Юрий Никитин - Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)
– Да… Это ж сколько надо предков заиметь, чтобы такой кодекс обрести?
– Много, – ответил Томас скромно. – У меня, к примеру, двенадцать поколений рыцарь на рыцаре! Из них половина доблестно пала в сражениях, треть красиво искалечена в турнирах, двое героически утопли, одного казнили по заведомо ложному обвинению, а еще треть отдали жизни из-за любви…
Олег удивленно качал головой. Если даже пропустить мимо ушей сбои в арифметике – в Европе даже короли неграмотны, а чтоб посчитать до двух десятков – снимают сапоги, – то все равно благородное происхождение Томаса видно за милю.
Лилит весело фыркала в ухо, дула, хрюкала, мявкала. Олег мотал головой, снова пообещать прибить, он же не рыцарь, ему можно, он человек свободный, это вон Томас скован по рукам и ногам догматами и цепями веры, женщину пальцем не тронет, дурак, если уж говорить между нами, умницами…
Лилит захохотала, красиво потряхивая гривой волос, такой же роскошной, как у их коня, только черной, как ночь. Глаза, крупные и с огромной радужной оболочкой, смотрели на Олега с обожанием, но он, к счастью, видел только дорогу, что мчится навстречу и торопливо проскакивает под копытами.
Томас покосился в их сторону.
– Берегитесь этого человека, – предостерег он, – высокочтимая леди Лилит.
– Почему? – удивилась она.
– Он ни во что не верит, – сказал Томас сокрушенно и перекрестился. – А человек без Бога в душе – страшен.
Олег фыркнул.
– Если верить твоему отражению в луже, ты мелок и грязен. Так что не всему надо верить.
Томас сказал благочестиво:
– Все, что я увидел во время моих скитаний по Святой Земле, учит меня верить Творцу по поводу всего, чего я не видел.
– Все должны во что-нибудь да верить, – согласился Олег. – Я, например, верю в то, что если эта зараза за моей спиной еще раз плюнет в ухо… как не плевала? А дул кто? Кто крякал гнусным голосом, будто толстая жирная утка?.. Вообще, верить в наше время нельзя никому. Даже себе. Мне – можно.
Томас морщился, закоренелый язычник увиливает от серьезного разговора про Божьи дела, но после того, где только что побывали, самое время поговорить всерьез и доказать ему ложность языческих заблуждений.
– Отсутствие веры, – сказал он трубным голосом, – уже лишает человека души!
Олег спокойно смотрел на бегущую навстречу дорогу, на выпад рыцаря Храма проворчал в полнейшем равнодушии:
– Вера… Верить можно только в то, чего нет. Или что еще не свершилось. Например, можно верить, что если будем настегивать коней, то к вечеру приедем в замок сэра Торвальда. Может быть, он даже угостит нас ужином в честь возвращения сына с невесткой. Можно верить в то, что если свернем вон в тот лесок, то отыщем ручей с хорошей водой, разведем костер и переночуем без всякой спешки.
Яра, что прислушивалась к их дружеской перепалке, повернулась в седле и сказала с ясной улыбкой:
– Можно верить, что у нас с Томасом будет сын, что вырастет великим воином… Нет, что у нас будет много детей и что все они будут умные и красивые!
Томас посмотрел с удивлением и некоторым испугом.
– Много?
– Ну да, – ответила она уверенно. – Или ты против?
– Да вообще-то нет, – промямлил он, – просто как-то не думал об этом… особенно. Не до того как-то…
– Ты ведь король, – сказала она уверенно. – У нас будет королевский замок. И большой сад. А в саду станут играть наши дети!
Олег скалил зубы, Томас покосился в его сторону, кивнул и сказал с облегчением, словно Олег бросил ему спасательный круг:
– Да, конечно-конечно. Я в это тоже верю.
Олег снова оскалил зубы.
– Верю! Только и слышу это «верю», «верю». Это проще, чем думать. Видишь, разница в том, что в христианского Бога нужно верить, а наши боги в вере не нуждаются. Они реальны! Они ходили по земле, дрались, вступали в браки с земными женщинами, их можно было даже ранить…
Томас нахмурился, слушал с недоверием и растущим подозрением.
– И что же, – спросил с надлежащей надменностью, – это хорошо, что у вас такие боги… мелкие?
– Мелкие? – удивился Олег. – Горами трясли!
– А наш Господь, – сказал Томас благочестиво и перекрестился, – трясет даже мирозданием. Как тряхнет, звезды сыплются, как жуки с дерева! А ногой топнет – хляби небесные раззяв… развезза… разверза… словом, ливень такой лупит по твоим богам, что те под деревья прячутся, как букашки какие мелкие! А когда градом, так вообще в землю зарываются. И кто сильнее?
– Не знаю, – ответил Олег задумчиво и таким голосом, что Томас взглянул подозрительно: не дразнит ли его язычник. – Все еще не уверен.
Деревья расступились, впереди зазеленела широкая долина, виднелись домики, стадо коров, Томас вздохнул:
– Еще с десяток миль, и мы в замке!
Над ухом Олега прозвенел веселый голосок:
– Так чего же медлим?
Томас развернулся с медлительностью большой катапульты. На благородном лице неторопливо отобразилось благородное недоумение.
– Разве медлим?
– Эти кони, – прокричала Лилит так звонко, что Олег отшатнулся, – могут идти не только шагом!
Томас сдвинул плечами, железо жутко скрипнуло. Синие глаза на миг встретились с ее черными, загадочными и непроницаемыми, но он не уронил взора, только милостиво наклонил голову, жест, достойный человека, который на троне пробыл уже не один десяток лет.
– Желание такой красивой женщины закон для рыцаря!.. Сэр калика, если твой конь не отстанет… я имею в виду весомость твоего зада, женщина за твоей спиной весит не больше котенка, то можем, можем…
Коровы не повернули голов, но пастухи раскрыли рты и смотрели зачарованно. По дороге несется на огромном черном коне сверкающий доспехами рыцарь, рядом на таком же гордо скачет с прямой спиной золотоволоска из сказки, нежная и красивая. Следом мчится странный багровый конь, что за масть, на его спине двое: человек с красными, как пламя заката, волосами, в звериной шкуре, солнце блестит на обнаженных круглых, как валуны, плечах, к его спине прижалась женщина с черными распущенными волосами, по ветру трепещет черное пламя, и видно, как разлетаются черные искры.
Дорога пошла ближе к лесу, встретили группу селян, что едва волокут вязанки хвороста, у женщин еще и по лукошку с грибами. Тропка вилась вдоль леса, повторяя изгибы. Кони неслись как ветер, на поворотах седоков забрасывало то вправо, то влево, Лилит взвизгивала счастливо и крепче прижималась к могучему волхву. Ее пальцы уже не щупали его мышцы на животе, а замерли, словно наполовину погрузились в твердое тело человека из Леса, однако от тряски сползают все ниже и ниже.
Пронеслись мимо маленького озерка, распугивая гусей. Чуть дальше четверо бедно одетых мужиков трясли пятого, потом швырнули оземь, начали избивать. Четверка на трех конях пронеслась мимо, но Томас с неохотой натянул повод.
Олег проехал мимо, в зеленых глазах недоумение. Томас развернул коня, вскачь помчался к схватке. Яра, чуть помедлив, последовала за женихом. Олег пожал плечами, отчего пальцы Лилит скользнули еще ниже, начали искать щелочку под широким поясом.
Томас оттеснил конем напавших, один воровато сунул руку за пазуху, на миг блеснуло лезвие, тотчас же подкованный сапог привычного ко всему рыцаря угодил наглецу в лицо. Нож вылетел и блеснул в воздухе, как выскользнувшая из рук серебристая рыбка. Несчастный рухнул навзничь, вместо лица кровавое месиво, словно лягнул не Томас, а его конь.
Остальные рисковать не стали, отбежали, что-то выкрикивают, а когда и Олег пустил коня в их сторону, поспешно убежали в лес. Яра погрозила кулаком, но четверка уже скрылась за деревьями.
Томас соскочил на землю, помог встать избитому. У того алые струйки хлещут из сломанного носа, расквашенных губ, даже выплевывает при каждом выдохе красные густые комья. Рубашка в клочьях, на коленях дыры, но явно давние, голые ступни почернели от постоянного хождения босиком, огрубели, как конские копыта.
– Что стряслось? – спросил Томас строго. – Ты кто?
– Йомен, сеньор, – ответил избитый простолюдин, голос дрожал, но глаза уже воровато бегали по сторонам, – эта мразь обвинила меня в том, что я жульничал, играя в кости!.. А теперь еще и отняли мой выигрыш.
Томас окинул его придирчивым взором.
– А ты играл честно?
Йомен потупился.
– Ну, временами… Но все равно выигрыш – мой! Они тоже жульничали, только я пережульничал.
Он вытер кровавые сопли, размазывая по всему лицу. Томас брезгливо поморщился:
– Яра, дай ему платок. А от меня вот тебе монета, купи новую рубаху. Еще останется и на хороший обед. И – постарайся жить честно!
Он вернулся к молча наблюдавшим Олегу и Лилит, вскинул подбородок и гордо проехал мимо. Яра виновато посмотрела на Олега, вздохнула, но догнала Томаса, ее конь пошел с его конем стремя в стремя.
Олег оглянулся на удалого мужика, таких… йоменов встречал под Киевом, Новгородом, как и по всему белу свету. Сейчас разбежится тебе жить честно! Сегодня же в корчме расскажет, какого кукукнутого эти придурки в железе поставили королем, устроит пир, напьется и, даже не подумав купить новую рубаху, снова сжульничает, снова получит по роже… а может, и не получит.
