Диана Ибрагимова - Меняющий лица (Хроники Хэлдвейна)
Они прошли несколько улиц и, оказавшись на площади, направились к освещённому лучше других зданию в два этажа. У входа Зенфред вспомнил, что солдатские плащи лучше бы снять.
В питейной пахло перегаром вперемешку с дымом. Едва хлопнула входная дверь, все, кто был внутри, обернулись, разглядывая вошедших. Аринду сделалось не по себе. Скопления людей пугали его гораздо больше тёмных переулков. Зенфред поплёлся к стойке.
– А я тебе говорю, налей!
Захмелевший мужик ударил ладонью по дереву, мутные стаканы жалобно задребезжали.
Грун отодвинул бутыль и брезгливо вытер руки потемневшим полотенцем.
– Выпивка подорожала, твоих грошей и на глоток не хватит.
– С какой стати она подорожала, жирный ты жмот?! – брюзжал пьяница так, что слюна разлеталась во все стороны.
– Доставать спиртное труднее стало, вот и цена поднялась, давай, проваливай, задаром не налью, – отмахнулся хозяин питейной.
Он выглядел на порядок приличнее остальных. В добротном костюме, поблёскивающей на груди цепи из белого металла и зализанными до блеска рыжими волосами. Грун оценивающе оглядел незнакомцев с ног до головы и только затем спросил:
– Выпивки или табаку?
– Мы на продажу, – сказал Зенфред, показывая гронулью голову. – А ещё нужна комната, еда и купальня.
Он едва держался на ногах, но продолжал пользоваться магией. Аринд заметил это по его дрожащим рукам.
– Тридцать монет.
– Я, по-твоему, идиот? Это белый гронул. Пятьдесят и не меньше.
– Если не нравится цена, попробуй продать в другом месте, – Грун хитро сощурился.
– Пятьдесят за головы и не меньше сотни вот за это, – Зенфред выложил на стойку солдатский плащ.
При виде него хозяин сразу же стал уступчивей и принялся осторожно расспрашивать, где они его раздобыли, но так и не получив внятного ответа, молча отсчитал полтораста монет.
Глава 11
Летфен постоял возле обезглавленной гронульей туши и, не зная куда податься, поплёлся к дому Ферона. Город накрыла ночь. С неба падали мелкие, похожие на пыль снежинки. Заметно похолодало, и Летфен стучал зубами, кутаясь во всю одежду, какая у него нашлась. Из трубы Фероновой халупы вилась струйка дыма. Если торговец ещё не знал новостей и того, что Авердо продал Летфена язычникам, можно было попробовать попроситься на постой. Летфену не хотелось идти в питейную Груна, и он уже подумывал о том, чтобы ночевать где-нибудь на старой конюшне вместе с дикими собаками. Лошадей там давно не держали из-за того, что после завала пробраться в город можно было только по узким лазам, а вот солома осталась.
Летфен три раза пнул дверь.
– Кого там принесло?
– Да я это.
Ферон распахнул дверь и уставился на Летфена во все глаза.
– Рыжий! – выдохнул он, едва не выронив изо рта трубку.
– Ну, чего ты встал, как будто привидение увидел? Пусти, пока от холода не околел. Я тебе даже денег дам.
Ферон отошёл, пропуская Летфена, опустил засов и вернул топор обратно на стену. Кот спрыгнул с подушки и принялся тереться у ног Летфена. Тот с отвращением стянул с себя измазанное гронульей жижей тряпьё и повесил сушить возле камина. Комнату заполнил сладковатый запах.
– Есть у тебя умыться? – спросил Летфен, разглядывая своё отражение в медном тазу.
Ферон молча поставил перед ним ведро с водой, на дне которого белели светочные камни, сунул в руки ковш и уселся в кресло.
– Я слышал, Авердо продал тебя Синлю, а тот скормил гронулу.
– А я вспорол ему брюхо и выбрался, – сообщил Летфен, фыркая и отплёвываясь. – Видишь, грязный какой. Весь в гронульих кишках.
– С чего вдруг они тебя отпустили?
– Да кто бы меня отпустил, Ферон! – Летфен обернулся к нему, показывая стёртые до крови запястья. – Ты сидишь тут, как ворона в гнезде, ничего дальше собственного клюва не видишь. Гронул с цепи сорвался, половину города распотрошил, там трупы на каждом шагу. Из язычников живых вообще никого. Ладно, хоть червя кто-то пришиб. Валяется возле площади.
– Врёшь! – Ферон подался вперёд.
– Выйди, полюбуйся, пока снег не засыпал. Неужели криков не слышал?
– Тут каждый день кто-нибудь кричит, – отмахнулся торговец. – Точно брешешь. Как же ты выбрался, если гронул всех порешил?
Летфен стянул с себя грязную рубаху и принялся намывать шею.
– А я бессмертный, – сказал он. – От яда не помираю, и червяки меня не едят.
Кот мурчал, вертясь у его ног. Ферон закурил, перебивая гронулью вонь табачным дымом.
– Сыграем в араман? – помолчав, предложил он.
– Сыграем, – устало кивнул Летфен. – Только поесть бы чего. С ног валюсь.
Ферон выскреб из котелка остатки каши, налил в кружку рябиновой настойки и поставил на столик возле кресла. Летфен сел на пол, скрестив ноги, и принялся уплетать ужин за обе щеки. Серый забрался ему на колени и стал тереться об руки, мешая есть. Ферон сделал большой глоток и со стуком поставил бокал. Доставать ящик с игрой он не спешил.
– А ты знаешь, – пробубнил Летфен с набитым ртом, одной рукой почёсывая кота, – что у твоего Серого яиц нет?
Ферон поперхнулся.
– Чего?
– Я говорю, кошка это. И брюхатая. Котята будут скоро.
Серый растянулся у него на коленях, мурлыча от удовольствия.
– Да кто их разберёт, – отмахнулся Ферон. – Я котам под хвосты не заглядываю. Будет Серая, значит.
Летфен облизал чашку, залпом выпил всё содержимое кружки, икнул и сказал:
– Ну, тащи свой араман.
– Иди-ка ты спать, – Ферон поворошил кочергой поленья в камине. – А сначала тряпки свои убери. Воняют, спасу нет.
* * *Хозяин пересчитал деньги, окликнул паренька-разносчика лет двенадцати и велел ему передать кухарке, чтобы та приготовила ещё два ужина.
– А вы двое, – обратился он к помощникам, – принесите дров. Я пока покажу гостям комнату.
Похожий на Груна как две капли воды молодой мужчина занял место за стойкой. Аринд и Зенфред поспешили вслед за хозяином наверх, где тот показал им комнаты и отдал ключи.
Купальню плохо прогрели, потому Аринд оттирал грязь наспех и без особого удовольствия. Обмывшись, он натянул принесённую мальчишкой чистую одежду. Льняная туника оказалась великовата, но зато приятно пахла и не раздражала кожу. Зенфред с наслаждением отмокал в деревянной лохани, он почти не мёрз оттого, что тело теряло чувствительность.
– Как, по-твоему, – спросил он, проведя ладонями по впалым щекам. – Я всё ещё похож на свинью?
Аринд обернулся к нему, ероша волосы. Он делал это нарочито медленно, потому что не хотел выходить к людям один.
– Ты похож на волка, который пережил долгую зиму.
Зенфред натёр спину куском травяного мыла и принялся задумчиво отмывать грязь. Струйки потекли к ногам, смывая грязные разводы и частички скатавшейся кожи.
Зенфред и не помнил, с каких пор Факел, а с ним и половина Академии, стали называть его свинкой. Время шло, дни сменялись годами, а Зенфред таил обиду и терпел издёвки, утешая себя мыслью о том, что после выпуска Факел пожалеет о своих словах и будет долго, унизительно просить прощения. Зенфред часто представлял, как после смерти Майернса королевство расцветёт в руках отца. И как он, законный наследник престола, станет правой рукой Ханвиса, его помощником и опорой, а Вельмунта сделает смотрителем самой большой библиотеки Хэлдвейна. Теперь Вельмунт был мёртв, место отца заняли Эсанора и второй советник, Факел готовился праздновать окончание Академии, а всё, что осталось у Зенфреда – нож за пазухой и несколько дней до смерти.
– Как ты думаешь, почему мир так несправедлив? – Зенфред вылил на себя ковш воды и убрал прилипшие ко лбу волосы. – Почему одни получают всё, а другие ничего? Почему сильные издеваются над слабыми, а жизнь ещё и одаривает их за это?
– Сильный зверь всегда загрызёт слабого. Это закон жизни.
– Люди не звери! Как же дети и женщины? Разве они виноваты в том, что не могут себя защитить?
– Люди хуже зверей, – отрезал Аринд. – Ты быстро умрёшь, если будешь верить в справедливость.
– Умирать должны те, из-за кого её нет, – холодно сказал Зенфред.
К тому времени, когда они спустились ужинать, внизу что-то шумно обсуждали, сдвинув вместе четыре стола. Народу набралось порядочно, и те, кому не хватило места, толпились рядом. Грун стоял там же, приглаживая ладонью рыжие волосы.
Аринд и Зенфред уселись за свободный стол у дальней стены. По счастью, все были увлечены рассказом плачущего старика с волосами, переплетёнными синей лентой, и никто, кроме мальчишки-разносчика, не обратил на новичков внимания.
На столе скоро появились чашки с овощным супом, перловая каша на свином жиру, порезанная на куски солёная рыбина, пара ломтей хлеба и кувшин крепкого вина. Мясо тут подавали только по большим праздникам, потому что в округе, да и на всём острове, скотины почти никто не держал.
Зенфред набросился на еду, краем уха слушая разговор. Разобрать слова говорящего было трудно, потому пришлось пустить нить в сознание Аринда и воспользоваться его острым слухом.
