Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – эрцфюрст
Все знакомо, здесь иногда провожу то совещания, то деловые пирушки, на которых обговариваем дела королевства. А вон в стене загадочнейшая дверь, которая никуда не ведет. За ней просто стена. Каменная несущая стена дворца.
На спине буквально чувствую укоряющий взгляд церемониймейстера и удивленный – барона, закрыл дверь и вернулся к ним.
– Показалось, – объяснил я, – что там кто-то скребется.
– Наверное, Бобик, – предположил барон невинно. – Он мышей ловит?
Коротко и резко блеснул синеватый свет, пахнуло озоном, словно по залу пошла ударная волна. Я обернулся, из сияния вышла все такая же блистательная, как раскаленный меч, женщина с роскошной гривой иссиня-черных волос, свободно падающих на голые плечи и спину, лицо прекрасно гордое и надменное, бледная кожа, никогда не видавшая солнца, крупные черные глаза, тонкий нос, крупные губы и высокие скулы с запавшими щеками.
Она шла, обращая внимания на всех троих не больше, чем мы замечаем муравьев, плечи развернуты и чуть отведены назад, красивая грудь едва-едва прикрыта чем-то прозрачным, тонкая в поясе и короткое платье – все не из этой эпохи.
Проходя мимо нас, она медленно повела руки в стороны, они налились красным, словно металл на раскаленных углях, затем от них пошел багровый свет, и заплясали короткие нервные язычки огня. Ладони превратились в оранжевые солнца, смотреть больно, однако она не двинула и бровью, лишь медленно скрестила руки на груди и остановилась перед загадочной дверью.
Я напряг слух, жрица проговорила быстро и с напором сложное заклинание, в прошлый раз я слышал только напор звуков, теперь же запомнил все, даже интонации, понижение и повышение тональности, позу, что-то в этом лишнее, что-то важное, но на всякий случай нужно ухватить все, так надежнее…
Дверь исчезла, в проеме открылся зал, хотя там должно быть пустое пространство, и кто ступил бы туда, должен лететь с воплем вниз, где и шмякнуться о хорошо уложенный булыжник.
Женщина прошла под дверной аркой и скрылась. Я собрался с духом и двинулся за ней широкими решительными шагами. За спиной негромко ахнул барон, я слышал, как они с церемониймейстером быстро переговорили и бросились вдогонку.
Я торопливо настиг жрицу.
– Леди, а как насчет…
Коротко блеснул свет, настолько яркий, что сразу после него зал показался погруженным в полутьму. Жрица исчезла, топот стал громче, барон и церемониймейстер подбежали и встали рядом, барон даже выхватил клинок.
Зал огромен, я узнавал его и в то же время видел, что даже защита древней магии не может полностью противостоять времени: все сохранилось, но в то же время нечто произошло со всем, что здесь хранится: столом и двенадцатью креслами, потертым полом, даже стены хоть и целые, но выглядят так, словно вот-вот потрескаются.
Только Трон Древних Королей выглядит все таким же, словно его защищает и добавочная магия, а то и вовсе постоянно подновляет, если что-то происходит из нежелательного.
Церемониймейстер затаил дыхание, когда я подошел вплотную, вытянул руку и провел пальцем по каменному подлокотнику.
– Ваше высочество?
Я буркнул, не оборачиваясь:
– И не мечтайте.
– Ваше высочество!
– Я сказал, – ответил я. – Не сяду.
Он проговорил с отчаянием в голое:
– Но… мне показалось… вы так стремились в этот зал…
Я произнес, не оборачиваясь:
– Просто я помню о своих суверенных правах. Мое право и обязанность знать все, что есть в этом дворце, который вручен благодарным народом королевства в мое полное и безраздельное владение.
Глава 12
Они слегка опешили, когда я решительно прошел мимо трона. Шаги мои прозвучали неестественно громко, словно вдруг оказался в огромной пещере, тень от люстр и светильников внезапно выросла до гигантских размеров.
Я остановился перед стеной, пошарил по ней растопыренными пятернями. Барон подошел первым и встал чуточку сбоку, ладонь на рукояти меча.
– Сэр Ричард, – произнес он холодновато, – помощь нужна?
– Да, – ответил я.
– Чем могу?
– Не заслоняйте свет, – сказал я.
Он засопел недовольно и отступил, а церемониймейстер поступил мудрее, просто стоял в сторонке и смотрел.
Под моими пальцами камень начал разогреваться, но еще раньше от моих ладоней по нему покатила краснота, будто стена раскаляется, вот-вот поплывет, однако нет, твердая, а мои ладони хоть и припекает, но не настолько, чтобы с воплем отдернул.
На стене проступили изломанные молнии, яркие и неожиданные. Некоторые линии сдвигались, я не сразу сообразил, что это сам их перемещаю, барон и то догадался, засопел возбужденно, вперил взгляд, словно сейчас сложит из них нечто особенное.
Однако одни линии слушаются, другие нет, наконец я понял, что слушаются только в тех случаях, когда тащу в нужную сторону, а потом все замерли, начали наливаться огнем, вспыхнули, оплыли, будто расплавленный воск, угловатые очертания смягчились…
Барон снова ахнул, а в этот раз за ним и церемониймейстер потерял невозмутимость, сказал непривычно громко:
– Святые небеса… это же…
– Это он, – проговорил барон колеблющимся голосом.
Церемониймейстер сказал с торжественным воодушевлением:
– Я же говорил!
– Но, – прошептал барон потрясенным шепотом, – как он сумел?
Я тупо смотрел на пылающее красным огнем изображение на стене. Там крупное лицо человека, сдвинутые брови, напряженный взгляд, стиснутые губы…
Это лицо я где-то видел, сознание отказывается признавать, что это вот оно и смотрело на меня из зеркала, обычно у меня дурацки приоткрытый рот, здесь же некто получше меня… Или меня, как говорится, так видят?
– Ваше высочество, – сказал церемониймейстер ликующе, – это знак!
– Ага, – тупо сказал я.
– Вы о нем знали!
– А как же, – пробормотал я. – Сюзерен усе должен знать, а то как же? Это ж непорядок будет.
– А какой знак? – спросил он с восторгом.
– Щас узнаем, – сообщил я мрачно.
Они с бароном охнули, когда я вытащил меч из ножен и с силой ударил рукоятью в свое изображение. Еще раз ахнули, когда портрет злобно перекривил рожу.
– Ему это не нравится, – вскрикнул барон.
– Странно, да? – спросил я с ехидцей.
– Но, ваше высочество…
– Надо, барон, – сказал я, – надо. Об этом еще и песни будут!
– Песни? Какие песни?
– Разные, – ответил я. – Все переврут, сволочи.
Я ударил еще трижды, сильнее и сильнее, камень начал крошиться, трескаться по линиям. Барон и церемониймейстер сопели возбужденно, в зал заглядывают мои телохранители, но сами не входят и других не пускают.
Наконец один из кусков зашатался и упал на ту сторону. Я с энтузиазмом ударил еще и еще, остатки каменной стенки рассыпались.
В небольшой нише скромно блестит кое-где покрытый пылью кувшин с высоким горлышком. Сердце мое ликующе затрепетало. Спасибо, дорогой друг Зигмаринген! Все-таки сделал, как обещал! Тогда в последние минуты пребывания в том мире мы обговаривали, как передать мне средство спасения, если удастся отыскать его на островах, один из советников и предложил именно такой вариант.
Барон и церемониймейстер остановившимися глазами смотрели, как я хозяйски вынимаю кувшин, отряхиваю пыль, снимаю паутину, откуда она только и взялась, когда тут сроду не было мух. Хотя да, паутину плетут пауки, а они дурные…
Когда я, подхватив находку под мышку, решительными шагами направился из зала к выходу, оба заспешили следом.
Церемониймейстер воскликнул:
– Ваше высочество! А… трон?
Я отмахнулся.
– Там сидеть жестко. Мне он и раньше не нравился.
Он даже остановился с открытым ртом, а барон догнал, спросил быстро:
– Сэр Ричард! Как вы поняли, что там что-то есть?
– Как это «что-то»? – спросил я оскорбленно. – Это то, что обезопасит от подобных атак магов! А откуда я знал… а вы как думаете?
Он быстро зыркнул, лицо начало белеть.
– Вы что же, – проговорил он замерзающим языком, – сами и… поставили… туда?
Я загадочно улыбнулся, телохранители бежали впереди и освобождали дорогу от любопытных, я поднимался с этажа на этаж, на последнем догнал барон Эйц с двумя стражами очень решительного вида.
– Ваше высочество, – сказал он тревожно, – давайте я понесу! Мне это положено.
– Да совсем не тяжело, – сказал я.
– А если опасно? – возразил он. – Мало ли какую болезнь туда древние спрятали.
Я пошел по узкой лесенке на крышу, а Эйцу сказал загадочно:
– А вот барон Альбрехт не боится.
– Он уверен, – сказал он, – что это вы сами туда поставили! Сумасшедший.
– Точно, – согласился я. – Бывает, даже реалисты начинают верить в чудеса.
На крыше обзорная площадка, очень милая, плоский пол и невысокий барьер. Телохранители поднялись следом за нами и остановились у входа.
– Хотите открыть? – спросил Эйц. – Давайте я!
– Сюзерен тоже должен рисковать, – сказал я гордо и с подъемом, такое всегда хорошо говорить, когда знаешь, что опасности нет. – Мы все одна команда, пусть и разные по весу и титулам.
