Сергей Лобанов - Стальной рассвет. Пески забвения
Ты родился во время битвы, что для вашего народа считается особо почётным. Ты также крепок и силён, как твой отец, хоть и молод ещё, но с годами станешь могучее, как и он. По рождению ты колмадориец. Этот народ всегда был и остаётся народом воинов — суровых и часто жестоких, дерзких и не знающих слова «нет» по отношению к себе. Они делают, что им нужно не считаясь ни с чьими интересами. Основное их занятие — война. Они часто служат наёмниками и нередко становятся разбойниками. Они берут, что хотят и говорят что думают. Ты один из них, но отличаешься от своего народа тем, что прошёл обучение и тебе более других известны истоки Откровения Предтечей.
Я помню о высказанном тобой желании увидеть мир, мне оно понятно, ведь ты молод. Здесь, на вершине холма мы простимся, мой мальчик. Впереди у тебя целая жизнь полная опасностей и приключений. Кем быть в этой жизни, выбирать тебе. Может, ты станешь не знающим покоя странником, может, наёмником или даже разбойником, как знать? Но я до скончания своих дней буду молиться о твоём благополучии, чтобы и ты смог встретить достойную старость, ведь ты люб мне как сын, коего я вырастил, обучил всему, что умею сам, и теперь могу быть спокоен.
Вот ещё что я должен сказать тебе, мой мальчик, для этого тоже пришло время. Когда я под щитом нашёл тебя, у твоей головы лежал вот этот золотой венец, — старик извлёк из складок плаща украшение, сделанное без особого изящества, но в этой грубости изделия таилась некая энергетика таких же грубых и сильных людей, привыкших к трудностям и лишениям. — Я полагаю, что твой отец был знатного происхождения, хотя мне это неизвестно наверняка, подтвердить это никто не мог, так как войско твоего народа в той битве потерпело поражение. Даже израненные воины продолжали сражаться неистово и отчаянно, и были настолько изрублены, что умерли той же ночью, не дожив до утра. Уже позже до меня дошёл слух, что в той битве погиб король Колмадора Атуал Третий Саорлинг и его жена — королева Сиола из рода Варбургов.
Думаю, этот крупный рубин свидетельствует о том, что венец использовался не просто для поддержки волос, а у него был статус власти. Возьми его и храни как память о родителях. Может быть, тебе удастся узнать о них больше, но предупреждаю, мой мальчик, не показывай его везде и всякому, ибо правящий сейчас наместник Минýк Уулк наверняка не обрадуется появлению возможного претендента на трон, если учесть, что этот венец является символом королевской власти, а твои убитые родители были королевской крови.
Если всё же ты когда-нибудь заявишь о своём возможном праве, не забудь, что в этом случае не миновать войны. Простым людям она не принесёт ничего, кроме горя. Знай, всегда найдутся те, кто под видом помощи тебе станет преследовать свою корысть и погубит ради неё не только тебя и многих, но и сам мир, если понадобится. Это очень важно, не забывай об этом и доверяй с большой оглядкой.
Кроме того, найдётся немало желающих завладеть этим украшением хотя бы из-за его ценности, как таковой. Хоть ты силён и искусен в поединке, однако должен быть разумно осторожен. Помни о моём предостережении и о главной заповеди Откровений:
«Ничего не проси и ни на что не рассчитывай, но принимай всё, что даётся. Знай, — ничто не имеет значения, кроме Откровений. Конец жизненного пути у любого живущего в Междуземье один и тот же».
Я скопил кое-что, возьми, — монах протянул юноше кожаный мешочек. — Здесь достаточно, чтобы приобрести меч и кольчугу. Всё остальное добудешь сам. Это всё, что я хотел сказать тебе, мой мальчик, — вздохнул старик и поднялся с травы. — Пришло время прощания.
Юноша тоже встал и опустился перед монахом на правое колено, протянул руки к ногам старика, склонившись почтительно, а монах положил ладони Эрлу на голову с рассыпавшимися по плечам светлыми волосами.
Затем Эрл поднялся, сложил в перемётную суму венец и мешочек с монетами, улыбнулся старику, глядя в его глаза, сказал:
— Благодарю тебя за всё, отец Ируст. Благодарю за воинскую науку и за Откровения Предтечей. Я запомнил твои наставления и всегда буду помнить о тебе. Не сердись на меня за мой выбор, ведь и ты сам не сразу стал монахом, а прошёл путь воина и побывал во многих славных битвах. Может быть, я тоже когда-нибудь вернусь сюда и попрошу у братьев разрешения присоединиться к ним, чтобы постигать далее всю глубину Откровений. А пока моё сердце зовёт меня вдаль. Прощай, отец Ируст.
Эрл не оглядываясь, пошёл вниз с холма. Старик смотрел ему вслед. Он видел, как юноша спустился в распадок, приблизился к большому камню, стоящему у подножия соседнего холма, опустился перед камнем на правое колено, склонившись, положив руки на его шершавую поверхность. После чего поднялся и, обогнув холм, скрылся за ним.
Старик тоже пошёл в обитель, спеша к очередной службе, собираясь помолиться за приёмного сына.
Путь Эрла лежал на запад, в Пиерóн — столицу Колмадора. Путь предстоял неблизкий, почти через полстраны, так как монастырь находился в северо-восточных отрогах высоких заснеженных Химадáйских гор, вытянувшихся на тысячи лиг бесконечно длинной извилистой цепью, на востоке отделившей от Колмадора Аджер, на юге — Энгóрт, на западе — Альгáмр.
Эти четыре державы постоянно враждовали, иногда объединяясь в странные союзы, чтобы разгромить противника. Причём в следующей войне союзники могли стать непримиримыми врагами, а бывшие противники — союзниками. Так продолжалось не одно столетие, королевские дворы плели свои политические интриги, а служители богов — свои, призывая королей обрушить на еретиков «верующих не так» или вообще исповедующих иную религию гнев богов в виде закованных в железо головорезов. И тогда лилась в сражениях кровь воинов, а в грабительских набегах кровь мирных людей. Тогда враждующим сторонам требовались наёмники, готовые за золото воевать за кого угодно и где угодно.
Колмадор и Аджер омывало холодное северное море Сенгрéта. Альгамр с запада омывало море Энóтра. Энгорт морских границ не имел, но вместе с Аьгамром на юге граничил с большим государством Нермутáн, также омываемым с запада всегда неспокойным морем Энотра, куда каждый вечер опускается солнце. С юга Нермутан омывало Холеакéйское море.
В разных концах этого мира природа отличалась также разительно, как и вероисповедания. Если на севере, в Колмадоре и Аджере было довольно холодно, снег укрывал землю по полгода, а где-то не таял вообще, то Альгамр и Энгорт уже отличались более мягким климатом, тогда как Нермутан был жаркой страной, где снега не видели никогда.
Также и люди этого мира отличались друг от друга. На севере они были белокожие, светловолосые, с голубыми, серыми и зелёными глазами. В средней полосе — в Альгамре и Энгорте уже встречались более темноволосые люди с разным цветом глаз. В Нермутане преобладали темнокожие, а дальше на юг жили чернокожие люди с карими и чёрными глазами, с иссиня чёрными копнами прямых волос, или наоборот — мелко вьющимися, тонкими и непослушными.
Весь восток для цивилизованного мира был Неизведанной Землёй Мéмбра — таинственного и мрачного. Где-то там вставало солнце и где-то там есть вход в Эрид, куда уходят тени умерших грешников. Многие считали, что солнце появляется как раз оттуда, проходит по небосклону и на ночь опускается в море, отчего оно кипит, а солнце немного остывает и попадает в Эрид, принося страдания теням умерших. А утром снова выходит на небо, чуть остывшее, чтобы вновь повторить всё сначала.
Мембр с юга, со стороны Холеакейского моря был закрыт от остального мира неприступными высокими горами Большого горного хребта Чентáр. Лишь неширокая прибрежная полоса в несколько лиг отделяла от моря подножия возносящихся к небу гор, и чем дальше от моря — тем выше и выше, уходящих заснеженными неприступными пиками за облака. А на узкой прибрежной полосе безраздельно хозяйничали пираты, используя для укрытия многочисленные бухты изрезанной береговой линии. Там опасались появляться корабли императорского флота Нермутана. Капитаны делали вид, что никаких пиратов в Холеакейском море нет, но при этом с охотой за вознаграждение сопровождали караваны купеческих судов.
На востоке Нермутана распростёрлась бесконечная, безводная, раскалённая, непроходимая пустыня Теотиýк, закрывающая путь в Земли Мембра. На востоке Энгорта и Аджера Неизведанные Земли Мембра от цивилизованного мира отделяли не менее высокие и неприступные, чем Чентар, горы Ленгáи. На севере, с моря Сенгрета, проход в Земли Мембра закрывал Каньон Монументов. Туда опасались заходить самые отчаянные авантюристы, зная о том, что до сих пор из Каньона не вернулся ни один из отважившихся углубиться в него. Говаривали разное, ходили слухи о каких-то чудовищах, вырвавшихся из самого Эрида и пожирающих смельчаков, рискнувших углубиться в Каньон.
