Ирина Вильк - Бабкино наследство
– Я бы начал с утюга, – сказал тот, – только, боюсь, ближайшая розетка, в которой есть двести двадцать вольт, находится в двадцати парсеках отсюда.
Левый палач уставился на своего дружка. В прорезях для глаз красного колпака была видна напряженная работа мысли:
– Ты чего умничаешь? Вот возьму и обижусь, – проговорил он, – хочешь посмотреть на обиженного палача?
– Не очень! Просто я случайно услышал разговор Хортуса с Василием о множественности миров. Ничего не понял, но одно умное слово все-таки запомнил. Парсек! Только я все-таки не понял, почему таким словом обозначают огромные расстояния? Вот вслушайся: Пар Сек! Пара секунд – и ты на месте. Согласен? – сказал правый палач, но, оглядев притихших и внимательно слушавших философские рассуждения своих палачей пленников, добавил, кивнув на столик, заваленный инструментами, – кстати, вернемся к нашим «баранам». Местные орудия пыток тоже ничего.
Левый палач взял со стола что-то наподобие щипцов и сказал своему приятелю: – Ты прав. Посмотри-ка на эту штучку – правда, она прелестна? – И, кивнув при этом в сторону притихших искателей приключений, добавил: – С которого начнем?
Григорио икнул. Ему представлялись картины одна страшнее другой.
– Погоди! Вот эта штучка. – Правый палач взял еще какой-то инструмент, похожий на огромный шприц, «взвесил» его в руке и произнес: – Я думаю, подейственнее будет.
– Ты хочешь, чтобы они раскололись побыстрее или чтобы помучились? – При этих словах левого палача, Григорио упал в обморок к ногам Беса, который пока еще стойко держался – он у себя в аду и не такое видел.
Когда Григорио очнулся, то увидел перед собой обеспокоенные лица Димона и Вована.
– Говорить будем? – ласково спросил Димон.
Григорио покосился на Беса и молча кивнул.
– Ну, вот и молодец, – сказал Вован и похлопал Григорио по плечу, отчего тот опять упал в обморок. До чего же особы королевской крови хлипкие!
* * *Дверь открылась, и в комнату волшебника робко вошел Григорио. Его Высочество был подавлен после недавних «пыток» и не смел поднять глаз.
Хортус взглянул на вошедшего принца так, словно пытался проникнуть в его сознание.
– Ваше Высочество! Как вы оказались в такой неподобающей компании? – загремел его голос. – Ведь, как я понимаю, ваше духовное звание не должно позволять вам даже разговаривать с подобным существом! Как вы вообще познакомились с этим Бесом? Я, как ваш наставник, требую ответа.
И Григорио… заплакал. Хортус даже оторопел. Сел рядом с принцем, обнял его за плечи. Принц уткнулся лицом ему в грудь. Плечи Григорио вздрагивали, а Хортус терпеливо ждал, когда его «жилетка» примет на себя все горести и печали принца и тот будет в состоянии разговаривать.
Когда слезы принца иссякли, он стал рассказывать. Многословно и с эмоциями. Видимо, этого Григорио и не хватало: сочувствующих и заинтересованных «ушей».
О своей любви, о гибели любимой, о появлении Беса третьего разряда и как от отчаяния и безысходности он отправился с Бесом за иллюзией счастья.
После того как Григорио выговорился, Хортус напоил принца успокаивающим отваром, уложил спать, уселся в свое любимое кресло перед камином, налил в серебряный бокал бренди и задумался. Как выудить из Беса нужную информацию? Понятно, что тот работает на некоего хозяина и выполняет его поручения. Но кто этот хозяин? Чего хочет? И где он, собственно, сам? А Бес? Что их связывает? Почему Бес безропотно выполняет задуманное его хозяином, судя по всему, магом? Выполняет из страха? Из любви? Из уважения? Из-за карточного долга? И на какое чувство Беса нужно давить, чтобы тот проговорился? Как вести разговор? С чего начать? «Пожалуй, сначала надо на него посмотреть», – подумал Хортус и с наслаждением сделал глоток.
* * *Перед Бесом Хортус появился эффектно: искры, языки пламени, дым. Волшебник, сильно увеличенный в размерах, шагнул в комнату, где Бес сидел в одиночестве, из стены огня, скрестил руки на груди и громогласно заявил:
– Бес! Я великий волшебник!
Зрелище было грандиозным. Бес поднял голову и подумал: – Ха! Нашел, чем меня пугать! Что я, огня не видел, что ли? Ну-ну, послушаем, чем мне грозить будут!
А Хортус тем временем продолжал:
– Нескромно? Может быть! Но я явно могущественнее твоего хозяина и могу освободить тебя. – При этих словах Бес вздрогнул. Он не знал, что на него наложено какое-то заклинание, хотя что-то подсказывало ему, что все свои действия он совершает не совсем добровольно.
– Твой хозяин, похоже, сильный маг, раз смог с тобой сделать такое, – сказал волшебник, немного уменьшаясь в размерах, – но я могу снять «золотой аркан» и освободить тебя. Хочешь? Подумай! Наверняка тебе найдется чем заняться на свободе. У тебя есть мечта?
– Какая мечта может быть у беса? – ухмыльнулся тот. Мысль его лихорадочно работала. Очень не хотелось просчитаться. Стоит ли верить этому магу? Действительно ли он так силен, как говорит? И зачем ему вообще помогать какому-то незнакомому бесу?
– Почему я должен тебе верить? – спросил Бес, внимательно глядя на Хортуса. Бес хоть и не был магом, зато по роду своей деятельности был неплохим психологом. Глаза у гостя не бегают, капелек пота не видно, руки не теребят краешек одежды. Похоже, волшебник не врет.
– Этот мир – мой дом, – произнес Хортус. – И я хочу защитить его. Для этого я сделаю все. Ты поможешь мне, а я помогу тебе.
И Бес решился.
– Хочу крылья, – выпалил он.
– Что? – не понял Хортус, он не ожидал такого.
– У моего сводного брата – Ангела – есть большие белые крылья. Он с самого детства похвалялся ими передо мной. Он всегда первым смывался, когда мы проказничали, и никто не мог его догнать, чтобы наказать. Поэтому всегда все шишки доставались мне. Я хочу крылья! И если ты действительно великий волшебник, то для тебя это пара пустяков! – закончил он.
Едва сдерживая улыбку, Хортус с серьезным, насколько это было возможно, видом спросил у Беса: «Какие ты хочешь крылья? Большие и белые? Кожистые и перепончатые? А хочешь, как у бабочки? Тебе пойдут!»
Бес не увидел иронии и всерьез задумался. Хортус терпеливо ждал. После раздумий Бес сказал: «Пожалуй, мне больше пойдут кожистые».
* * *В магической тюрьме строгого режима одного далекого мира сидел узник, осужденный на пожизненный срок. Уж не знаю, что он такого натворил. За что обычно магам дают пожизненный срок? Наверное, за непомерные амбиции и жажду власти над всем миром. За что же еще?
Он сидел и размышлял. Все равно в тюрьме, особенно магической, магу больше нечем заняться.
Человек всегда стоит на распутье. Ему всегда приходится делать выбор. Он делает шаг по выбранному пути, еще один и еще, и еще. И чем дальше он по нему идет, тем сложнее повернуть назад. Он говорит себе: «Еще немного. Вот там, за поворотом, цель, к которой ты так стремишься». Но за этим поворотом ее не оказывается, и за вторым поворотом ее тоже нет. Повернуть назад? И пойти по другому пути? А кто сказал, что тот путь наиболее правильный? И как насчет того, что каждый сам выбирает свой путь? «Я пойду дальше», – говорит он себе и заходит так далеко, что обратный путь уже невозможен. Хорошо если перед ним снова распутье и снова выбор, а не тупик.
Маг свой выбор сделал, поэтому и сидит взаперти. Но ничего! Это ненадолго! Не зря его изощренный ум придумал такой хитрый план. Маг был собой доволен. Его план просто обязан сработать. Ведь он так долго его вынашивал, лелеял, продумывал. И сейчас он опять вспоминал каждую деталь. Все безупречно! Рассчитано на человеческую натуру, с ее страстями и желаниями. Нужно только немного подождать, и с помощью магического артефакта из иного мира он отправится в прошлое, чтобы не попасться так глупо и не сидеть в этой «мышеловке». Он вернется в то время, когда у него был выбор. И, будьте уверены, он знает, что ему делать.
Власть! Именно к ней Мелиор так стремился. Ему было мало власти над людьми. Он мечтал о власти над богами. Как получить такую безграничную власть? Увеличивать свою мощь, насколько это будет возможно. Ему бы только вырваться на свободу, и он найдет эту возможность. И тогда они пожалеют о том, что сделали с ним. Он станет всемогущим, а они будут считать за честь подносить ему тапочки. При чем здесь тапочки? Ну, про тапочки – это так, образно. Первое, что пришло на ум. Он потом еще придумает, как они будут проявлять свою любовь к нему, всемогущему!
Ну где же Бес? Где этот бездельник? В этой тюрьме такая тоска! Колдовать нельзя, новостей не сообщают, книги все перечитал по три раза. Но вот что-то в углу зашевелилось. Ну, наконец-то.
– И где тебя носило, Бес? – Мелиор бросился к Бесу, может быть, немого более поспешно, чем пристало будущему Богу.
* * *Хортус вспомнил, что у него есть еще одно дело, которое он откладывал на потом. Мустафа! Средненький волшебник с черной душонкой. Что же ему обещали темные силы? На что он польстился? О господи! Мустафа до сих пор сидит в банке. Будем надеяться, что он еще жив.
