Владимир Мясоедов - Спасти темного властелина
– Да не может этого быть, – Лонари все еще была практически подростком. Даже понимая, что куда более опытной командирше виднее, она пыталась спорить. – Он вчера, пытаясь показать поварихе из дварфов, как оголодал, укусил ее за задницу! Так она его поварешкой на вершину скалы загнала, хотя местные до того тот утес неприступным полагали!
– Однако потом он слезно просил у нее прощение и порывался самостоятельно вылечить место укуса поцелуями, пока снова не получил по лбу. Подобным образом гоблин ведет себя со многими женщинами, рядом с которыми не видит мужчин. Видно, встревать в уже существующие отношения ему какие-то принципы не позволяют. Но одиночек Тимон явно считает законной целью для своих странных ухаживаний. За одним исключением. И это исключение – ты, – голос Фиэль не предвещал ничего хорошего. – Те слова насчет превращения его в беспомощный обрубок и использования как передвижной источник маны… Рациональные, правильные с точки зрения наибольшей сиюминутной выгоды. Аморальные и отвратительные по любым меркам до полного изумления. Он их запомнил. И не простил. Хм, собственно, такое никто из находящихся в здравом уме позабыть не смог бы.
– Полагаешь, будет мстить?
Смерти Лонари не боялась. Трусы вообще в Светлолесье уже несколько лет не совались. Ну, если только в составе рабских караванов, которые нежить уводила в глубь захваченных земель. Однако и к напрасному риску рейнджеры никогда предрасположены не были, искренне считая лучшей тактикой выстрел в затылок из засады.
– Уверена, – кивнула Златокудрая. – Он не может контролировать свои сиюминутные порывы и плохо анализирует обстановку. В противном случае, вряд ли бы гоблин стал заключать со мной то проклятое пари на виду у всего отряда. Теперь ему приходится сдерживать себя. Иначе я либо потеряю статус главы нашего отряда, либо, скорее всего, его просто прикончит кто-то из бойцов, невзирая на последствия. Однако, как ни горько это признавать, но в долгосрочной перспективе эта тварь планировать умеет. А ум имеет весьма острый.
– Может, ты ошибаешься? Ведь он же ни разу не сказал мне ни одного плохого слова, – покидать отряд, с которым она была уже несколько лет, девушке решительно не хотелось. – И вообще, гоблин с той ночи, когда мы установили, что он вовсе и не гоблин, ведет себя абсолютно как раньше. Словно ничего важного тогда и не произошло. Хотя бросать менее похотливые взгляды, наверное, просто не может.
– В отношении тебя они, скорее, в прямом смысле слова плотоядные, – Фиэль буквально всучила молодой эльфийке ворох заранее подготовленных писем. – Делай то, что тебе велено, и не смей перечить! Если все пройдет удачно, сможешь вернуть свое имя и внешность всего лет через десять. Может, тогда о тебе забудут или Тимона целиком сожрет какой-нибудь демон, считающий привязанную к телу душу вкусным гарниром!
– Но…
Неизвестно, что еще хотела сказать молодая эльфийка, поскольку ее прервали частые звуки тревожного колокола.
– Набат? Неужели наш гоблин смог поджечь или взорвать что-то достаточно важное, чтобы дварфы заволновались? – Лонари выглянула в окно, выискивая причину переполоха. – Странно, дыма не видно.
– Дура! Вслушайся в ритм!
Рейнджер обернулась к начальнице и открыла от удивления рот. Та стремительно разделась и уже стояла в одном нижнем белье, стряхивая с ноги немного поношенное платье.
– Такой бьет при приближении врагов! Нежить решила атаковать поселок! Подай мне поддоспешник!
– Ах да, – смутилась девушка, наконец осознав смысл действий командира отряда. – Вы же в домашнем…
– А что, прикажешь мне спать в кирасе и шлеме? – фыркнула волшебница, надевая плотные и весьма сильно обтягивающие кожаные штаны. – Или работать с документами, цепляясь стальными бляшками куртки за тонкую бумагу?
– Ну да, – согласилась девушка, зашла сзади и просунула руки под грудь своей начальницы. Чтобы потуже затянуть ремни, удерживающие всю конструкцию на положенном месте. – Это я хожу почти все время в одном и том же. Потому что одеяния рейнджеров легкие, не особо рвутся даже мечом, почти не пачкаются. Да и другого гардероба после бегства от леди Селены просто нет. Мы ведь не успели эвакуировать свой лагерь.
В голове Лонари промелькнула злорадная мыслишка, что если мертвой главе рейнджеров захотелось одеться в более-менее привычный ей наряд, включающий и совершенно особое нижнее белье, то ужасающему генералу нежити пришлось сначала отстирать чужую одежду. Самой. Ну, раз уж хозяйка целой толпы призраков не имела достаточно материальных слуг, чтобы те раскопали ей какой-нибудь магазин. А поскольку буквально за несколько часов до происшествия Лонари продегустировала немытые лесные ягоды и получила весьма резкое расстройство желудка…
Где-то в разрушенной столице светлых эльфов как раз в этот момент всплывали кверху брюхом золотые карпы. С рождения и до самой смерти рыбы проживали в небольшом пруду, украшавшем резиденцию богатого аристократа. Мыло, которое с великим трудом смогла найти Селена, было крайне ядреным. Впрочем, возможно, они умерли от культурного шока, вызванного попаданием в их жилище давным-давно протухшего белья. Или от тех ругательств, которые изрыгала не совсем живая леди, испытывающая проблемы со слугами и гардеробом.
– Я найду тех, кто сможет выполнять любую работу! – обещала она то ли себе, то ли миру, морщась от отвращения. Проклятый король старался ради собственного удовольствия и выгоды сохранить как можно большую часть личности главы рейнджеров при ее перерождении. Брезгливость, к искреннему сожалению Селены, осталась неизменной. – И заставлю их служить мне! Чего бы это ни стоило! Завтра же начну проводить ритуалы над своими призраками, стараясь сделать их способными на вечный контроль захваченных тел! Нет, сегодня! Беее… Мерзость! Ну почему мне пришла идея разобрать эту треклятую сумку с одеждой самой последней, когда прошло уже несколько недель и все практически окаменело?!
Пока леди Селена осваивала нелегкое ремесло прачки, в поселке дварфов обе стороны конфликта отчаянно нуждались в снайперах. Пошедшие на штурм некроманты прятались за камнями и мечтали, чтобы кто-нибудь снял с крыш стрелков, не дающих им поднять голову. Ну а защитники огрызались нестройными залпами по накатывающим волнами с настойчивостью и живучестью тараканов вурдалакам, жировикам и костяным паукам. Им жутко не хватало асов, способных одним выстрелом перебить своей цели шею или нанести какое-нибудь другое безусловно фатальное повреждение и так уже дохлым тварям. От поражения живых пока спасал только тот факт, что местные жители не поленились превратить каждую свою постройку в неприступную крепость. Во всяком случае, окна на первых этажах они давно уже заложили камнем, оставив лишь узкие щели бойниц. А массивные двери с несколькими засовами снести за пару секунд смогла бы только пушка. И то если ее подкатить вплотную.
– Во имя предков! – пытавшегося залезть на крышу костяного паука встретил топор орка, метко врубившийся в лапу монстра и перебивший ее с одного удара.
Тварь недовольно зашипела, но не упала, поскольку остальными семью конечностями держалась за стену. При помощи своего темного искусства некромантам как-то удалось слить парочку трупов в единое существо. Теперь приставленные друг к другу торсы служили опорой, к которой крепились исказившиеся под воздействием темных чар руки и ноги. А головой чудовища и вовсе служил сборный ансамбль из десятков ребер и мертвой плоти, напоминающий пасть ужасно уродливого насекомого. К сожалению, он был весьма прочным. И не пустым. Где-то внутри этой отнюдь не хрупкой конструкции находился желудок монстра, куда отправлялась съеденная пища. И откуда мог густой струей вырываться густой и едкий пищеварительный сок.
– Ур-ры! Как стряхнуть с себя эту дрянь?!
– В глаза не попало? – осведомился дварф, разряжая дробовик в морду висящей на стене твари. Часть дробин отлетела от поставленных в качестве внешнего скелета ребер или застряла в них, но какие-то проникли внутрь и изорвали мертвое мясо. Нежити это не понравилось и она протестующе зарычала, забрасывая на крышу сразу три лапы и пытаясь подтянуться, чтобы просто загрызть обидчиков. – Не давай ей зацепиться!
Мал послушно принялся размахивать топором, не обращая внимания на дурно пахнущую и жгущую кожу слизь, стекающую по плечу. Что бы было с его глазами, попади плевок в лицо, а не в грудь, ему не хотелось даже представлять. А еще орк пообещал себе, что больше не станет бравировать кожаной безрукавкой и при сражении с нежитью будет напяливать на себя как минимум кольчугу. Если, конечно, он вообще переживет эту битву, в чем были серьезные сомнения. Некроманты гнали вперед очень много агрессивного мертвого мяса, сами командуя тварями с безопасной дистанции. Как раз сейчас один из жировиков колотил по двери ближайшего дома сразу шестью грубыми булавами, зажатыми в жирных лапах. Весящие как целые наковальни куски железа мялись, но проламывали обитую сталью преграду, за которой находилось обиталище семьи дварфов. Выстрелы, несущиеся изнутри, тварь волновали не сильно. Попытка какого-то смельчака ткнуть копьем в макушку твари из бойницы второго этажа провалилась, поскольку оружие у него просто выдернули. А в проделанный для них пролом уже собирались прорваться вурдалаки, скапливающиеся за спиной трупа-переростка. Когда они проникнут в дом, то практически мгновенно перебьют защитников первого этажа и поднимутся на крышу, откуда сметут стрелков. И тогда одной точкой обороны поселка станет меньше. Еще одной, потому что в нескольких местах некромантам уже сопутствовала удача.
