Анатолий Дроздов - Запасной мир
Тибби справился к обеду, причем большая часть времени ушла на мои объяснения. Результат порадовал. Паровая кастрюля, емкость для браги, охладитель, изображенные в разных проекциях, выглядели понятными даже младенцу. Тибби еще и раскрасил детали, придав им нарядный вид. Осталось только проставить размеры.
– Для чего это, мастер? – спросил Тибби.
Я прижал палец к губам. Подумав, что я шучу, мальчик рассмеялся.
Взяв рисунки, мы отправились к медникам. Каждый из них, рассмотрев свой чертеж, заверял, что справится. Лишних вопросов не задавали. В Иорвике ценили заказчиков – особенно тех, кто не торгуется. По возвращении к себе я занялся трофеями. Достал «Дерринджеры», разобрал и внимательно рассмотрел пистолеты. Сама конструкция не отличалась от земной, но изготавливали пистолеты в Запасном мире: ряд деталей несли следы ручной ковки. Полировки в каналах ствола не было, зато имелись мушки и прицелы. Строго говоря, двуствольные «Дерринджеры» таковыми не являлись, поскольку не вписывались в параметры карманного оружия. Стволы длиной в четыре и шесть дюймов[3], рукоять нормального размера, но конструкция замка у них шла один в один с маленьким. И стреляли пистолеты точно. Из больших я уложил все пули в лист лопуха на расстоянии двадцати шагов. Маленький подкачал: дернулся в руке. Рукоять была мала для моей лапы, да и оружие предназначалось скорее для стрельбы в упор.
Я снял деревянные части, после чего разобрал и протравил детали оружия в кислоте. Кроме пружин, конечно. Пистолеты следовало сделать неузнаваемыми. В запасах Клауса нашлись соли серебра и винный камень, поваренная соль имелась на кухне. Я приготовил раствор и погрузил в него детали большого пистолета, заткнув стволы пробками. Прокипятил их в медной кастрюле. Затем достал, промыл и протер детали ветошью. Замечательно! Серебряное покрытие получилось матовым, пистолет будто покрылся инеем. Этот я оставлю себе. Остальные должны блестеть. Я приготовил другой раствор и нагрел в нем детали. В этот раз слой серебра лег неоднородно. На сияющем поле остались матовые звездочки – как будто снежинки легли. Я почесал в затылке. Переделать или заполировать? Только зачем? Сочетание блестящего и матового придало оружию необычно нарядный вид. Пусть так и остается.
Назавтра я поручил Тибби изготовление деревянных накладок для рукоятей. Мальчик подошел к делу творчески. Вырезал детали из разных сортов дерева, отшлифовал и покрыл лаком – для каждого пистолета разным. В результате маленький «Дерринджер» обзавелся рубиновой рукоятью, средний – благородного коричневого цвета, для себя я выбрал черный. Теперь пистолеты не опознал бы даже покойный Иззи.
– Красиво! – заключил Тибби, когда мы закончили. – Не стыдно и съёрду владеть. Будете продавать их, мастер?
– Этот, – указал я на большой пистолет, – оставлю себе. Остальные подарю.
– Тогда нужен красивый футляр.
Я хлопнул себя ладонью по лбу: точно!
– Вот и займись!
Сам я занялся приспособлением для снаряжения патронов: среди трофеев его не оказалось. Можно, конечно, и обойтись, но заставлять съёрда орудовать ножом и шомполом не кошерно. Подарок как-никак. Сделаем агрегат, который из стреляной гильзы выдавит капсюль, запрессует новый, прижмет заряд пороха пыжом, а затем им же – и пулю. Конструкция не бог весть какая – не боевой дрон.
С работой мы справились за два дня. А дальше началось… Медники исполнили заказ. Я забрал чертежи и свез детали в сарай Мэгги, где собрал аппараты. Их было три; каждый со своей печкой. Аппараты, блестя медными боками, выглядели нарядно. На испытания я пригласил компаньонов. Печка загудела, из нижней кастрюли выбилась струйка пара, и вскоре из охладителя тонкой струйкой полилась жидкость. Запахло хлебом и слегка сивухой. Я подставил под струйку бутыль.
– Смотрите! – сказал я партнерам по завершении процесса. – Это виски крепостью чуть больше торча. Назовем его «Слабым» или «Женским». Если перегнать его еще раз, получим напиток вдвое крепче. Этот можно назвать «Мужским». Я предлагаю делать оба сорта и продавать под соответствующими названиями…
Для измерения крепости я изготовил спиртометры. Они представляли собой медные трубочки со свинцовой дробью, запаянные с обоих концов. На боковой поверхности насечена шкала – приблизительная, конечно. Имплант подсказал, что торч, исходя из местной технологии, содержит примерно 18–20 процентов спирта, по этому показателю я и подбирал вес дробинок.
Учить компаньонов пришлось всему. Организации технологического процесса, упаковке и укупорке продукта, способам продвижения его в массы и многому другому. С самого начала я положил, что емкость с виски должна иметь этикетку и сургучную печать на пробке. Почему? Да потому что у других этого нет! Наш товар сразу выделится. Это раз. После того как напиток станет популярным, его примутся подделывать – это к гадалке не ходи. И вот тогда этикетки и печати на пробках послужат защитой – воспроизвести их трудно. Образцы этикеток нарисовал Тибби, он же вырезал из досок формы для печати. Типографии в Иорвике не имелось, поэтому мы организовали свою. Тибби с сестренками накатывали на готовую форму краску, клали на нее лист бумаги, накрывали толстым войлоком и прокатывали валками, выточенными мной на токарном станке. Этикетки выходили черно-белыми, поскольку краску мы изготавливали из сажи. Но для Запасного мира и такие были открытием. На листе бумаги помещалась дюжина этикеток, а после того как краска высыхала, девочки разрезали их ножницами. Нередко им помогала Иллинн. За работу я, разумеется, платил.
Сургуч для пробок я сварил сам, смешав воск со смолой кедра и добавив киновари. Теперь подделать тем более не удастся. В Запасном мире сургуча не знали, а рецептом я делиться не собирался.
«Слеза Спасителя» под товарной маркой «виски» пошла в массы. В день первых продаж мы объявили о дегустации и бесплатно наливали желающим по полкружки. А вот за добавку уже требовали плату. Сбежалось полгорода, пришли даже женщины. Народ, распробовав, не скупился. Торч по сравнению с виски, пусть даже не выдержанным, был жуткой дрянью, а стоил почти столько же. Приготовленный запас раскупили в два дня. Посыпались заказы от владельцев харчевен. Они предлагали поставлять виски бочками. Производство требовалось срочно расширять. Я заказал еще аппараты, Мэгги арендовала у города пустующую конюшню и занялась персоналом. Я посоветовал нанимать женщин. Во-первых, непьющие, следовательно, будут гнать продукт, а не дегустировать его. Во-вторых, женщины более аккуратные, что важно для технологического процесса. В-третьих, если не скупиться с жалованьем, то будут держаться за работу и не выболтают наши секреты.
Выручка текла рекой. Пинта слабого виски обходилась нам в пенни, включая королевский налог, а продавали ее за два. Лэнс с Мэгги ушли от съёрда и погрузились в бизнес. Я помогал, но все равно мы зашивались. Выручили, как ни странно, конкуренты. Виски стремительно вытеснял торч, винокурни Иорвика встали. Их владельцы пришли к нам и попросились в долю. Мэгги возмутилась, но я отвел ее в сторону.
– У них отлаженная сеть сбыта и опытные работники. Для того чтобы перехватить их рынок, понадобятся годы. Пусть делают брагу и сбывают готовый товар. Главный секрет виски в его перегонке и очистке. Это мы оставим за собой. Выручка вырастет в разы.
Мэгги подумала и кивнула. С винокурами мы ударили по рукам. Я снабдил их рецептами, и мы расстались довольными.
Я обзавелся транспортом. По моей просьбе Лэнс съездил к коннозаводчику и привел соловую кобылку. Ласка, как звали лошадь, понравилась всем: мне, Тибби, девочкам и даже Мирке. Теперь по утрам горностайка бежала в конюшню, где требовательно чирикала. Ласка опускала голову, Мирка прыгала ей на шею и взбиралась на спину. Там выгибала спину и, задрав хвост, гордо стрекотала. Позже подходили девочки. Втроем они вели Ласку к реке поить. Нередко к ним присоединялся Тибби. Дети мыли кобылку и расчесывали ей гриву, Мирка, бегая по спине Ласки, внимательно контролировала процесс. Ко времени, когда я, позавтракав, выходил во двор, кобылка уже стояла под седлом: сытая, обихоженная и донельзя довольная жизнью.
За хлопотами я забыл о съёрде, и он напомнил о себе сам. В один из дней прибежала служанка и сообщила, что черр и черра ждут меня к обеду. Я попросил девушку подождать и зашел в дом. Как положено процветающему бизнесмену, я обзавелся подобающим гардеробом. Камзол из светло-серой тафты сшил лучший в Иорвике портной. Пожелания заказчика он учел. В камзоле имелись карманы, отсутствовали позументы, а длиною он был до середины бедра, а не до колен, как здесь принято. Единственным украшением одежды стали серебряные пуговицы. К камзолу прилагались такого же цвета бриджи и коричневые кавалерийские сапоги. Последние стачали по снятой мной мерке – светить перед сапожником протезами я не стал. Довольно оглядев себя в зеркало (появилось у меня и оно), я нахлобучил шляпу и, захватив ореховый футляр с подарком, вышел во двор. К тому времени Тибби оседлал кобылку. Мирка ждала меня на крупе Ласки. Я взобрался в седло, и она перебралась ко мне на плечи. Склонившись, я подхватил с земли служанку (она тихо взвизгнула) и усадил перед собой. Так и отправились.
