Стивен Эриксон - Память льда. Том 2
Она медленно поглядела в их лица.
— Матрона жива. Из плоти и крови. Если она найдёт мужчину своего вида, из плоти и крови… тирания яггутов будет ничем по сравнению с тиранией к’чейн че’маллей. Так что это будет нашей жертвой.
Лишь ветер звучал в тишине, последовавшей за её словами.
Потом Каладан Бруд повернулся к Каллору.
— И ты находишь эту женщину мерзкой?
— Она лжёт, — прохрипел тот в ответ. — Вся эта война бессмысленна. Не более чем обманный манёвр.
— Манёвр? — повторил недоверчиво Дуджек. — И чей же?
Каллор клацнул зубами, закрыл рот и ничего не ответил.
Харадас из Тригалльской торговой гильдии откашлялась:
— В этом может быть доля истины. Не в том, что женщина Серебряная Лиса лжёт — я верю в искренность её слов до тех пор, пока она говорит без принуждения. Я имею в виду обманный манёвр. Подумайте о заражении Путей. Очевидно, зараза исходит из Паннионского Домина, и, очевидно, она проистекает от Пути Хаоса. Если всё это очевидно, напрашивается вопрос: зачем Матроне к’чейн че’маллей, которая хранит в себе огромный источник чародейской мощи, стремиться уничтожить врата собственной силы? Если она присутствовала при уничтожении Морна, — тогда, когда был создан Разлом, — зачем ей опять пытаться обуздать Хаос? Амбиции? Возможно. Но глупость? В это сложно поверить.
Скворец ещё не до конца осознал важность её слов, но вслед за ними нахлынуло понимание иного. И в самом деле, есть другой враг, и судя по лицам, для всех, кроме Дуджека и меня самого, это откровение не такой уж сюрприз. Правда, мы уловили намёк, но не смогли найти связь. Бруд, Корлат, Каллор — боги, даже Крупп и Артантос! В следующий раз, когда будем играть в кости, лучше мне избегать каждого из них! Скворец снова взглянул на Серебряную Лису, которая встретила его сонным, понимающим взглядом.
Нет, во второй раз это не сработает.
— Серебряная Лиса, — проворчал он, — ты рассказала историю, чтобы вызвать сочувствие в наших сердцах, но мне кажется, что твои усилия были направлены не туда. В итоге ты сама разрушаешь всё, чего хотела достичь. Если есть скрытая угроза, третья сторона, которая ловко манипулирует и нами, и Паннионским Провидцем… вы с т’лан имассами направите своё внимание на неё?
— Нет.
— Почему?
Его удивило то, что её обычно спокойный взгляд дрогнул и женщина быстро опустила глаза, прошептав в ответ:
— Потому, Скворец, что ты хочешь от нас слишком многого.
Все молчали.
Скворца охватил ужас. Он повернулся к Дуджеку и встретился с ним взглядом, увидев в лице старика отражение собственного нарастающего страха. Боги, мы идём навстречу своей смерти. Скрытый враг — но мы знали о нём уже давно, знали, что рано или поздно он проявит себя, враг, который, Бездна его побери, заставляет самих т’лан имассов испытывать ужас…
— Какая ощутимая ужастрофа! — воскликнул Крупп. — Ужастофа? Есть ли такое слово? Если нет, то среди бесчисленных талантов Круппа стоит отметить ещё и лингвистическую изобретательность! Друзья! Внимание! Знайте! Слушайте! Мужайтесь, все вы, зная, что Крупп твёрдо встал обеими ногами, мощной грудью на пути указанного — но ещё не названного — грозного врага всего живого! Спите ночью спокойно, зная это. Сладко дремлите, как младенец у матери на руках, как все вы когда-то спали. Даже Каллор, хотя такая картина, признаться, вызывает потрясение и растерянность…
— Бездна тебя побери! — прорычал Каладан Бруд. — Что, во имя Худа, ты несёшь, маленький человечишка? Хочешь сказать, ты сумеешь встать на пути Увечного бога? Безумец! А если нет, — он понизил голос и спрыгнул с коня, — немедленно докажи свою силу.
Он уверенно шёл в сторону Круппа, положив одну руку на обмотанную кожей рукоять своего молота. — Тяжесть моего гнева предсказать не берусь.
— Я бы не делала этого на твоём месте, Бруд, — прошептала Серебряная Лиса.
Военачальник обернулся к ней, стиснув зубы.
— Теперь ты защищаешь эту невежественную толстую жабу?
Она посмотрела на даруджийца.
— Крупп, ты просил меня об этом?
— Абсурд! Без обид, моя дорогая, но это возмутительное допущение, убедительно утверждает Крупп!
Скворец, не веря своим глазам, смотрел, как толстый маленький человечек в своей испачканной едой и выпивкой одежде слез с седла и встал так прямо, как мог, уставившись маленькими сверкающими глазками на Каладана Бруда.
— Ты смеешь угрожать Круппу из Даруджистана? Требуешь объяснений, не так ли? Поглаживаешь свой молот, да? Обнажаешь этот толст…
— Молчать! — заорал военачальник, пытаясь сдержать ярость.
Боги, да чего же добивается Крупп?
— Крупп презрительно отвергает все и всяческие угрозы! Крупп глумится над любой показухой, какую только собирается затеять ощетинившийся Воевода…
Молот неожиданно оказался в руках Бруда и, превратившись в нечёткое пятно, просвистел в воздухе дугой, врезавшись в землю у ног Круппа.
Взрыв разбросал лошадей, так что Скворец и все остальные взлетели в воздух. Земля словно подскочила, чтобы встретить малазанского командира ударом каменного кулака, затем он покатился вниз по усыпанному валунами склону.
Сверху ржали лошади. Горячий ветер возносил в небо столбы пыли и земли. Насыпь камней под Скворцом двигалась, текла вниз по склону в долину, всё время ускоряясь, с треском и рёвом. Камни бились о его броню, оглушительно стучали по шлему. Перед глазами в едком облаке пыли промелькнула линия холмов на другой стороне долины. Казалось бы, невозможно, но они быстро поднимались, почва разрывала травяную шкуру, высвобождая потоки пыли, дыма и каменных осколков. Затем роящаяся пыль поглотила мир вокруг. Над ним с грохотом летели валуны. Некоторые врезались в тело, нанося болезненные удары, от которых Скворец задыхался, кашлял и давился, продолжая катиться вниз.
Даже сейчас земля продолжала дрожать под скользящей осыпью. Далёкие взрывы сотрясали воздух, отдаваясь в побитых костях Скворца.
Он застыл, наполовину погребённый заживо камнями и щебнем. Моргая пылающими глазами, он увидел перед собой разведчиков рхиви, которые уворачивались и отскакивали от огромных валунов, будто в какой-то странной смертельной игре. За ними чёрная, быстро вспучивавшаяся почва вырастала в новые горы, не прекращая возноситься ввысь, вздымая и перекручивая долину, где сейчас лежал малазанец. Небо окрасилось железно-серым, бьющим из всех щелей дымом.
Побери меня Худ… бедный Крупп… Скворец со стоном повернулся настолько, насколько смог. Он был покрыт царапинами и чувствовал, как под измятой бронёй рождаются новые синяки, но, как ни странно, кости были целы. Скворец глянул на вершину холма за собой. Осыпь исчезла, оставив отвесный утёс. Бо́льшая часть плоской вершины просто пропала, оставив небольшой плоский островок… где Скворец увидел, как фигуры зашевелились, поднялись. Лошади карабкались наверх. Было едва слышно отчаянные жалобы мула.
На севере, разрывая долину и далёкие холмы, лежала тонкая, дымящаяся трещина. Расселина, которая казалась бездонной.
Скворец, несмотря на мучения, выбрался из-под щебня и медленно выпрямился.
Он увидел Каладана Бруда. Молот неподвижно свисал в его руке… А на своём собственном островке перед военачальником стоял Крупп, счищая пыль с одежды. Трещина, рождённая там, где молот коснулся земли, разошлась вокруг коротенького толстого даруждийца и сошлась сразу за ним.
Скворец еле сдержал смех, зная, как отчаянно и грубо он прозвучит. Значит, теперь мы лицезрели ярость Бруда. И Крупп, этот нелепый маленький человечек, перед ней устоял. Ну что же, если кому-то нужно было доказательство того, что даруджиец не тот, кем кажется… Он нахмурился. Только вот, в самом деле, для кого была эта демонстрация? Хотел бы я знать.
Крик ужаса разорвал его мысли.
Корлат. Она смотрела на север, скрючившись в странной позе, будто пыталась провалиться сама в себя.
Веселье покинуло Скворца. На его глазах разлом наполнялся кровью.
Загрязнённая кровь, гнилая кровь, храни нас Беру, Спящая богиня… Огнь спит сном умирающего, отравленного. Это понимание стало самым ужасным открытием дня. Заражённая… скрытой рукой Увечного бога…
Глаза Мхиби распахнулись. Повозку трясло и колотило. Гром сотрясал землю. Со всех сторон раздавались тревожные и испуганные крики рхиви. Внезапный катаклизм заставил её кости и мышцы взвыть, но сама она не закричала. Она хотела только спрятаться.
Грохот стих, вытесняемый отдалёнными воплями бхедеринов и более близкими, тихими шагами её сородичей, пробегающих мимо повозки. В стаде поднималась паника, и давки было не избежать.
