ОЛ - Первые боги
По завершению церемонии облачения в боевые доспехи первый жрец бога Амуна внимательно осмотрел Мала с ног до головы и остался доволен:
– Пришел твой час, Змеиный князь.
– Я готов, – спокойно произнес Мал. – Но где же враг?
– Он там, – Сейт-Акх поднял руку в ту сторону, куда плыл их корабль.
В тот же момент вдалеке проступили смутные очертания корабля. За ним тут же на горизонте показался еще один, другой, а затем еще несколько черных точек парусников, плывущих со стороны Айи, и Мал усомнился в том, что исход битвы предрешен. Он вопросительно посмотрел на Сейт-Акха.
– Во время утренней молитвы Амун сияющий указал мне путь к победе, – сказал жрец. – Этот флот обречен. Ступай, ты уничтожишь его.
Сейт-Акх указал рукой на парусник, который доставил на «Нофер» скупщика жемчуга, давая понять, что плыть следует на нем. Мал подошел к борту корабля, чтобы немедленно отправиться навстречу врагу. Его нагнал Гор:
– А как же я, господин?!
– Оставайся здесь, защищай Елену, не отходи от нее ни на шаг, – ответил Мал. – Мы расстаемся ненадолго.
Он освободил меч Рамзеса от ножен и протянул их Гору. Увидев в его глазах страх, добавил:
– Со мной ничего не случится.
Мал спустился в лодку, а Сейт-Акх призвал мужей города Айя:
– Воины солнца, благословляю вас на битву. Ступайте в ладью, что доставит вас в обитель бессмертных сияющих владык Амуна и Амунет. Каждый из вас успел стать отцом в земной жизни, теперь вам самим предстоит стать детьми в высшей обители богов, так возрадуйтесь же и поспешите навстречу судьбе!
Добровольцы покорно взошли на лодку. Туда же спустили жбаны с горючей смесью. Вместо флага с полумесяцем, на мачте был поднят флаг со змеем. Добровольцы натянули парус, и лодка двинулась вперед. Через некоторое время Мал разглядел семь кораблей: парусник шаха Салаха «Зем-Зем», греческие нефы «Тифон» и «Медея», еще совсем недавно принадлежавших рыцарю Филиппу и мощная трехмачтовая галера-катарга. Но главная боевая мощь арабского флота заключалась в трех боевых коггах. Их прочные мачты были составлены из нескольких брусьев, стянутых канатами, в бортах были прорублены проемы для стрелков, а на корме и в носовой части располагались надстройки с зубчатым ограждением.
Когда парусник приблизился к арабским кораблям на расстояние выстрела, Мал едва смог разглядеть верхушки береговых сопок – до земли было еще далеко. Мал приказал поджечь стрелы и выпустить их в ближайший когг. Паруса корабля вспыхнули. Огонь быстро перешел на палубу, и когг загорелся. Идущий наперерез неф «Тифон» подпалить не удалось. С него посыпались вражеские стрелы. Добровольцы гибли один за другим, не прилагая никаких усилий, для того, чтобы спасти свою жизнь. Мал начал догадываться, зачем жрец отправил их на неминуемую смерть: таково жертвоприношение змеиным богам. Мужи города Айя умирали в надежде заслужить процветание для своих детей и ради собственного счастья в потусторонней жизни.
Оставшиеся в живых плыли вперед, преодолевая встречный поток вражеских стрел. В парусе над лодкой зияли дыры. Стрелы не смогли пробить доспехи Мала. Те, что вошли в его тело, даже не причинили ему боли. С когга, превратившегося в пылающий костер, арабы прыгали в море. К ним на помощь спешила шлюпка, спущенная с ближайшего корабля. Арабы на палубе «Тифона» ликовали. Они прекратили стрельбу и потешались над самонадеянностью малочисленного противника. Рядом с Малом держалось на ногах всего пять человек, тогда как арабов насчитывалось не меньше сотни. Когда борт «Тифона» оказался на расстоянии вытянутой руки, меч Рамзеса принял форму двуручного меча и резко увеличился в размерах, превысив человеческий рост в несколько раз.
– За мной! – выкрикнул Мал и прыгнул на палубу вражеского корабля.
Первым же круговым движением меча он отправил на тот свет трех арабов. Еще несколько взмахов меча, и корабль огласили предсмертные хрипы, мольбы о пощаде и ругань. Не зная ни жалости, ни страха, Мал убивал всех, кто попадался ему на пути. Он словно бы оказался во сне, где обратился в Лесного воина, обладающего безграничной смертоносной силой, и никто не мог причинить ему вреда. Арабы явно не ожидали такого страшного напора. Они пришли в смятение. Корабль охватила паника: люди беспорядочно отступали, спотыкаясь друг о друга. Звенела труба, с корабельной башни кто-то продолжал отдавать приказы, пытаясь перекричать шум битвы:
– Проклятые олухи, окружайте его! Нападайте со всех сторон!
Мал никак не успевал разглядеть лицо крикуна, он был слишком занят тем, что сосредоточенно убивал одного араба за другим. Не давая врагу никаких шансов, Мал стремительно кружился по кораблю, вращая вокруг себя длинным мечом Рамзеса, и не встречал никакого сопротивления на своем пути. Движения арабов были скованны. Они выбегали ему навстречу, но при этом были так медлительны, что могли только умереть. Меч проходил сквозь человеческую плоть легко и свободно. Палуба была залита кровью и усеяна трупами. Отрубленные руки, ноги, головы валялись повсюду. Сверху раздался новый приказ:
– Все на катаргу!
Те из арабов, кто еще был в силах передвигаться, отпрянули назад и попрыгали в воду. С головы до ног забрызганный кровью Мал остановился, чтобы наконец рассмотреть человека, отдававшего приказы с кормовой башни. Это был капитан. Его лицо раскраснелось и густо покрылось капельками пота. Араб, вокруг шеи которого был намотано полотно зеленого цвета, презрительно поглядывал на Мала. Он дождался, пока все покинут корабль и прыгнул в воду последним.
Мал осмотрелся. Его убийственный натиск не заставил арабов потерять голову. Их эскадра перестроилась. К захваченному «Тифону» подтягивались другие корабли. Первой приближалась та самая галера-катарга – массивное весельное судно с тремя косыми парусами. Она была оснащена мощным рогообразным, покрытым бронзовыми пластинами тараном. По бокам подобно крыльям гигантской птицы поднимались и опускались желтые весла, вздымая в воздух облака водяных капель. За галерой шли два когга, с другой стороны к «Тифону» подходили «Медея» и «Зем-Зем».
Катарга шла прямиком на «Тифон». Перед самым соприкосновением желтые весла исчезли внутри корабля. «Тифон» и катарга столкнулись бортами. Арабские лучники выстрелили, и палубу «Тифона» усеяли стрелы. Они добили тех, кто еще был жив, но уже не мог передвигаться. Посланцы Сейт-Акха были мертвы все до одного, Мал же остался цел и невредим.
В сторону «Тифона» взметнулись абордажные крючья. Большая часть из них так и не смогла вцепиться в закругленные борта. Боевые крылья корабля-дракона не позволяли катарге приблизиться вплотную. Арабы подтянули ее крючьями настолько, насколько это было возможно, и перебросили две доски с одного борта на другой. По двум шатким мостикам с воинственными криками на «Тифон» ринулись союзники арабов – сельджуки. Первые смельчаки, перебравшиеся с борта на борт, были немедленно убиты ударом меча Рамзеса. Остальных Мал предпочел встретить на носовой башне. За ним тотчас погнался рой стрел. Тело Змеиного князя словно бы ощетинилось. К Малу подскочили несколько человек в тюрбанах с изогнутыми саблями и небольшими круглыми щитами. Их лица были искажены от ужаса. Сельджуки знали, что шли на верную смерть. Но страх не мог остановить их, потому как воины также знали, что претворяют своей смертью волю Всевышнего.
Меч Рамзеса то укорачивался, то удлинялся. Он принимал именно ту форму, которая была наиболее выгодна Малу в поединке с сельджуками. Иногда, наоборот, меч становился таким, что, казалось, Мал открыт и его можно легко достать клинком. Но стоило сельджуками осмелеть и атаковать Мала, меч мгновенно изменял форму и закрывал брешь в защите, обрекая врагов Змеиного князя на гибель. Меч жалил сельджуков словно жало, и глухой звук, возникающий при соприкосновении стали о сталь, был подобен шипению гигантской змеи.
На палубе «Тифона» выросла гора трупов. Сверху возвышался Мал, орудующий страшным мечом. Кровь стекала с палубы в воду ручьями. Вслед за сельджуками с катарги «Тифон» атаковали арабы с коггов. Они все еще не верили в неуязвимость Мала и гибли один за другим. Арабы смыкали ряды и шли вперед. Когда последний из них пал на груду мертвых тел, на «Тифон» опустилась туча из пылающих стрел. Огонь побежал по канатам и перекинулся на снасти и паруса. Арабы, уверившись в том, что убить Мала невозможно, решили спалить его вместе с кораблем. Когги и катарга стали отходить прочь от обреченного «Тифона». Боцманы плетьми из буйволовой кожи заставляли гребцов до предела напрягать мускулы. Катарга, прикрывая отход коггов, медленно разворачивалась под ветер. Мал прикинул расстояние до галеры, втянул в себя воздух и бросился в воду. Поверхность моря разомкнулась и приняла его в свои объятья. Мал подплыл к катарге и уцепился за конец кормового руля. Пока он рассекал воду, из его змеиного торса вышли стрелы, а тело сбросило накопившуюся за время битвы усталость, став еще более гибким и проворным. Меч Рамзеса тем временем обратился в кинжал. С его помощью Мал быстро взобрался на борт корабля, выступающий над водой на высоту человеческого роста. Оказавшись на палубе, Мал тут же получил удар боцманской плети, но не почувствовал боли. Следом в него полетели сразу два копья, но он без труда увернулся от них. Затем к нему подскочили четверо сельджуков, и, когда Мал замахнулся мечом для удара, тот был все еще подобен кинжалу, но как только клинок устремился в сторону сельджуков, он резко увеличился в размерах, и Мал срезал тела опасно приблизившихся врагов так же, как крестьянин по осени одним движением скашивает охапку колосьев ржи острозаточенной косой.
