Николай Желунов - Дозоры не работают вместе
– Рад встрече, как поживаете, сэр? – спросил он с невыносимым британским акцентом.
– Давно ли вы к нам из Лондона? – выдавил кривую улыбку Розенфельд.
– О, я прилетел сегодня ночью, еще не успел устроиться. Обожаю Нью-Йорк! – Англичанин втянул ноздрями пропитанный алкогольными парами воздух и улыбнулся еще шире, показывая, что он понимает и вполне одобряет то, чем Майк занимался в кабинете до его появления.
– Майк Розенфельд, к вашим услугам.
– Каттермоул. Генри Каттермоул.
Лицо Майка из круглого стало овальным. Он быстро коснулся двумя пальцами лба своего гостя (словно удар змеи), и тот опустился на стул. Глаза Каттермоула широко раскрылись, рот глуповато приоткрылся – британец пребывал в отключке.
– Патрик Дэниелс, ты в своем уме?
Молодой агент, наблюдавший за этой сценой от двери, всплеснул руками:
– Но, сэр… шеф… я все сделал, как вы сказали…
– И тебе ничего не говорит это имя? Каттермоул? Ничего?
– О, сэр… – На Дэниелса было больно смотреть.
Розенфельд выхватил из портфеля газету, с хрустом развернул ее.
– Где же это… ага, вот! Иди-ка сюда, полюбуйся, кого ты приволок, ищейка.
На рекламном развороте расстроенный агент увидел такую картину: в левом верхнем углу снисходительно улыбался с искусно рисованного портрета его пленник, а под ним в брызгах огня стартовали к небу ракеты, бежали куда-то весьма гадкого вида существа с четырьмя глазами на стебельках; путь им преграждал астронавт с американским флагом на рукаве скафандра, сжимающий в одной руке диковинный пистолет, в другой – светловолосую пышногрудую красавицу БЕСТСЕЛЛЕР МЕСЯЦА В США И КАНАДЕ, гласила надпись по нижнему краю полосы, НОВЫЙ РОМАН КОРОЛЯ ФАНТАСТИКИ ГЕНРИ КАТТЕРМОУЛА «НЕИСТРЕБИМЫЙ УЖАС ИЗ ЧЕРНОЙ ДЫРЫ»!
– Этот? – почесал затылок Дэниелс, глядя на застывшего словно статуя писателя.
– Честно говоря, – Розенфельд вытер пот, – я бы никогда не купил эту чушь своим племянникам в подарок на Рождество. Но, Патрик, это действительно известный человек. И он художник, творец – одним словом, чудак. Если мы начнем хватать всех творческих людей, у нас тут скоро будет настоящий филиал долбаного гестапо. Вот что, сынок, выметайся вместе с ним отсюда, пока я не пришел в бешенство!
Он скосил глаза вбок, на ящик стола, где лежала бутылка. В ней оставалось еще довольно много виски.
– Простите, сэр, – подавленно сказал Дэниелс, – но мы взяли его прямо у офиса Ночного Дозора. Он шел к ним, и… я подумал…
– И в этом все его преступление? – спокойно спросил Майк, хотя внутри у него закипала волна. – Теперь будем хватать всех англичан-писателей, кто хочет заглянуть в каморку к Светлым?
– Но ведь он пытался добраться до Книги Пророков. Откуда этот тип узнал о ней?
– О Господи, Боже мой! Да если бы Светлым понадобилась эта Книга, разве они отправили бы за ней обычного человека, да еще из другого полушария?!
Каттермоул смотрел в одну точку где-то на животе закипающего Розенфельда. Из угла его рта свисала ниточка слюны.
– Почему бы вам не задать вопрос про Книгу, сэр? – спросил Патрик глухо. – Не вы ли сами говорили мне, что нельзя быть слишком осторожным с Ночным Дозором?
Майк снова быстро коснулся пальцами лба писателя, и тот вздрогнул.
– Зачем вы приехали в Америку? Отвечайте. От этого сейчас зависит ваша жизнь.
Губы Генри задрожали. Он неуклюже поднялся на ноги, потерял равновесие, снова тяжело плюхнулся на стул. Шляпа с синей шелковой лентой покатилась по ковру. Дэниелс встал за спиной у человека. Розенфельд умел спрашивать: не всякому Иному удалось бы выдержать взгляд его блеклых глаз из-под толстых стеклянных линз, обычный же человек и вовсе чувствовал себя жучком, представшим перед Создателем. Если человек допрашивает человека, допрашиваемый может обмануть, скрыть информацию, наконец, умереть под пыткой, но не выдать ее. Допрос Розенфельда исключал возможность лжи или умолчания.
– Я… я пишу книгу…
– О чем?
– О Палестине и крестовых походах. Простите, если чем-то невольно расстроил вас, джентльмены…
Палестина. Книга. Разумеется! Розенфельд откинулся в кресле, потянулся за сигарами.
– Сынок, у меня еще много работы.
– Еще минуту, сэр, – не унимался Патрик, – мистер Каттермоул, как вы узнали о существовании Книги Пророков? Вы пытались взять ее в Библиотеке Конгресса, хотя она находится в закрытом доступе.
– Да, – слабым голосом проговорил писатель, – я узнал о ней. Я почувствовал ее. Там, в читальном зале.
Темные маги переглянулись.
– Что вы имеете в виду?
– Иногда я… просто чувствую. Образы приходят ко мне. Я знал об этой Книге, потому что я увидел ее и понял, что она мне нужна… Как, вы думаете, я стал известен и богат? – Британец горько усмехнулся. – Это мой дар… видеть вещи. Видеть другие миры, странные, волнующие. Теперь вам известна моя тайна, джентльмены.
Спустя полчаса Генри Каттермоул спал на диване в приемной. Розенфельд, возбужденный, с закатанными рукавами рубашки, жевал сигару. Желтый галстук-бабочка съехал набок. За спиной у него маячило бледное, но довольное лицо Патрика.
– Итак, – сипло сказал Майк, – я заглянул в его память так глубоко, как только смог. Это было нетрудно – он как открытая книга. Нет, Дэниелс, сынок, он никакой не шпион и не коммунист. Четырнадцати лет от роду он вытащил из болота тонущего мальчишку в графстве Девоншир. Отец спасенного оказался довольно сильным Светлым магом и наградил юного Генри даром ярких видений и способностью сочинять истории. Так твой приятель получил легкий экстрасенсорный дар и стал знаменитым бумагомаракой.
– Вы абсолютно уверены, шеф, что он не связан с Ночным Дозором? С Советами?
– Он никогда в жизни не был за железным занавесом. И он разговаривал со Светлым всего один раз в жизни, в день, когда спас того парнишку, – это я проверил в первую очередь. Генри Каттермоул имеет репутацию сумасброда и затворника – он редко покидает свое поместье в графстве Норфолк на берегу моря. Несколько раз лечился от алкоголизма – в том числе с помощью гипноза, и только гипноз в последнее время смог помочь ему избавиться от зависимости. Живет с женой Элен и двумя старыми слугами, единственный сын служит на флоте. Шесть лет назад у Генри был роман с птичницей по имени Энни на соседней ферме, птичница родила дочку – и наш литератор отправил ее, всю в слезах, воспитывать дитя на север Англии. Энни живет теперь в Ливерпуле, Генри Пересылает ей деньги почтой. Элен так ничего и не узнала об этом, бедняжка.
– Значит, освободить его, сэр? – опустил голову молодой Иной.
– А вот теперь, – Розенфельд выпустил густое облако дыма, – теперь я скажу: пожалуй, не стоит отпускать его. Необычный человек. Может быть, мы сможем его использовать. И нужно все-таки разобраться, что он забыл у наших Светлых.
– Слушаюсь, сэр.
– Хвалю тебя за настойчивость.
– Спасибо, сэр.
– Посели его в гостевом доме на озере Берк. Обращаться хорошо – английский писатель наш гость, а не пленник. Я сам приеду с ним пообщаться, когда уляжется эта пыль с Джо Стивенсоном… Как ты думаешь, Патрик, кто мог убить беднягу Стивенсона?
– Я думаю, это риторический вопрос, мистер Розенфельд. – На щеках у парня загуляли желваки. – Нам всем известно правило: ищи, кому выгодно.
Майк устало кивнул.
– Я думаю, сэр, – вставая, добавил Дэниелс, – скоро мы отомстим за Джо и за всех остальных. И тогда Светлые проклянут тот день, когда решились на это.
IX
ФРГ, Штайнкирхен, окрестности Гамбурга,
4 октября 1962 года
Гюнтер Штайгер – будем называть его так, в конце концов, Максим Баженов тоже ненастоящее имя, – остановил машину на берегу канала, на обочине узкой сельской дороги. Он вышел из автомобиля и, запахнув плащ, смотрел на широкую, подернутую легким туманом долину Эльбы. В это раннее хмурое утро на дороге было пусто и тихо, и это нравилось Гюнтеру. Эльба, несущая свои воды к Северному морю, после Гамбурга разливается широко и привольно. По берегам реки разбросаны чистенькие городишки с острыми шпилями церквей, в точности как на средневековых миниатюрах; аккуратно расчерченные участки фермерских угодий, живописные рощицы. Покачиваются у причалов лодочки рыбаков, прогулочные катера. Время от времени по свинцовой глади реки, громыхая моторами, проходят снежно-белые трансатлантические лайнеры; ползут исполинские танкеры, увозящие бесчисленные контейнеры с немецкими автомобилями, станками и пивом – в Филадельфию и Гонконг, Сингапур и Кейптаун. А когда улягутся поднятые стальным плавучим складом волны, на сонные берега возвращаются покой и тишина.
Соленый ветер с близкого моря шелестел в высокой сырой траве. Кобура со «скорпионом» неприятно оттягивала левое плечо под плащом. Гюнтер жевал соломинку, задумчиво перебирая воспоминания. Двенадцать веков назад по этим зеленым берегам весело грохотали сапогами армии франков во главе с Карлом Великим, пришедшие с берегов Сены огнем и мечом насаждать христианство в земли язычников-саксов. С громким ржанием влетали израненные кони в ледяные воды Эльбы, и всадники тонули в стремнинах под тяжестью лат. Толстые германские стрелы вылетали из лесных зарослей и с хрустом пробивали затылки пришельцев, неосторожно удалившихся от лагеря. Исчезали с лица земли деревни и города, в их пламени гибли взятые Карлом заложники – или горели заживо в наскоро построенных церквах пришлые христианские священники и епископы. Исполинский черный столб дыма поднялся к низкому небу, когда заполыхал срубленный франками священный тысячелетний дуб саксов – Ирменсуль, символ мирового древа, обитель духа древнегерманского язычества.
