Юрий Евстафьев - Версия
И ещё это к тому, что события, которые я, может быть, успею и сумею описать, произошли в городе («мисте») незабываемом, славном и известном, лежащем как бы в подбрюшье Украины, на самой её границе с Турцией. И хотя Украина вроде бы со всех сторон, однако язык в городе своеобразный. Очень забавный язык. Этакая художественная смесь русского, еврейского, хохляцкого и украинского. Влияние еврейского и хохляцкого сильно упростило грамматику русского и украинского и сделало его лёгким для употребления и возбуждающим положительные эмоции. Эти удивительные качества городского языка, окружившего моих героев, как только они очутились волею судьбы в одной комнате, ставшей для них домом на целых два месяца, не только поддержали дух в мужчинах перед лицом последних испытаний и тягостями детских воспоминаний, но и придали их мыслям некий эйфорический полёт. Что и проявилось вскорости в главном поступке их жизни.
И вот в этом чудном граде, для его украшения и придания его духовному облику ещё одной загадочной грани, какие-то архитекторы быстренько соорудили в парке Перемоги очень серьёзный памятник, к недовольству фотолюбителей не входящий полностью в кадр.
К вашему сведению, название парка (Парк Перемоги), в переводе с украинского на русский значит: Парк Победы. Поэтому памятник я назвал для себя:
Знак Свободы
Установленный вовсе не в честь Перемоги – свободы-то она никому не принесла, так как Победа над внешним врагом не приносит свободу народу-победителю. Но обязательно будит в нём осознание этого странного факта.
На черногранитном обелиске высотой в сто метров были выбиты и прокрашены светящейся днём и ночью краской слова: «Освободителю от свободных».
И больше ни слова. Какому-такому освободителю, кого он тут освобождал, от кого – было неясно. На ступенях основания никогда не было цветов или свечек – можно думать, что освободитель жив-здоров. Свидетельства о том, что свободные тоже живы, иногда появлялись в виде бутылок и картонных стаканчиков с окурками и сальными бумажками от чебуреков. Похоже, освобождённые проводили здесь торжественные мероприятия.
Несмотря на то, что основной контингент населения этого района составляли русские и украинцы, на его беломраморной площадке не устраивали праздничных плясок со свистом и гиканьем, как принято у язычников.
Третьими по численности в этом славном, как теперь принято говорить на канцелярите, ГО («городском округе» – вместо слова «городе» – лексический идиотизм), были евреи, что и наводит на некоторые ассоциации. Обелиск был одной большой загадкой, к тому же опасной для полётов самолётов. Конечно, если при расчётах возможности натыкания их на гранитную иглу применили теорию вероятности, то опасность была невелика. Да и кто будет летать через Молдаванку! Разве что организуют рейсы на Сорочинскую ярмарку. Так не на бреющем же полёте! Вот если обратно…
Обелиск был загадкой не только для случайных любопытных. Не раз ответственные за охрану идеологии упирались в него лбами. Не раз они пытались откопать документальные обоснования появления обелиска. Однако всегда встречались с другой охраной – с услужливыми работниками архивов, должность которых хоть и была весьма и весьма малооплачиваемая, в идеологической чистоте сомнений не вызывала: в архивах работали только люди трижды проверенные. Поэтому и ко всем архивным бумагам было полное доверие. Тем более что написаны они были весьма убедительно, не раз в них прочитывались слова с корнем от «свободы», который был вышит золотом на всех хоругвях власти, и за которую было пролито так много крови. Грамотность и убедительность бумаг усугубляла воздействие на разум сотрудников идеологической безопасности ещё и благодаря способу чтения этих бумаг названными сотрудниками – они читали по складам. А при таком чтении, сами помните, как было в первом классе: пока дойдёшь до второго слова – первое уже забыл. Зато, как до сих пор с благоговением твердят историки-истерики, всё население страны стало грамотным и умело читать и писать. Хотя и на уровне второго класса. Выше учить было некому, да и в школу ходить было не в чем.
Площадка под обелиском размерами 25 на 25 метров и высотой 2 метра, покоилась на круглом основании диаметром 70 метров, которое тоже возвышалось ещё на метр, и было прорезано несколькими лестничными входами. Не пользуясь лестничками, на саму площадку влезть можно только при помощи друга, что и делалось неоднократно господами, когда глаза их залиты эликсиром счастья. Для бульдозера препятствие было серьёзное.
Обелиск был построен сразу после великого горя – смерти отца всех народов. Одни думали, что в его честь – как же, он был записным освободителем от царского гнёта, от опиума религии, от рабского труда на своём поле, от имущества, за которое приходилось платить налоги. От всех забот освободил! Одна только осталась, самая природно-естественная – как бы прокормиться с детишками… А другие не думали, другие знали, кому и за что вбит в землю этот восклицательный знак! Знали, что не ради памяти о добрых делах «отца», а в честь освобождения от его злой воли, и в честь того, кто был полководцем в этой славной операции. Потом узнали почти все, но не делились знанием с кем попало. А гости города так и покидали его часто в полном недоумении – видели памятник, но никакой о нём легенды не услышали. Какое-то заполночное действо инопланетян.
Чтобы не долго удивляться, как могло случиться то, что случилось, стоит вспомнить, благо, времени прошло ещё совсем немного, о тех днях, и задать вопрос:
Где мы и кто?
Будучи невольно образованным в ряде нестыкующихся областей, я вижу иногда совершенно неожиданные связи между фактами. Далее связи обрастают странными следствиями и не менее неожиданными результатами этих следствий.
Мы (русский народ) всё время (во все времена) под «Прощанье славянки» продираемся через пожарища, побоища, мёрзлые леса, Чернобыли и теракты. Клянём супостатов, из-за которых горим, мёрзнем и голодаем. И мрём в больших количествах. И нет у нас (у народа, как большинства), как бы мы сами себя ни хвалили, чёткого понимания собственной вины в наших несчастьях. У нас тугие мозги, плохие в них сосуды, и слишком недалеко мы отошли от обезьян (или от медведей?). Мы не просто вечно ведомые, мы генетические рабы, то есть ещё не забыли запах джунглей или тайги. Наверное, поэтому так любим болтать о родных берёзах. И это всё объясняет.
Конечно, и селекция виновата в создании нашего «менталитета». Как известно, для выведения новой породы млекопитающих, впрочем, как и морковки, нужно десятки лет отбирать и выращивать только особей с нужными новыми признаками. Наш великий селекционер – Отец всех народов, он же главный Рыцарь Мировой Революции, тридцать лет успешно занимался отбором, и породу такую вывел. Но где-то ошибся, так как новые люди о Мировой Революции ничего не знают, зато усиленно совершенствуют крутизну и бестолковщину своего менталитета. Очень понравилось нам это словечко – оно каждому позволяет говорить о его личном импортном свойстве – личном менталитете, как же!
Россия – страна многонациональная, это факт. Но есть и парадокс. В России все малые (в сравнении с русской) нации стоят ещё ниже на лестнице эволюции, чем мы, русские. Поэтому, может быть, и кучкуемся. Но ведём себя, как скорпионы в банке. И лишь к одной нашей малой нации, дай ей бог здоровья, это не относится.
Вообще-то с определением народа как нации надо разобраться поточнее. В каком случае это нация, а в каком что-то другое. Но пока – нация. Правда, товарищ Сталин объяснял…
И эта нация – евреи.
Не буду напоминать, откуда есть они пошли. Самую полную картину их становления (хотя трудно назвать вечные перемещения и смену статусов становлением) можно прочесть у А. Исаича. Важно принять, как данность, два свойства этого народа. Первое – это разум, разумность, что доказывать не надо. Второе – слитность его, как нации. Благодаря слитности разум каждого многократно умножается, и нация принимает самые верные решения. В то же время каждый отдельный еврей остаётся обычным человеком, но – готовым слиться с другими и превратиться в монолит перед любым испытанием.
Парадокс, но сливаться они готовы не только со своими, но и с народом, который делится с ними правами и свободами. Это произошло с евреями, живущими с нами, русскими, уже двести лет. Революция 17-го сняла все ограничения, наложенные царским режимом, а благодаря разуму и способности (большей, чем у нас) к предвидению, главные политические посты на разных уровнях управления заняли как раз евреи. Причём заняли совершенно бескорыстно, проникшись идеей мирового коммунизма на два вершка глубже, чем все другие. К примеру: Илья Эренбург, с 14 лет «погрязший» в черновой работе на революцию, приводит имена своих друзей-евреев по партии – Брильянт, Файдыш, Сахарова, Неймарк, Членов. Это уж потом, чтобы не отставать от других, они стали извлекать прибыль из статуса, и опять-таки с лучшими результатами (мозги!) – Ходорковский, Березовский, Абрамович, а также их родственники.
