Олеся Шалюкова - Пустыня смерти
Что ж, значит никакой новой работы и никакого отдыха. Я не могу «не идти». Я хочу вернуть деда и сделаю для него всё. Всё, что от меня потребует тот, кто его похитил.
А потом тот, кто разрушил наш дом, и тот, кто украл деда — а точнее отдал об этом приказ, заплатят за это своими жизнями — или я не Зеон, змеиное дитя!
II. Царь змей
Пески пели уже третий день. Тихо шуршали на ветру перекатываемые песчинки, поднимаемые вверх отзвуком ураганов, танцующих в сердце Аррахата. Небо было то словно чистый всплеск ясной бирюзы с прожилками светлых облаков, то опускалось, низко нависало над песчаным полотном тревожным багрянцем.
Но бури проходили мимо. Обрушивали свою ярость на другие участки, не касаясь моего дома.
Разделывая тушу своей любимой змейки, я тихо пела змеиную колыбельную, зная, что ни одна сила на Раяре не заставит Рамира подойти ко мне поближе или вслушаться в мой напев. Подпускать его к себе ближе я не собиралась. Как в физическом смысле, обязав его без лишней необходимости держаться от меня подальше, так и в смысле общечеловеческом. Я не хотела сейчас никакой дружбы, не хотела ни к кому привязываться. Контракт связал нас с призраком на девять годин — три цикла он будет рядом со мной везде и всегда. Его не удержат стены, он сможет пройти ко мне, где бы я ни находилась.
Его невозможно убить — он и без того мёртвый.
На него невозможно почти повлиять магией — она соскользнёт с него, пройдёт сквозь. Ни одна из страшилок нашего мира, ни одно проклятье — не сможет его взять.
Во всех смыслах он лучший напарник из возможных для змеиного проводника. Есть только одно «но», он мёртвый, а я — девушка. И я не подпущу его близко настолько, чтобы он смог узнать лишнее.
Да, сейчас, получив передышку, я обновила свой свиток изменения. И теперь моё мужское тело по-прежнему выглядит и ощущается как мужское. Об этом я позаботилась сразу же. Я не могу проговориться. Даже в те несколько дней, когда моё тело отдыхает от свитка изменения — и я таюсь в пустынном шатре деда, я говорю о себе в мужском лице.
Но у свитков тоже бывают сбои, и я сама могу попасть под чужое заклинание, нечаянно проговориться. К тому же… я не могла ему доверять.
Это могло быть действительно совпадением: моё падение в ту нору, драка со змеёй, необходимость переждать бурю в каньоне. Это было слишком сложно, для того чтобы подстроить подобное намеренно. Но, к сожалению, обуревавшая меня паранойя с подобным подходом согласна не была.
Рамир вполне мог быть и засланным, чьим-то шпионом, нет, совсем не на меня. Так далеко моё самомнение никогда не распространялось. Дело было в другом, как раз в том самом каньоне, где он обитал.
Не сказать, что его любили плохие парни всех мастей. Разбойники держались от него подальше. Что уж их там пугало и заставляло осторожничать — вопрос интересный, но ответа на него искать никто не собирался. Проявлять любопытство в таком вопросе было делом не только зряшным, но ещё и откровенно небезопасным.
Почему? Те, кто узнали это — живыми ещё ни разу не вернулись.
Относилось это даже к асам Раяра — нам, змеиным проводникам. Трое проводников ушли туда, чтобы узнать тайну каньона и не вернулись больше никогда. Только песок потом пел по ним погребальную.
Ещё одним поводом держаться от этого места подальше, помимо подтверждённых смертей, было поведение змей. Они никогда не соглашались пересечь границу каньона Печали. Я не верила, считала это сказкой, россказнями и однажды, решившись, проверила это на собственном опыте.
Всё оказалось гораздо страшнее, чем мне говорил дед. У границы я перестала понимать змей, словно я стала обычным человеком, а не змеиным проводником. Это было страшно. Мой дар был единственной моей защитой от окружающего мира, и если бы я его потеряла… я не думаю, что я смогла бы в этом случае выжить.
Я его не потеряла. Как только я удалилась от каньона на достаточное расстояние — дар вернулся, но ужас, испытанный тогда, я запомнила надолго.
Каньон Печали был местом по-своему интересным, по-своему пугающим. И однозначно, тут что-то скрывалось. Именно поэтому я допускала, что Рамир может быть чьим-то шпионом. Тем, кого оставили специально там. И пока я не получу опровержения или подтверждения этому, я буду держать между нами расстояние.
— Зеон, — песок не шелестел под его ногами. Даже в человеческом облике привидение сохранил несколько своих способностей. Он больше не мог, например, взлететь или пролететь сквозь толщу камня, но парить на нескольких сантиметрах от поверхности земли или просунуть руку сквозь полотняную стену шатра он мог по-прежнему.
Подняв голову от коралловой чешуи, которую я медленно обрабатывала ледяным камнем, я взглянула на него. Шаосе было сброшено, для методичной работы мне нужно было больше свободы. И сейчас Рамир видел молодого человека с тёмным загаром, обветренной кожей, чуть приплюснутым носом, тонкими губами, острым подбородком и глазами цвета тёмного граната. Не самые широкие плечи, довольно гибкое тело. У моего «изменённого» тела было чуть вытянутое лицо, на котором глаза сияли багровыми углями, по этим глазам меня узнавали мгновенно. А ещё по двум тонким полоскам чешуи, тянущимся от висков к скулам.
Я была воистину Змеиное дитя.
— Да? — спросила я, позволяя ледяному бруску стечь с моей ладони грязной лужицей.
— Расскажи мне.
— Что именно?
— О том, кто здесь жил вместе с тобой, и к чему ты готовишься.
— Мой дед, — это он имел право знать, к тому же идти за моим дедом нам предстояло вместе, поэтому я должна была ему рассказать ему все то, что не нанесло бы нам, нашей семье вреда. — Он вырастил меня. Помог стать змеиным проводником, обучив всему, что знал сам. Мы старались скрывать, насколько дороги друг другу. Но из-за него я приманил к нашему призрачному аулу несколько змей. И как ты видел — они не помогли.
— Почему тогда ты его не ищешь? Мы уже третий день сидим здесь вместо того, чтобы…
Рамир замолчал, глядя на меня со странным выражением в глазах. Привидение ещё слишком недолго было в шкуре человека, чтобы по его глазам я могла что-то прочитать. Но я поняла, он задумался.
Он не мог не понять, что дед был мне дорог, что я переживаю. Да я этого не показывала, но тонкая эфирная материя, проявляющаяся в мире всплесками некой незримой силы — он должен был увидеть это.
— Ты же не можешь знать, где он? — уже с вопросом в голосе произнёс Рамир.
Я пожала плечами, едва заметно.
— А почему тогда я сижу здесь, можешь предположить?
— Ты ждёшь чего-то.
— Верно.
— И это что-то не требует твоего присутствия в другом месте.
На этот раз я просто кивнула и снова занялась шкурой, превратив новый свиток в ледяной брусок.
Спокойное занятие обработки чешуи, чтобы потом сделать из неё что-то, успокаивало меня, лучше всяких цепей удерживало на одном месте. К тому же это было единственное, что я могла сделать в память о своей Коралл — сделать из её чешуи то, что будет меня защищать так же, как защищала она.
Я не была змеёй, но я была змеиным дитя, и я не могла оставить без памяти одну из своих самых первых и самых любимых змей. Коралл была достойна лучшего. Волшебный цвет её чешуи был достоин того, чтобы стать не шаосе — платьем. Она будет лучшим платьем для той меня, что иногда просыпается среди яркого пустынного цикла.
Она станет платьем для призрачной леди, которой змеиные проводники пугают новичков… Естественно, я сама никого не пугала, но мало ли что пригрезится в танцующем урагане?
— Зеон, чего ты ждёшь?
— Знака, что время вышло.
— Вышло?
На этот раз отвечать я не спешила, перебирая алые чешуйки, чуть загибая их, чтобы придать им другую форму. Потом все же сказала:
— Тот, кто забрал моего деда — сильнее меня. Настолько, что чтобы справиться с ним, я должен получить шанс как-то расшатать его состояние. Возможно немного раздражения, немного злости, немного непонимания. Мне нужны крупицы того, что я могу привлечь на свою сторону. Мы выдвинемся после того, как он назначит дату казни моего деда. Только после этого и не раньше. Мы выдвинемся тогда, когда до казни останется несколько часов. И появимся в том месте, где это случится только за несколько минут.
— Казнь? Ты думаешь…
— Он отдаст приказ убить моего деда, за то, что он отказался вовлекать меня в дела лордов Раяра.
— Откуда ты знаешь? Откуда ты…
— Я же говорил, я змеиный проводник.
— Этого недостаточно, — Рамир прищурился, — этого недостаточно, чтобы знать то, что происходит в других местах.
Я смотрела на него, не отводя взгляда. Меня не волнует, что он скажет. Если не дурак, он может попробовать сделать выводы, но кто сказал, что я должна буду как-то их подтверждать или опровергать?
— Ты отверженный.
