освободившись от догматов гильдии, я заглядывал в свое прошлое и переосмысливал многие события. Проблема в том, что Завея – не догмат. Это подлинное имя мира, в котором мы живем. Со мной что-то сделали много лет назад. Я знаю, что Мать Ветров подчиняет меня, не позволяет спрашивать и противиться своей воле. Когда я слышу условный заговор, происходит некий щелчок. Тот, кто владеет секретной формулой, способен подчинить мастера и заставить его действовать в своих интересах. Знают об этом единицы, поскольку неодолимая сила мешает нам рассказывать правду. Вот и сейчас я вынужден умолкнуть, поскольку открывать тайное имя мира нельзя. О Матери Ветров слышали все, но никто не знает ее имени. Никто, кроме высших иерархов, не владеет сакральным знанием о природе этого имени.
Я вздрогнул.
Никто, кроме иерархов гильдии.
По спине пробежал холодок. Тогда как об этом узнала гостья из чужого мира? Почему она пришла именно ко мне? Как она догадалась, что я буду сидеть в «Таране»? Пожалуй, эти вопросы я унесу с собой в могилу.
Мерт отвернулась. Словно на несколько мгновений утратила интерес к беседе. Мимо проплывали облака. Где-то вдали раздался зов браннера – этот звук ни с чем не перепутаешь.
– Я не могу рассказать. Это выше меня. Понимаешь? – Прислонился спиной к палубной надстройке. – Некоторые вещи мы просто не можем обсуждать. Даже если захотим. Что-то внутри мешает.
Девушка снова перевела взгляд на меня. Кивнула. И внезапно погладила по руке – такого жеста я точно от нее не ожидал.
– Успокойся, Ольгерд. Я поняла.
Вечером браннер попал в грозовой фронт. Погонщики вынуждены были подняться выше – в более разряженные слои атмосферы. Дышать на верхней палубе стало тяжело, к тому же изрядно похолодало.
«Мемфис» летел к Атоллу Миядзаки. Я практически ничего не знал об этом Ските – впрочем, как и о других небесных поселениях. Вскоре выяснилось, что Атолл служит надежной гаванью для половины членов нашего экипажа. Тут жили Гарнайт и Брин, а Мерт и Кьюсак снимали на Атолле комнаты. Коэн, по слухам, обосновался в центре поселения – он владел огромным домом, стоившим целое состояние. Похоже, мои соратники считали Миядзаки надежным убежищем и потихоньку прикупали тут недвижимость.
