Сергей Юрьев - Хрустальная колыбель

– А теперь, приятель, брось-ка в меня огненный шар, – предложил покупатель, и на лице его образовалась добрая отеческая улыбка.

Это было явно частью торга. Горожанин хотел иметь собственного мага и теперь пытался проверить качество товара. Вновь Хаффиз почувствовал, как в нем поднимается бессильный гнев. Впрочем, такой ли уж бессильный? Неимоверным усилием он согнул руки в локтях, сдвигая ладони, и знакомое тепло начало медленно скапливаться между ними.

Трое разбойников, что стояли рядом с ним на помосте, торопливо спрыгнули вниз, на булыжную мостовую, а огненный шар уже разгорался в его руках. Вот так! Прямо в лицо! В эту гримасу лживого добродушия! Этого секрета не знает даже Эс-Сахаби, и здесь никто не узнает раньше, чем станет мертвецом!

Горожанин, не меняя выражения лица, небрежно поднял руку, поймал испепеляющий гостинец и одним движением пальцев выжал из него воду.

– Иди за мной, чужестранец, – сказал покупатель и повернулся спиной. Хаффизу ничего не оставалось делать, как последовать за ним, волоча ноги, которых он почти не чувствовал.

Потом оказалось, что хозяина зовут Хач, он держит таверну, а на досуге занимается магией, которую здесь, в крепости Корс, называют ворожбой.

– Сынок, если ты усмиришь свой гнев, то обретешь больше, чем потерял, несравненно больше, – говорил ему Хач вечерами, после того, как вышибала по имени Тромп выкидывал за порог последнего забулдыгу. – Отомстить своим врагам ты всегда успеешь, но я уверен: ещё раньше ты поймешь, что они не стоят мщения.

Хозяин вовсе не относился к нему как к рабу. Да, ему, непривычному к грязной работе, приходилось подниматься ранним утром и убираться в таверне до прихода первых посетителей, а потом разносить выпивку и закуску, но это было всего лишь скромной платой за учение. Да, Хачу не потребовалось много времени, чтобы убедить Хаффиза, что он, ещё недавно возомнивший себя великим магом, достоин лишь звания скромного подмастерья – но только пока!

– Чтобы научиться новому, тебе прежде всего надо забыть все те жалкие фокусы, которыми ты баловался до сих пор. – Хач всегда говорил спокойно и уверенно. – Придет время, сынок, и ты превзойдешь своим могуществом любого из смертных.

Прошел год, потом – ещё один. В огненных знаках зеркального письма, которые Хач чертил пальцем в сумеречном воздухе, действительно таилась невиданная сила и великое наслаждение, которое исходило от этой силы.

– Значит, ты говоришь – Эс-Сахаби-аль-Гуни-аб-Махаджи… – Хач взглядом катал по столешнице золотой шар, заставляя его то зависнуть в воздухе, то закрутиться волчком. – Ты хорошо знаешь его?

– Да, учитель, я знаю своего врага.

– Ты мог бы поразить Эс-Сахиба прямо отсюда, если бы сумел увидеть его через расстояния.

– Разве это возможно?

– Возможно всё. – Хач поманил пальцем золотой шар, и тот запрыгнул ему на ладонь. – Но для этого тебе придется кое-что сделать, сынок. Сделать и понять…

Золотой шар приподнялся над ладонью кабатчика, начал расти и вскоре занял всё видимое пространство. А потом под ногами оказалась желтая равнина, заваленная нагромождениями серых камней, а в черном непроглядном небе пылала Алая звезда. Он был здесь хозяином, здесь всё подчинялось даже тени его желания. Здесь не надо было даже утруждать себя чтением заклинаний, приготовлением снадобий, начертанием огненных знаков Зеркального письма. Дворец, подобный дворцу сахиба, вырос перед ним и раскрыл ворота. За ними обнаружился Эс-Сахаби, стоящий на коленях, уткнувшись лбом в землю – он ожидал решения своей участи, и стражник держал на его плече руку в железной рукавице, раскаленной докрасна.

– Посмотри на меня, Эс-Сахиб! – приказал Хаффиз, и несчастный поднял на него глаза, полные муки и ужаса.

Что ж, он получил своё, а теперь может исчезнуть… И того, кто стал причиной его несчастий, не стало. Не стало совсем.

А потом была целая жизнь, годы, столетия, вечность, полная великих свершений, кровавых схваток с врагами, которых он сам для себя придумал, шумных застолий, любовных утех. Он был – закон, милость, кара, истина, всё…

– Это был сон, Хаффи, это был только сон… – сначала голос Хача звучал как будто издалека, но когда он снова увидел золотой шар, лежащий на ладони хозяина, стало ясно, что вечность, только что прожитая им, была лишь мгновением, которого не было на самом деле. – Это был сон, сынок, но он может стать явью. Ты хочешь этого?

Да! Он хотел. Ведь это уже было, и он всё потерял, а значит – надо лишь вернуть то, что по праву принадлежит ему. И ради этого можно пройти несчетное количество раз сквозь боль, унижение, смерть, бездну небытия…

– Тогда слушай меня, Хаффи. Слушай и запоминай. – Кабатчик смотрел на него с той же отеческой улыбкой, которая нисколько не мешала ему говорить. – Есть такое место, где каждый может уподобиться Творцу. Там можно создавать миры и вершить судьбы. Оттуда можно черпать силы, с которыми не сравнится никакая магия, никакое ведовство. Впрочем, и магия, которой ты уже владеешь, имеет источник именно там, в Несотворенном пространстве, где ещё сохранилась первородная глина Творения… Это можно называть как угодно – Хаосом, Бездной, Небытием, но суть от этого не меняется. И я там был – одним из Равных, одним из Избранных… Но дерзкие происки ничтожных людей, не помышляющих об истинном могуществе, привели к тому, что путь туда утерян. А чтобы найти его, чтобы поймать ту пылинку, в которой таится бесконечность, нужны трое из тех, кто способен почуять запах Небытия, запах Истинной Свободы. Понимаешь, сынок, нам не хватает третьего…

– Я могу. – Хаффиз уже решил, что Хач имеет в виду именно его.

– Ты пока ничего не можешь! – резко прервал его кабатчик. – То, что ты видел, – лишь иллюзия, сладкое видение. Ты не вкусил ещё сладости настоящего Небытия, послушного твоей воле.

В голосе кабатчика сквозь спокойные и уверенные слова вдруг послышалось что-то похожее на змеиное шипение, но Хаффизу было уже не до того, чтобы вслушиваться в интонации. Вот оно! Началось то, к чему он шел всю свою предыдущую жизнь, включая вечность, длившуюся долю мгновения.

– Пока нас двое – я и Щарап, я и Гадалка… Есть ещё Гейра, обращенная в камень, и есть Книга, есть «Путь Истины», в которой может быть скрыт ключ к её возвращению… Гейра – порядочная дрянь, но нам без нее не обойтись. Завтра ты отправишься туда, где находятся и Гейра, и Книга… Если тебе удастся оживить Гейру и мы найдем путь к Алой звезде, я обещаю – ты станешь вровень с нами, ты станешь таким же, как мы.

Всё складывалось как нельзя лучше. Вот она – Гейра, которая, кажется, всё-таки моргнула, вот она – Книга, в которой заключен секрет всемогущества. Но уже который день он чертит вокруг прекрасной статуи огненные пентаграммы и не может понять, чего же ей не хватает. А если терпение лорда однажды кончится? Если все великие замыслы рухнут по воле какого-то высокородного болвана, который, не ведая, что творит, однажды прикажет отстричь голову своему верному ведуну, который и так столько для него сделал… Что ж, надо попробовать ещё раз.

«Чтобы воля исполнилась, нужно обратиться к силам Небытия, но если они не найдут пути навстречу твоей жажде, ищи зерна Небытия внутри себя. Это единственный путь к тому, чтобы подчинить реальность своему разуму и подняться над законами, которые по воле Небесного Тирана сковывают волю живущих и мешают утолению жажды…»

Глава 13

До появления людей мир был населен существами более совершенными и могучими, но они исчезли, потому что не желали стремиться к лучшему – им и так было хорошо…

Юм проснулся, почувствовав, что замерзает у погасшего костра, и это спасло их обоих. Кто бы мог подумать, что дружинники лорда Тарла, не дожидаясь рассвета, решатся войти в чащу.

– Эй, вставай! – Юм тряхнул спящего землепашца за плечо. – Где твоя тропа через болота?

– Чё? – Парень спросонья ещё не сообразил, что происходит. – Какая тропа?

– Через болота! О которой ты говорил, – напомнил Юм. – Да не молчи, а то живо нас с тобой приберут.

Дружинники лорда Тарла, похоже, шли плотной цепью, и, наверное, не одной.

– Не, господин. – До парня наконец-то дошло, чего от него хотят. – Вам нельзя туда. Староста велел никому не показывать, даже ему. Хоть режьте меня…

Было ясно, что тайны своей он не откроет, а это означало, что шансов на спасение у них с каждой минутой становилось всё меньше. До топи, поросшей мелким кустарником и редкими кривыми березками, здесь было рукой подать – не больше трех сотен локтей, но путь туда был закрыт. Землепашец не хотел показывать тропу, но и господина, недавно спасшего ему жизнь, судя по всему, оставлять не собирался. Он уже нашаривал в мокрой траве свой топор, видимо, надеясь, что воины лорда не успеют опомниться от внезапного нападения в темноте, и удастся прорвать наступающую цепь. Но небо уже начинало светлеть, и скоро темнота перестанет быть надежным убежищем, а это означало, что пройдет совсем немного времени, и спасения не будет.