Анна Гурова - Огненный шторм
Все, чего добился Грег, – освободил одну лапу. И ту же этим воспользовался, нашарив глаз Юрона и глубоко впившись в него когтями.
Рев Юрона едва не оглушил Грега. Красный дракон выплюнул его голову и отшатнулся назад, чтобы освободить глаз. Но не тут-то было. Грег, понимая, что это его шанс, изо всех сил сжал когти. Что-то лопнуло, хлынуло горячим потоком, и глаз остался у него в лапе. Юрон с диким воем шарахнулся и упал навзничь. Грег вскочил, мотая головой. Все перед ним качалось в красном тумане, лапы тряслись, прокушенное горло не позволяло вздохнуть…
«Добить его, – стучала в голове мысль, – добить, пока Гвидион не добил меня!» Но он едва мог стоять, задыхался и главное – ничего не видел!
Но почему другие драконы еще не напали?!
Он проморгался и увидел перед собой Гвидиона – тот склонился над Юроном. Владыка Сантории лежал, слабо трепыхаясь, в луже черной крови, которая уже горела. Гвидион смотрел на него и ничего не делал.
– Помирает, – сообщил он сестре.
– Брось его на жертвенник! – раздался резкий голос Стиги.
Грег понял, что она обращается к нему, только когда ее слова повторил Гвидион.
– Бросай папашу в воронку, черный, или мы бросим туда тебя, – раздался его шепелявый голос. – Жить хочешь? Или сейчас истечешь кровью, как он. Видел бы ты себя, ну и видок, бр-р!
Грег решил, что сейчас уж точно не время спорить и задавать уточняющие вопросы. Шатаясь, подошел к врагу, рывком приподнял его и спихнул в огненный водоворот. Поток задел его только самым краем, но этого оказалось достаточно. Точно в настоящем море, тело Юрона, все еще слабо трепыхаясь, вспыхнуло и поплыло, подхваченное огненной стихией. Один медленный виток, другой, третий… и к мраморной плите в центре прибило только черный блестящий остов.
– Огненный Шторм, прими нашу жертву! – крикнули хором брат и сестра.
В тот же миг волна сильнейшего жара обрушилась на Грега. Один миг ему казалось, что он горит заживо, но потом жар схлынул, и он обнаружил себя живым – и исцеленным!
– Огненный Шторм? – повторил он. – Это, в смысле, Мондрагон? Вы что, приносите жертвы Мондрагону?!
– Владыке Мондрагону, – невозмутимо уточнил Гвидион. – Так и есть. А что?
– Красный лорд возомнил себя Змеем Бездны?
– Не тебе об этом судить!
Грег расхохотался. Исцеливший его стихийный огонь бродил в нем, тревожил, мутил мысли, наполняя тело чуждой, яростной мощью, а сознание – страшными и манящими образами. Он чувствовал себя безгранично сильным. Хотелось наслаждаться этими ощущениями, обо всем забыв…
И это его беспокоило, поскольку разумом Грег понимал, что угроза вовсе не миновала. Он все еще в логове вражеского клана, и пусть он убил старого дракона – рядом еще два, и один из них, – а может, и оба, – куда опаснее, чем показались ему с первого взгляда… И Грег не вполне понимал, на чьей они стороне.
– Почему вы не помешали мне убить Юрона? – сурово спросил он, стараясь не обращать внимания на бурлящее в нем пламя Бездны. – Он же ваш отец! И вы могли бы бросить на алтарь меня.
– Черный, ну ты ж слышал! – воскликнула Стига. – Мондрагон требовал жертв! На самом деле, он уже давно недоволен Юроном. Смертных, кроме солдатиков Гвидо, в Сантории не осталось. За рекой не больно-то поохотишься – деревенские зарываются в землю, да и мало их, а к Молино попробуй подлети – сейчас сшибут из баллисты или обольют какой-нибудь дрянью! Юрон ведь не шутил насчет «самой лучшей жертвы», – добавила она мрачно. – Видишь этот ошейник? Угадай, кого папаша назначил следующим, если бы Мондрагон прищемил ему хвост? Владыке все равно кого – смертных, Гвидо, меня, его…
– Зачем вообще Мондрагону жертвы? – спросил Грег, не особо ожидая ответа.
Он коснулся лапой горла – все еще не верилось, что оно не разорвано. Кажется, до сих пор слышно, как в ране клокочет жидкое пламя…
– Продолжает шпионить, – хихикнула Стига. – Упорный!
– Мы не спрашиваем у повелителя отчета, – насмешливо пояснил Гвидион. – А у вас в клане демократия?
– Просто хочу понять…
– Мы не знаем, черный, – ответила Стига довольно дружелюбно. – Мондрагон пробудил вулкан, создал огненный водоворот, даровал Красному клану Санторию во владение – а мог бы просто всех поубивать, ты же понимаешь. Ему ничто не мешало! Юрон попытался – видел, что Мондрагон с ним сделал? Отец постоянно твердил, что Мондрагон – воплотившийся Змей Бездны. Это позволяло ему легче переносить свое унижение. Но у нас с братом – другое мнение… Знаешь, мне как-то неудобно разговаривать в этой штуковине. Может, для начала снимешь ее с меня?
Грег подошел к драккине, смирно лежавшей у алтаря, и наклонился, разглядывая ошейник. Неподвижность Стиги объяснялась очень просто – горящие магическим огнем шипы, направленные внутрь, впивались ей в шею, не давая пошевелиться.
– Что это?
– Это Строгач, – ответил Гвидион. – Фамильная реликвия Красного клана. Так сказать, символ повиновения и послушания, орудие внутриклановой иерархии…
– Ничего себе символ! – Грег подозрительно взглянул на красного дракона. – А почему ты сам не освободишь сестру?
– Я не могу к нему прикасаться, – Гвидо развел лапами. – Только старший имеет право пользоваться Строгачом. Коснуться его – бросить вызов главе клана. Если Мондрагон узнает…
Грег скривился. Трусость и подлость, предательство и поклонение силе – вот что он видел в Красном клане. Да и зеленые драконы были ненамного лучше. Как хорошо, что Вальтер другой!
– Я освобожу тебя, – сказал он Стиге. – А ты ответишь на мои вопросы.
– Конечно, мой сладкий! – драккина затрепыхала костяными шипами-ресницами.
– Правдиво.
– О, разумеется! Клянусь! Ну, что же не снимаешь?
– Не верю тебе, – буркнул Грег.
– Ну сам подумай, зачем мне врать?
– А зачем тебе говорить правду? – Грег прищурился. – Знаешь, я, пожалуй, поступлю иначе. Возьму тебя за этот ошейник и притащу к моему брату, чтобы он тебя допросил сам. У него это получится гораздо лучше, чем у меня!
– Гвидо, – крикнула Стига, – не дай ему это сделать!
– Ой, – невинно произнес Гвидион, – а вот и мои солдатики!
Грег резко обернулся. Собор наполнялся шорохом и шарканьем. Из проломов в стенах, из-за колонн, из дыр в полу лезли черные фигурки… Человеческие фигурки! Изможденные существа, в которых, казалось, жили только горящие белым пламенем глаза…
– Вот, осваиваю новый стихийный навык, по примеру Мондрагона, – объяснил Гвидион. – Он умеет только смотреть через смертных, ну а я уже научился ими двигать…
– Они что, еще живые?! – ужаснулся Грег.
– Некоторые да, другие нет, – ответил Гвидион. – В сущности, мне без разницы. Они тут так быстро дохнут, что не успеваешь разобраться. С мертвыми даже проще, они послушнее и беспощаднее… Впрочем, я уже отточил эту магию, и они мне не очень нужны – разве что для развлечений… Ну и чтобы защитить гнездо… Ты снимаешь Строгач или нет?
Живые мертвецы, одержимые огненной стихией, смыкали кольцо вокруг алтаря. Грег решил, что они не представляют серьезной опасности, но ему не хотелось убивать этих несчастных. Хотя, пожалуй, убийство было бы для них благом…
– Сниму, – пообещал он.
– Вот и узнаем, можно ли тебе верить на слово, – осклабился Гвидион. – И если нет…
– Но сперва пусть она расскажет о Мондрагоне.
– Что рассказать? – спросила Стига, осторожно поворачивая шею.
– Как он стал главой Красного клана.
Стига ухмыльнулась.
– Ну, это легко. Мы там были и видели это дело своими глазами, помнишь, Гвидо?
– Видели. Гнусное было зрелище, – подтвердил Гвидион. – Юрон был лордом Фалангина и жил себе припеваючи, когда ему сообщили, что Монт Эгад проснулся, Мондрагона уничтожена извержением, а на пепелище сидит здоровенный, непонятно откуда взявшийся красный дракон…
Интерлюдия
Сколько времени он провел в Бездне, новоявленный не знал. То ли одну ночь, то ли тысячу. Время потеряло значение. Ему снились сны, тысячи снов, он проживал тысячи жизней, а тело его росло в коконе огня, и было ему в огненной норе тепло и уютно.
Потом ему захотелось выйти подышать свежим воздухом, как бывало раньше – летние ночи нестерпимо жарки в Мондрагоне. Он открыл глаза и полез наружу, к темному небу и прохладе. Зацепившись когтями за край кратера, он вскарабкался на кромку и застыл на ней, растерянный, перепуганный, неловко взмахивая крыльями. Что случилось с миром? Где его дом, где дворик и крыльцо, увитое виноградом, где аромат магнолий, где вся Мондрагона? Под ним простиралось черное пространство, пронизанное огненными прожилками текущей лавы. Он не узнавал ничего – а главное, он не узнавал себя. Казалось, что в нем двое: внутри – прежний, снаружи – новый, незнакомый.
«Где я, куда я попал? Почему мои руки покрыты чешуей?»
«Я все еще в Бездне», – пришла мысль. Он примерил ее так и сяк, прикидывая, хорошо это или плохо.
