Анна Мистунина - Доброе утро, Царь!
– Я слушаю, дед.
На столе перед энсом стоял небольшой ларец – ладонь в длину, половина ладони в ширину. Серебро, из которого он был сделан, почернело от времени. Дед молча пододвинул ларец Иарре. Пожав плечами, она откинула крышку и заглянула внутрь.
– Что это?
Он недовольно буркнул:
– Думай.
Иарра очень осторожно извлекла на свет кусок пергамента, такой древний, что, казалось, он рассыплется от прикосновения. Под ним оказался выкованный из железа ключ – толстый, украшенный резьбой из стершихся древних букв. Повертев его в руках, Иарра развернула пергамент.
Она увидела схематичное изображение ступенчатого строения. Узнала – невозможно было не узнать, во всем Арше такое лишь одно. Стрелки с надписями указывали место на одной из платформ, ниже шли цифры – количество кирпичей, которые следует отсчитать, чтоб обнаружить потайной вход.
Сердце рухнуло до самых пяток. Пытаясь расслабить сведенные скулы, Иарра с деланным равнодушием подняла на деда взгляд. Его глаза на блеклом от старости лице горели, как два раскаленных угля.
– Это ключ от того подземелья, – прошептала Иарра.
– Верно, – только и сказал энс.
Несколько минут молча смотрели друг на друга. Ему не нужно было объяснять, как будоражит его разум эта находка. Ей не нужно было признаваться, что вполне разделяет его волнение. В конце концов, подумала Иарра, ничего особенного. Просто они оба Самурхиль.
Потом дед заговорил:
– Вчера прибыл посланец из Эссарда. Они готовы заключить соглашение. Предоставить нам пять тысяч Бессмертных, целое войско, и жрецов, чтобы ими управлять, на пять лет. Таковы их условия, об уменьшении срока они не желают и слышать. Стоимость каждого воина составит полталанта золота в год, это куда меньше обычной их цены, но в казне нет таких денег. Сумму можно уменьшить втрое, если мы позволим Эссарду открыть здесь храм своей веры, для Бессмертных и для всех, кто пожелает. Тоже на пять лет.
– Зачем Бессмертным храм, если у них нет души?
Энс отмахнулся.
– Не знаю. Им подходит только одно здание. Догадаешься, какое именно?
Иарра вздрогнула.
– Нет! Зачем он им?!
– Верно, – кивнул дед. – Они просят зиккурат.
– Эннуг их всех забери, – прошептала Иарра. – И что же Белые?
– А что Белые? Храм Непознаваемого не относится к поклонению Брату и Сестре, он просто памятник ушедших времен. Белые умыли руки. Против был один Кадм, но он не энс. Что скажет его отец, неизвестно.
– Но ты же не молчал, дед? Ты же должен был…
– Не учи меня быть Адаем, девка! Конечно, я не молчал! Я начал протестовать раньше, чем зачитали до конца послание, и, – он запнулся и опустил плечи, показавшись совсем старым, – этим все испортил, наверное. Дурм и Харита тут же сказали, что согласны.
– Эннуг… – начала Иарра и смолкла, сообразив, что повторяет это ругательство уже второй раз подряд.
– Амурата в восторге, это ее час. Она одна осталась в городе из Красных и говорит за всех трех, а с таким войском она станет непобедимой. Формально голосование назначено на завтрашний вечер, но… Ты сама понимаешь.
– Понимаю, – прошептала Иарра. – Непобедимое войско и храм, который редко кто посещает… Этого нельзя допустить, дед! Я не знаю, почему, просто нельзя!
– В этом главная из наших бед, – сказал энс устало. – Мы не знаем ничего. Провались оно к Эннугу все, все эти войны и возня, все, что мешает мне искать…
Он бормотал и тряс головой, как выживший из ума старик. Иарра, смущенная и растерянная, отвела взгляд. На глаза вновь попался желтый пергамент и старые, полустершиеся буквы на нем.
– Ты думаешь, они знают? – спросила она. – Эссардцы знают, что спрятано в том подземелье?
Старый энс поднял голову. Взгляд его сделался зорким, как у ястреба.
– Что там спрятано, Иарра Самурхиль?
И Иарра, кажется, поняла, к чему он клонит. Осторожно коснулась пальцами древних букв – казалось, они раскалились докрасна и могут обжечь. Сердце опять провалилось, да так, что даже дышать стало трудно. Еле шевеля сведенными челюстями, она прошептала:
– Ты хочешь, чтобы я пошла туда?
– Я хочу, чтобы ты пошла туда, – подтвердил энс. И добавил: – Вместе со мной.
– С тобой?! Дед!
– В чем дело, Иарра Самурхиль?
– Дед, ты… ты не можешь ходить. Это подземелье. Туда никто не спускался шестьсот лет, может быть, оно уже обвалилось. А даже пусть нет, откуда тебе знать, что там проедет кресло? А если крутые ступени? А если придется копать и двигать камни? А если обвал случится, пока мы будем там? Дед, позволь мне взять с собой слугу, а лучше двух, с лампами, с инструментами, с веревками, наконец! Что бы там ни было, я…
– Никто, – резко оборвал энс, выставив вперед костлявый палец и взмахивая им, как плетью, – никто, кроме нас двоих, не должен знать о подземелье. Ни слуги, ни рабы, ни родственники. Поклянись мне в этом!
– Дед!
– Клянись! – зарычал он.
– Ладно, дед. Клянусь Двумя и Непознаваемым, что никто не узнает.
– Так-то, – буркнул энс. – Между прочим, нотариусы закончили работу. Завещание составлено. Свидетели придут завтра днем, и я официально сделаю тебя своей наследницей. Потом мы с тобой отправимся в Палату, чтобы объявить об этом. А сегодняшнюю ночь дед с внучкой проведут в храме Непознаваемого – ничего странного. Даже слишком обыкновенно для Самурхиль!
– Спасибо, дед. Но зачем ты это мне говоришь сейчас? Если не разрешаешь взять слуг, я спущусь в подземелье одна. Но только не ты!
– Хватит! – энс Адай выпрямился в кресле, сверкая глазами. – Не смей со мной спорить! Я старый, а не больной, Эннуг тебя забери! Я спущусь в это проклятое подземелье, и точка! Если кресло не проедет, встану и пойду. Ты поможешь. А нет – останешься дома, я справлюсь без тебя! Ты все поняла?
Книжные корешки вдоль стен молчаливо прислушивались к их спору. Иарре подумалось, что книги аплодируют хозяину – с ним бесполезно спорить и взывать к его разуму. Как всегда.
– Мы оба читали ту летопись, дед. Все, кто работал в подземелье, умерли или заболели.
– Только если находились там долго, – отрезал энс. – Ты подчинишься или останешься дома?
– Подчинюсь.
Они отправились за час до ночных рогов – старый энс с юной внучкой, желающие в ночь перед важным для обоих событием вместе посетить самый древний из храмов, единственное строение, сохранившееся с тех незапамятных времен, когда предки нынешних жителей Арша еще не пришли из пустыни, чтобы растворить в себе остатки почти вымершего народа, обитавшего здесь прежде. Народа, от которого доныне сохранились лишь черепки да легенды, обломки статуй и один-единственный храм. Да еще – если только он не подделка, но чем дальше, тем меньше Иарра в это верила – манускрипт, чья копия теперь лежала на ее столе.
Этот народ жил в хижинах, но своим богам возводил громоздкие строения, называемые зиккуратами. Последнее из таких строений, посвященное старинному богу, чье имя давно забыто, сделалось реликвией нового Арша. Среди старших семей Красных и Синих домов укоренился обычай приходить туда в преддверии важных событий или решений и бодрствовать, обращаясь к старинной мудрости, взыскуя благословения и напутствия. И даже Белые, вслух не одобрявшие такого поведения, в особых случаях все же являлись к Непознаваемому – перед свадьбой или дальним путешествием, когда впереди их ждала неизвестность. К кому и обращаться перед ее лицом, как не к самому неизвестному из богов?
Видах помог энсу устроиться в носилках и отошел, стреляя любопытным взглядом. Иарра забралась следом и задвинула занавески. В сумке, которую она положила между собой и дедом, лежали лампа и запас масла, огниво, – обычные вещи, необходимые для ночного бодрствования. Но кроме них был еще моток крепкой веревки, мех с разведенным вином, пара сладких лепешек, кусок мела, делать пометки на стенах, чтобы не заблудиться, и главное – заветный ларец с ключом и схемой.
Рабы подняли на плечи носилки, еще один нес следом дедовское кресло. Стражники зашагали по обе стороны, надежно защищая их от ставшего небезопасным ночного Арша.
Иарра вздрогнула, припомнив дошедшие до нее в последнюю неделю слухи. С тех пор, как энс Карана увел к Дарастанским границам пять сотен Красных и до двух тысяч Свободных из Арша и областей, обстановка в городе делалась все тревожней. В квартале Бездомных действовал комендантский час, но почти каждую ночь происходили нападения на одиноких прохожих в других районах города. Порою случалось, что такой прохожий оказывался вооруженным Красным, и тогда он отправлял к Эннугу одного-двух нападавших. Каждый раз это оказывались Бездомные. И каждый раз их тела, оставленные разлагаться вне городских стен, как и положено поступать с преступниками, на вторую ночь пропадали, словно растворялись в воздухе. И это несмотря на выставленную охрану! А однажды пропали живые – два городских стражника, патрулировавшие квартал Бездомных. Отошли вдвоем проверить подозрительный шум и не вернулись. Тел тоже нигде не нашли.
