Морган Райс - Обет Славы
Пока Селезе стояла, наблюдая за тем, как рождается рассвет, она мысленно приготовилась попрощаться с этим местом. Она закрыла глаза и обратилась с молитвой ко всем известным ей богам. Она молилась о том, чтобы найти Риса и чтобы он не прогнал ее прочь. Стоя с закрытыми глазами, девушка запомнила свой дом таким, какой он был сейчас, то, как были разложены ее зелья, как висели травы. Она надеялась на то, что однажды она сможет жить вместе с Рисом в месте, похожем на это.
И в эту минуту Селезе услышала шум. Это был необычный шум, который она не слышала уже многие годы, и впервые девушка подумала о том, что слух обманывает ее. Но, прислушавшись внимательнее, она поняла, что все происходит на самом деле. Это был звук насекомых, которые бежали по печеной пустынной земле. Тысячи насекомых, миллионы насекомых. Это был шум безумства. Сама эта вибрация пробежала по ее телу.
Селезе знала, что насекомые не бегают, если ничего не произошло. Что-то было не в порядке.
Девушка развернулась и, выбежав из дома, встала на пороге, рассматривая пустыню. И, конечно же, она увидела их – ряд насекомых, уносившихся прочь, словно они убегали от стихийного бедствия.
Или от армии.
Селезе с колотящимся сердцем медленно обернулась, опасаясь увидеть, что происходит. Она посмотрела в другую сторону, туда, откуда бежали насекомые, и в горле у нее пересохло – горизонт был черным от большого количества людей. Они появились, как целая планета, направляющаяся прямо в их деревню, представляя собою огромную разрушительную силу. Насекомые были мудрыми – они знали, когда пришло время спасаться бегством.
Ее деревня, жители которой все еще спали, находилась прямо у них на пути. Селезе была единственной, кто уже поднялся.
Девушка быстро побежала по городской площади, взобралась на ступеньки и начала звонить в городской колокол снова и снова, изо всех сил дергая грубую веревку. Город медленно просыпался, люди выходили из своих домов в полудреме, глядя на нее так, словно она сошла с ума.
Селезе указала на горизонт.
«Армия!» – крикнула она.
Наконец, жители обернулись и посмотрели вдаль, и испуганные выражения их лиц сказали ей, что они тоже увидели приближающуюся армию. Поднялись перепуганные крики, когда все больше люди начали выбегать из своих домов. В городе началась паника, когда люди стали спасаться бегством, покидая это место.
Сердце Селезе неистово колотилось, когда она увидела, что армия бросилась к ним, набирая скорость. Ее первым инстинктом было развернуться и убежать вместе с другими, но девушка заставила себя сначала побежать от одного дома к другому по всей деревне, чтобы убедиться в том, что все жители проснулись и осознали, что происходит. Она разбудила несколько семей, помогла детям собрать их вещи и спасла больше жизней, чем смогла бы сосчитать.
Наконец, позаботившись обо всех, Селезе и сама приготовиться убежать. Она направилась к своему собственному дому, чтобы забрать свой мешок, но затем поняла, что времени на это у нее нет. Ей придется оставить свои вещи позади, если она хочет выжить.
Селезе развернулась и выбежала через городские ворота вместе с другими жителями, присоединившись к массовому исходу. Они побежали через пустырь, под палящим оранжевым небом, направляясь на север. Куда-то в направлении Силесии.
И туда, как молилась девушка, где находится Рис.
Глава семнадцатая
Годфри сидел, сгорбившись, за столом в захудалом пабе в забытой части Саварии в окружении Акорта и Фальтона и сделал очередной большой глоток, наслаждаясь крепким элем этого города. Он допил его, поставив четвертую кружку пенящегося красного эля, который сразу же ударил ему в голову. Он был потрясен цветами этого места – все в этом городе было красным – от наряда бармена до столов и стульев. Красным был даже эль. От этого у него начиналась кружиться голова. От этого или от пива.
Но едва ли это волновало Годфри больше всего. Уткнувшись головой в барную стойку вместе со своими соотечественниками, он пытался забыть о своих бедах, забыть о скорой войне. Больше всего Годфри ненавидел самого себя. Он знал, что должен находиться подальше отсюда, поддерживая сестру и брата, быть вместе с остальными, делая все возможное для того, чтобы защитить город. Но он просто не мог заставить себя сделать это. С самой юности Годфри вел себя именно так – когда наступали сложные времена, он был не в состоянии встретиться с ними лицом к лицу. Вместо этого молодой человек он уходил в пивную и топил свое горе в эле.
Просто в отличие от других Годфри был сделан из совершенно другого материала, хотя он и хотел бы измениться. Когда он оказывался разбитым, то вместо того, чтобы быть храбрым, как Кендрик, Рис или Гвендолин, он слишком поддавался панике, чтобы предпринимать какие-либо действия. Вместо того чтобы противостоять трудностям, Годфри старался избегать их в надежде на то, что они пройдут сами собой. Время от времени, после нескольких крепких напитков, ему удавалось убедить себя в том, что все будет в порядке, что ему нет необходимости испытывать свое мужество в бедах мира – это он может оставить для других.
Но на этот раз Годфри казалось, что все по-другому. На этот раз он знал, что ничего не будет в порядке. Он был здесь, в этом чужом городе, в этой чужой пивной, когда все вот-вот изменится навсегда. Его старые проторенные земли, королевский двор, старые знакомые ему улочки, старый район, старые пабы – все, что он знал, будет стерто с лица земли. Совсем скоро ничто уже не будет прежним. Скоро за ними сюда, в это место, явится смерть.
Щит пал. Он все еще не мог этого понять. Это всегда было самым большим страхом всех и каждого, еще с тех пор, когда Годфри был ребенком, а теперь это стало явью. Годфри знал, что особенно в такое время как сейчас ему не следует пить, что он должен держаться прямо, быть мужчиной, поспешить на улицу и присоединиться к своим сестре, брату и всем остальным, противостоять опасности, надвигающейся на ворота. Он знал, что ему следовало бы быть большим мужчиной. И Годфри знал, что пообещал сестре никогда больше не пить.
Он был противен сам себе. Тем не менее, хотя он по-прежнему хотел стать другим человеком, его поразили страх и бездеятельность. Годфри просто не мог заставить себя подняться, выйти туда и делать то, в чем они нуждались. Он не был обученным воином, как его братья. Он никогда не занимался уроками в детстве, всегда отказываясь подчиняться своему отцу. У него на самом деле не было никакого настоящего умения в жизни. Годфри знал только, какие пабы посещать и какую плохую компанию выбрать.
Сидя здесь в дурном настроении, Годфри казалось, что он попросту растратил свою жизнь. Он отчаянно хотел изменить ее, но только не знал как. Молодой человек не мог избавиться от ощущения, что уже слишком поздно. В конце концов, что может один человек сделать против такой армии, как армия Андроникуса? К тому же даже не будучи обученным воином – не меньше. Все казалось настолько тщетным. Если ему предстоит умереть, он этим даже может насладиться.
Единственное, что Годфри мог сделать, единственное, что он мог контролировать – это выпить еще один бокал и утопить свои тревоги, насколько это возможно.
«Еще одну кружку!» – крикнул Годфри бармену.
«И мне!» – эхом повторил Альтон.
«И мне!» – крикнул Фальтон.
Позади него толкались несколько завсегдатаев, а еще больше входило в таверну, и Годфри пришлось плотнее прижаться к барной стойке, поскольку присутствующие жались друг к другу плечом к плечу. Его друзья тоже пили от отчаяния, как и другие завсегдатаи в этом месте.
«Я никогда не видел это место таким переполненным», – сказал бармен, опустив перед ними их напитки. – «Войны должны происходить чаще», – добавил он. – «Кажется, что каждая проклятая душа в этом городе хочет заглушить свои печали».
«Ну, это наш последний день», – ответил Фальтон. – «Я абсолютно точно не хочу умирать трезвым».
«Хорошо сказано», – крикнул Акорт. – «И я тоже. Если мне предстоит умереть, почему бы не сделать этого пьяным?»
«Какова заслуга в том, чтобы быть трезвым, когда тебя бросают в землю?» – добавил Фальтон.
«Ну, есть одна хорошая причина для того, чтобы оставаться трезвым», – возразил Годфри, лишь для того, чтобы поспорить. – «Вы можете выйти отсюда и сражаться, чтобы предотвратить свою смерть».
«Ха!» – поглумился Акорт. – «Я могу сражаться так же хорошо, как и пить!»
«Да! Да!» – эхом повторил Фальтон. – «Разве ты не знаешь, что половина солдат там все равно пьяна? Ты правда думаешь, что они сражаются трезвыми?»
«В любом случае это не имеет значения» – сказал Акорт. – «Трезвые или нет, неужели ты на самом деле считаешь, что один воин сможет остановить миллионную армию?»
