Антон Корнилов - Урожденный дворянин. Рассвет
Евгений Петрович выглядел совершенно спокойным, да и говорил размеренно и медленно, даже с какой-то ленцой, чуть растягивая некоторые слова. Но по тому, как подчеркнуто прямо он сидел, спрятав руки под столом, по тому, как чуть заметно подергивался время от времени уголок его рта, как напряженно топорщились рыжеватые усы, Сомик догадался, что спокойствие мэра – напускное и с трудом удерживаемое.
– Погодите… – прервал Женя Пересолина. – Может, остальных дождемся? Чтобы вам потом не пересказывать по десять раз? Или остальные уже в курсе? Тогда где они?
– Где они? – резиново улыбнулся Евгений Петрович. – А они, мой дорогой тезка… кто где. Мансур, например, в родные края укатил, в Чечню. Там у него серьезные семейные проблемы нарисовались: племянник его в какую-то передрягу попал, выручать надо.
– А Костя Кастет?
– В госпиталь лег, на очередное обследование. Контузия давняя, с войны еще, все беспокоит.
– Заместители ваши, Виталик Гашников и Серега Жмыхарев?
– А на кого, по-твоему, Мансур ЧОП оставил? Я ребятам отпуск дал за свой счет. Они помогают, конечно, по мере сил… Когда время есть.
– Двуха?
– Этот весь в делах. Сделка у него крупная намечается, носится по городу весь в мыле…
– Ну да, созванивались с ним вчера еще, помню… А?..
– Нуржан на дежурстве.
– Ну а Олег-то? Он-то где?
Пересолин вздохнул:
– Где ж ему еще быть? На строительстве, конечно. Все палестру свою конструирует. Все эти… энергетические сплетения ищет. Раньше-то целыми днями там пропадал, а теперь и вовсе по двое-трое суток дома не появляется – поскольку что-то там у него, как он говорит, получаться начинает, с энергетическими сплетениями этими. Я его, честно говоря, давно уж не видел.
– Ну так я увижу, – буркнул Сомик. – Сегодня же и заеду, вот только с вашими делами разберемся. Так что все-таки случилось-то, я не понял?..
– А вот перебивать старших не надо, тогда и понимать лучше будешь… – язвительно заметил Евгений Петрович.
Снова непроизвольно дернув уголком рта, он принялся рассказывать.
* * *…Сегодняшним утром у здания мэрии собралась толпа численностью тридцать – тридцать пять человек. Охраннику (естественно, сотруднику ЧОПа «Витязь»), который вышел на шум и поинтересовался: в чем, собственно, дело и что гражданам надо, толпа представилась делегацией, поколыхалась немного и извергла из своего нутра деда Лучка. Дед Лучок, на коего (видимо, по причине уже имеющегося у него опыта эффективного общения с властью) возложили обязательство парламентера, в категоричной форме потребовал мэра Пересолина, и немедленно. Охранник заученно известил его, что в таком случае следует пройти на пропускной пункт и записаться на прием, который осуществляется по таким-то дням, с такого часа и по такой-то – добавив в конце, что, вообще-то, к Пересолину можно попасть и безо всякой записи, тут, чай, Кривочки, а не Москва, а мэр как раз у себя в кабинете.
Дед Лучок нырнул в толпу, коротко с кем-то посовещался и, выбравшись обратно, объявил:
– В кабинет не пойдем! Пущай мэр сам к нам выйдет! Или брезгует с простыми людьми лицом к лицу общаться?..
Тогда охранник на всякий случай осведомился: а кто делегацию делегировал? На этот вопрос дед Лучок ответил без предварительных совещаний.
– Народ! – высокопарно провозгласил он.
– А по какому вопросу? – полюбопытствовал охранник.
– А по важному вопросу! – рубанул в ответ Лучок. – Мы только с мэром разговаривать будем, а не с его холуями!
– По носу б тебя за «холуя» – то, – беззлобно отреагировал охранник. – Старый человек, а лаешься…
Толпа революционно зашумела. Какие-то горячие головы тут же предложили закидать здание мэрии бутылками с зажигательной смесью, но бутылок ни у кого не обнаружилось, и рецепта зажигательной смеси тоже никто не знал. Дед Лучок, мгновенно сориентировавшись, выдвинул инициативу приобрести бутылки в ближайшем магазине, а с проблемой смеси разобраться уже после необходимого опорожнения вышеозначенной тары.
– Вопросы нужно решать по мере поступления! – добавил он.
Инициативу поддержали большинством голосов.
Охранник же тем временем направился звонить Пересолину, предусмотрительно заперев за собой двери здания мэрии, каковой поступок вызвал со стороны делегатов новый приступ возмущения.
– Ломать двери! – призвал кто-то. – Ну, ребята! Навались!
– Навались! – с готовностью подхватили этот призыв. – Эге-гей, навались!
Правда, перейти от слов к делу делегаты на всякий случай не решились. Только дед Лучок на правах полномочного представителя делегации храбро поднялся по ступенькам и несколько раз пнул дверь обутой в резиновый сапог ногой.
Дверь распахнулась, и Лучок, на секунду стушевавшись (верно, от неожиданности), скатился со ступенек обратно к притихшей толпе.
– Ну? – начальственно нахмурясь, обратился к собравшимся Евгений Петрович. – Почему шум?
– Потому что претензия у нас имеется! – ответствовал ему вновь осмелевший дед Лучок.
– Какая именно? К чему?
– А вот какая!.. – Дед Лучок приосанился, видно, приготовившись к длинной речи. – Испокон веков на Руси так заведено было, что…
Но растечься мыслью по древу ему не дали. Из толпы выступил Гаврила Носов, механик из местного кинотеатра.
– Зачем пруд наш осушить хотите? – прямо спросил он.
Пересолин открыл рот.
– Кому он помешал-то? – продолжал Гаврила. – Чего еще придумали? Воняет… Комары… Ну, воняет! Ну, комары! Можно подумать, если пруд осушить, ни одного комара в Кривочках не останется! И благоухать тут у нас будет розами!
– Вы же сами просили… – выдавил стиснутым горлом Евгений Петрович.
– Кто просил? – удивился Гаврила. – Я? Я не просил. Может, Лучок просил?
– Я?! – вскинулся дед Лучок с таким испугом, будто его обвинили по меньшей мере в подготовке террористического акта. – Никогда! Ни за что! Да я на Тимохином пруду, можно сказать, вырос! Сызмальства там плескался – вот таким вот мальком сопливым! – сообщил он, вероятно, из-за сильного душевного волнения позабыв, что на момент появления пруда ему было никак не меньше двадцати лет.
– Я каждый свой день рождения на Тимохином справляю, – пробасил кто-то из толпы. – А где еще? Дома скучно, в кафе дорого, в столовке отравят еще, чего доброго…
– Половина Кривочек оттудова воду для огородов качает!..
– А что дураки какие-то тонут постоянно – это разве повод? Дураки и в луже утонут…
– Не пойму вас, – замотал головой Пересолин. – Что же получается: не осушать пруд? Я, между прочим, инженеров из Саратова привозил, заплатил им, они уже смету составили и план. Насчет техники договорился…
– Ну, если договорился, тогда надо осушать, – рассудительно молвил Гаврила, – куда теперь денешься.
– Деваться некуда, – поддакнул дед Лучок.
– Да чего ж вам тогда от меня надо?! – вконец обалдел Пересолин. – Объясните толком!
– Сейчас объясню, – подвинулся ближе к мэру Гаврила. – Тихо, мужики!.. Тут вот какое дело, Евгений Петрович. Пруд-то как создавали? Колхоз, положим, туда воду качал, а котлован рыли простые люди. На общественных началах и своими руками, это все знают. Для себя старались и для потомков, конечно. Для нас то есть. Наши отцы и деды старались, – еще раз подчеркнул Гаврила. – Для нас! Безо всяких там экскаваторов! Вон, Лучок-то, наверное, тоже участвовал…
– А как же! – немедленно согласился дед Лучок. – Участвовал. Я тогда еще, помню, ногу сломал, поэтому меня на самый ответственный участок кинули – инвентарь ремонтировать. Без инвентаря-то, известное дело, много не наработаешь…
– Вот! – сказал Гаврила и сочувственно погладил деда Лучка по засаленной бейсболке с трудночитаемой надписью «I love NY». – Со сломанной ногой! Что ж выходит, зря, что ли, люди страдали? А? Они же трудовой подвиг совершили! Наши отцы и деды!
– Не понимаю! – простонал Пересолин, – Ну, не понимаю я вас!.. Чего вы хотите?
– Сейчас поймете, – пообещал Гаврила. – Если наши отцы и деды пруд выкопали, значит – этот пруд получается как бы наш, правильно?
– Не «как бы»! Не «как бы»! – забеспокоился дед Лучок. – А на самом деле наш!
– Поэтому без нашего разрешения судьбу Тимохина пруда определять – это, извините, неправильно, – закончил Гаврила.
– Это как народу в душу плюнуть! – добавил дед Лучок.
Пересолин глубоко вдохнул и длинно выдохнул. Лицо его заметно покраснело.
– Ваши предложения? – спросил он.
– Компенсацию бы нам, – сразу как-то посмирнев, попросил Гаврила. – За то, что наш пруд осушаете. Вот это было бы по справедливости.
– А то не дадим осушать! – крикнул не потерявший задора дед Лучок. – Вокруг встанем и будем стоять. Технику гнать будете – не пустим! Имеем право! Наш пруд!
