Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад
Однако поднимись некто в воздух, чтоб взглянуть на землю глазами кружащего в небесах сокола, приметил бы в кажущемся хаосе удивительную правильность. Сверху отряд представлял собой контур широкого, прочесывающего степь полумесяца, чьи растянутые на двести ярдов крылья были слишком симметричны, чтобы это оказалось случайностью. Тот факт, что всадники удерживали строй, несмотря на то что офицеры не отдавали приказы каждому лично, прекрасно свидетельствовал о выучке солдат.
Все они носили стальные шлемы и круглые щиты. Шеи их были обвязаны матерчатыми шарфами цвета грязной зелени, чьи концы свисали за спины. Главным оружием их служили короткие копья и тяжелые сабли, но теперь большинство всадников держали в руках луки с наложенными на тетиву стрелами. Глаза кавалеристов внимательно оглядывали море трав, в котором и кони тонули по самое брюхо. Местами же поросль вставала выше человеческого роста. Хорошее место для засады, говорили их взгляды. Слишком хорошее. Ну так пусть кто-то попытается…
Раздалось несколько коротких, резких посвистов, и отряд принялся маневрировать. Кони солдат на левом фланге остановились, неспокойно переступая на месте, правое же крыло убыстрилось, пройдя по дуге. Контуры полумесяца слегка заколебались. Ни один из всадников не взялся за вожжи, правя конями лишь с помощью коленей. Ни одна стрела не сдвинулась с тетивы, ни один взгляд не перестал осматривать окрестности. Казалось, что не военный отряд выполняет маневр, но сворачивает один большой организм, направляясь к ему одному известной цели.
Они выглядели словно императорская гвардия.
Каковой, честно сказать, они и были.
Обойдя невысокий холм, они направились на восток, где несколькими днями ранее буйствовал пожар. Гарь тянулась до самого горизонта, равнина была черна, хотя и этих нескольких дней хватило, чтобы из-под пепла выстрелили первые зеленые ростки. Но когда бы не внезапная гроза, огонь распространился бы, превратив много миль степи в бесплодные почвы.
День клонился к вечеру. А лето – к концу.
Если не считать последней грозы, дождя не было почти месяц, а солнце безжалостно осушало каждую каплю влаги. Травы, меж которыми вышагивали кони кавалерии, были серого печального цвета и не столько ложились под копыта, сколько ломались с сухим шелестом. Солдаты знали, что обычно широкая и глубокая река, по которой проходила граница, превратилась в один сплошной брод, а большинство колодцев на расстоянии десятка миль высохли до грязного дна. Такие пожары, как этот, пылавший пару дней назад, не были чем-то необычным, но все же командующий хоругвью капитан, похоже, решил взглянуть и на сожженную равнину.
Он не заметил ничего необычного: пепел, несколько небольших всхолмлений, облако черной пыли, несомое ветром полумилей дальше. Спокойствие.
Здесь наверняка никто не сумел бы спрятаться.
Офицер поднял ладонь и повел ею по кругу.
Несколько очередных посвистов развернули отряд на месте.
И в этот самый момент они попали в засаду. Двое солдат, ехавших ближе всего к командиру, были сбиты стрелами, сам же он успел в последний момент поднять щит, в который ударило, как минимум, три древка. Он мерзко выругался: стреляли из моря трав, с места, которое они миновали несколькими минутами ранее!
Первого нападавшего он заметил, только когда тот поднял коня. Сухие стебли, использованные как маскировка, осыпались дождем, когда атакующий вынырнул словно из-под земли, натянул лук и снова выстрелил. Щит вздрогнул от удара. Тяжелая стрела с такого расстояния наверняка пробила бы кольчугу. Капитан моргнул, пытаясь отогнать слезы. Сукины дети, они атаковали с запада, когда солнце встало у них за спиною, а его солдаты оказались освещены, словно на стрельбище. Что там с лучниками?!
Четверо или пятеро отреагировали как должно, но слишком поздно: бандит дернул поводья, крикнул что-то, его конь присел на задние ноги, а всадник склонился в седле и исчез за лошадиным телом. Стрелы, посланные в него, улетели в степь. Прежде чем лучники успели потянуться к колчанам, конь напавшего уже поднялся, развернулся и галопом помчался вперед. Вместе с… офицер прищурился… семью, нет, восьмью другими. Хоругвь дернулась, развернулась на месте и без приказа устремилась за беглецами. Командир ее дрожащей рукою вложил серебряный свисток в губы и принялся делать то, за что ему платили.
Несколько резких команд одернули половину уже атаковавшего отряда. Несколько следующих – восстановили строй. Звучали приказы: Сломанная Монета – кавалеристы в несколько мгновений сомкнули полукруг вокруг командира, оставаясь на гари. Остальная часть хоругви продолжала гнать наглецов, осмелившихся атаковать императорскую гвардию. Капитан потратил мгновение-другое, чтобы оглядеться вокруг. Все было не настолько плохо, как он успел подумать: стрелы попали в двух солдат подле него – и в троих чуть дальше. Для дюжины – не меньше – выпущенных стрел напавшие не слишком-то напрягались. А теперь – он привстал на стременах, чтобы лучше видеть, – судя по построению, которое приобрела погоня, бандиты не разбежались, но сбивались во все более тесную группу, загоняемые на флангах крыльями растянувшейся полумесяцем погони.
«Нужно будет отметить в рапорте лейтенанта, командующего полухоругвью. Еще минута – и отряд охватит беглецов, и за несколько ударов сердца все закончится. Пятеро потерянных солдат – приемлемая цена».
На глазах командира погоня повернула влево, преследуя убегающих бандитов. Он чуть улыбнулся – похоже, нападавшие потеряли голову, если даже не попытались разделиться, а гнали вперед, словно стадо скота. Поодиночке кто-то из них мог бы сбежать, а вместе они лишь…
Беглецы и хоругвь были уже в каких-то двухстах ярдах от места засады, когда командир понял, что нападающие просто развлекаются. Этот поворот влево оттянул догоняющий отряд от немалого участка нетронутых трав. И в миг, когда имперская кавалерия пронеслась мимо, во мгновение ока там выросло с десяток-другой всадников, тотчас ударивших в спины сосредоточенных на беглецах солдат. Два, три, пять ударов сердца – и они уже шли галопом, все еще незамеченные, поскольку ни один из участвующих в погоне не обернулся. Зачем, если за спинами их должен находиться собственный отряд?
Луки новых бандитов натянулись, целясь с расстояния в несколько шагов в спины гвардейцев…
– Ванхен! Сделай что-нибудь!!!
Капитан и не ожидал, что сумеет так вопить. Маг хоругви, стоявший в нескольких шагах левее, приподнялся в седле, раскинул руки и призвал Силу.
Офицер никогда так и не узнал, что именно намеревался совершить чародей. Создать перед нападающими стену огня, вызвать ветер, чтобы сделать невозможным точный выстрел, подбить ноги лошадям? В миг, когда маг открыл рот, что-то с ужасной силой попало капитану между лопатками: раз и второй. Два удара, словно его пробило навылет двумя копьями. Он медленно потянулся за спину и коснулся кольчуги, а потом с недоверием глянул на липкую красноту. Проиграл, понял он вдруг, проиграл, словно какой-нибудь молокосос…
Взглянул на мага. Ванхен-кан-Левав сидел в седле с озабоченным лицом, потом обернулся, открыв три красных пятна посредине спины. Ну конечно, на чародея они потратили целых три стрелы, а на командира – только две. Хотя, вспомнив силу удара, офицер не хотел тому завидовать.
Он повернул коня, встав лицом к лицу с теми, кто его победил. Удивленно заморгал, увидев молодую девушку, что иронично улыбалась ему с расстояния в десяток шагов. С головы до ног она была перемазана в саже, а единственными чистыми вещами у нее оставались лук и колчан. Она помахала ему стрелой, которая заканчивалась не острием, а кожаным шариком в ноготь шириной, измазанным в краске, – и подмигнула. Он оглядел ее сверху вниз, задержавшись на грязной попоне у ее ног. Неглубокая яма, немного материи, несколько лопат земли – если только кто-то не встанет у нее на голове, то не заметит. Она ждала его и хоругвь вместе с четырьмя товарищами, рассчитывая, что сумеет выделить среди солдат командира и боевого мага. Особенно мага, усмехнулся он кисло и кивнул девушке. Она ответила и на этот раз улыбнулась безо всякой иронии. Тряхнула головою, окружив себя на мгновение облаком серо-черной пыли.
Над равниной раздалась серия свистков.
Учения подошли к концу.
Стоящий на холме офицер выругался и с чувством шмякнул кубком о землю. Недопитое вино окрасило траву каплями цвета старого золота.
– Проклятущее проклятие! Третий раз подряд?! Третий раз! Сколько я там тебе должен?
Его товарищ чуть улыбнулся в седые усы и сделал вид, будто подсчитывает что-то на пальцах. Оба прекрасно знали сколько, поэтому в возгласе было больше театральной игры, нежели истинного чувства.
– Тридцать шесть бутылок. Ты ведь удваивал всякий раз, верно? Девять, восемнадцать, тридцать шесть. Полагаю, будет прекрасно, если принесешь мне завтра вечером. – Мужчина с явным удовольствием глотнул из кубка, причмокнул. – Нектар из Ваех, на сто миль окрест ничто с ним не сравнится.
