Алекс Орлов - Подземная война

Прежде, когда граф Абердин, на протяжении многих лет, был только правой рукой свое предшественника, он тащил на себе не меньше работы, но хотя бы придворные интриги его не касались, а в теперешнем положении политики было значительно больше.

С кем первым поздороваться при встрече, в какой департамент прежде зайти во время визита в столицу. На какой карете подъехать на званый ужин к тому чиновнику, а на какой к другому.

Одним из преимуществ его должности была необязательность одеваться по существующему, в тот или иной сезон, модному коду. Считалось, что главе тайной канцелярии следует выглядел скромнее и незаметнее.

А вот генералам не везло, их заставали расфуфыриваться в пух и прах. И одно дело штабные – тем привычно и даже радостно, но настоящие боевые офицеры от этого страдали и выглядели в кружевах и белоснежных понтолонах совершенно нелепо.

Однако, теперь граф Абердин мог на пару суток, забыть обо всем этом. И даже о службе – пока все наладилось и шло своим чередом. За эту передышку он был благодарен полковнику Френе, который, почему-то, ненавидел свой титул барона.

«Называйте меня полковником, ваше сиятельство, и этого будет достаточно,» – говорил он. Почему-то именно сейчас, раскуривая трубку с особым табаком, присланным из-за моря, граф Абердин вспомнил об этом. А еще он подумал – что бы сказал на это король, который даровал Френе этот титул.

«Табак хорош,» – подумал граф, затягиваясь в очередной раз. Пламя свечей в комнате, начало, как будто, расплываться, а его тело становилось невесомым.

Да, граф слышал, что такой табак вызывает привыкание и может напрочь погубить человека и его карьеру, но иногда ему требовалось расслабиться по-настоящему и это снадобье очень помогало.

Не везде были условия для уединения, но его помощник нашел один такой дом, хозяева которого собирались его продавать. Строение стояло на отшибе в одном из селений и его сняли на пару суток.

Завезли кое какую мебель, ковры, подушки – все как любил граф. Забили досками окна – для безопасности и сохранения тайны, а еще выставили охрану, но так чтобы не бросалась в глаза. Только из своих.

Постепенно, граф погрузился в забытье и вошедший в комнату сержант, взял из его ослабевшей руки еще дымящуюся трубку.

Держа ее подальше от себя, чтобы не вдохнуть пьянящий дым, он отнес ее к столу и закрыл специальной крышечкой, чтобы погасла.

Еще раз взглянув на графа, сержант неслышно вышел.

Была уже ночь и предполагалось, что его сиятельство проспит до обеда следующего дня, однако, еще не начало светать, когда к воротам прискакал курьер переадресованный полковником Френе. А спустя пару минут, сержант Уоллес стал трясти графа, пытаясь его разбудить.

– Ваше сиятельство! Ваше сиятельство – срочная депеша! Ваше сиятельство!..

Однако разбудить графа не получалось, слишком сильно еще было действие заморского табака.

– Капрал, неси воды из колодца!

– Сколько?

– Тащи два ведра!

Пока капрал бегал за водой, сержант стащил графа на пол, раздел его и отодвинул подальше дорогую мебель. Едва капрал вернулся, сержант выхватил у него первое ведро и окатил графа ледяной водой. Тот, вдруг, сел на и оглядевшись, спросил:

– А что, десерт еще не приносили? Я отлучился всего на минуту…

– Давай второе!

Схватив второе ведро, сержант начал лить воду на голову его сиятельству. Когда вода закончилась, граф кивнул и пробормотал:

– Благодарю вас, мне пожалуйста, с имбирем…

– Ваше сиятельство! Вам срочная депеша от короля! – проорал сержант нагибаясь над графом и лишь после этого, его сиятельство повел глазами в его строну и спросил:

– Почему сразу не сказал? И… почему я весь мокрый?

– Вы купались, ваше сиятельство! – сказал сержант подхватывая графа под руки и поднимая с пола. Затем набросил на него большое полотенце и принялся растирать.

– Тащи тансалию! – не прекращая этого занятия, крикнул сержант и это было адресовано капралу. Тот выскочил в другую комнату и притащил кувшин, в котором настаивался сладкий напиток, который его сиятельство пил, когда просыпался после заморского табака. Тансалия хорошо бодрила.

– Довольно, Уоллес! Ты мне голову открутишь! – запросил пощады граф и сержант посторонился, а ему на смену подошел капрал и подал глиняную чашку с напитком.

– О, разве уже утро? – удивился граф, но чашку принял и стал пить.

– Вам срочная депеша от короля, ваше сиятельство, – напомнил сержант.

– Я помню. Где она?

– У курьера. Он ждет на крыльце.

– А, ну да, – кивнул граф. Курьеры для особых поручений передавали депеши только лично адресату.

– Давай мне штаны, что ли, не могу я королевскую депешу в халате принимать.

– Вот, пожалуйста, ваше сиятельство. И штаны и чулки и мундир. Вам башмаки или сапоги?

– Хотелось бы в башмаках – в них полегче, но чую придется надевать сапоги. Депеши просто так не разносят, – сказал граф и допив остатки тансалии, встряхнул головой и зашатался, но его подхватил сержант.

– Крепкое зелье, однако. Я до сих пор вижу какое-то пламя, что ли…

Вскоре, с помощью сержанта, граф оделся и уже вполне бодрым вышел к курьеру, которого пригласили в комнату.

Это был представительный майор – высокий и широкоплечий.

«Кирасир, наверное, бывший,» – подумал граф, обращая внимания на тяжелый кавалерийский меч, в то время, как курьерской службе полагалось оружие пехотного профиля.

Принесли больше свечей, граф получил пакет и вскрыв его при майоре, пробежал глазами и кивнул.

– Депеша получена, майор, можете быть свободны, – сказал он.

Курьер козырнул, щелкнул каблуками и вышел, громко звеня шпорами.

– Точно кирасир… – пробормотал граф, когда дверь за майором закрылась. Потом еще раз посмотрел в депешу и обращаясь к капралу, сказал:

– Выйди, постой на крыльце.

Капрал тотчас выскочил, а граф подтянул сержанта за рукав и сказал негромко:

– Прочти мне, а то я даже букв разобрать не могу.

– Слушаюсь, ваше сиятельство!

– Да не ори, – одернул его граф. – Шепотом читай.

– Тут коротко, ваше сиятельство. Его величество вызывает вас к себе.

– В столицу, что ли? – отшатнулся граф.

– Никак нет, двор переехал на лето в приморскую резиденцию Ди Шатель. Это в двух днях пути.

– Да? Да. Я ведь знаю, где это. Ох и крепкое зелье, опять я везде пламя вижу. И вот что, сержант, я в таком состоянии верхом ехать не могу.

– Так вы и не ездите верхом, ваше сиятельство, мы передвигаемся в почтовой карте.

– А, точно!

И граф хлопнулся себя по лбу, однако снова зашатался и сержант опять подхватил его.

– Ваше сиятельство, вы присядьте и подождите. Я сейчас обо всем распоряжусь, а багаж у нас весь с собой, даже архивы.

– Ладно, Уоллес, давай распоряжайся и подавай карету. Ох и забористое зелье, ох и забористое.

Несмотря на сильную тряску, его сиятельство, таки проспал до обеда – как и всегда бывало после приема заморского табака.

Очнувшись окончательно, он сел на широком диване, выглянул из-под занавески на обочину дороги и спросил:

– Где мы сейчас?

– Проехали Бренвальдское озеро, ваше сиятельство, – ответил сержант Уоллес, который караулил сидя на особом сидении в дальнем конце салона.

– Понятно, – кивнул граф. – Ты вот что – пусть остановят где-то, мне по нужде выйти…

– Сейчас распоряжусь, ваше сиятельство.

Сержант поднялся на специальную ступеньку и открыл люк в потолке, чтобы напрямую посовещаться с возницей.

Свежий воздух ворвался в салон и граф повел по взъерошенным волосам. Ему нужно было на свежий воздух и не только по нужде.

– Сейчас остановит, ваше сиятельство, – пообещал сержант, закрывая люк.

Граф кивнул. Вскоре лошади стали бежать медленнее, колеса грохотать тише и, в конце концов, тяжелый экипаж остановился, а соскочивший с запяток солдат, распахнул дверцу и разложил складную лесенку, чтобы граф мог сойти.

Его сиятельство спустился на обочину и с удовольствием прошелся по пыльной траве, сбивая сапогами уже успевшие отцвести одуванчики.

– Ваше сиятельство, вам что-нибудь подать? – спросил сержант, спускаясь следом и держа ящичек для всякий нужных в дороге принадлежностей.

– Нет, я по легкой нужде, – ответил граф и пошел в рощу, куда уже умчались четверо спешившихся охранников, чтобы проверить – нет ли в роще какой угрозы.

Угрозы не оказалось и они пробежав рощу насквозь, остановились на границе поля, чтобы стеречь покой его светлости.

Граф справил нужду под высокой березой и неспешно пошел обратно, с неохотой осознавая, что придется ехать и ехать. А еще где-то ночевать – в каком-нибудь неприспособленном углу.

Хотя, в его карете, которая внешне выглядела, как обычная почтовая, имелось все необходимое для походной жизни. А ее стенки, под деревянной отделкой, были проложены кольчужной тканью, оттого ее нельзя было взять даже из тяжелого пехотного арбалета.