Валерий Михайлов - Габриэль
Практически каждую неделю герцогу снился один и тот же кошмарный сон: он в библиотеке замка – мрачной комнате, уставленной дубовыми полками с тяжёлыми старинными книгами. Многие книги были ценными, за многие его могли бы отлучить от церкви, но он не читал книг и практически не заходил в библиотеку. Не был он в библиотеке и тогда, когда нанятые им бандиты ворвались туда, чтобы убить его брата, образованнейшего человека, связанного по слухам с магией и масонами. Став герцогом, он захотел было переделать библиотеку в жилое помещение, но передумал. Свободного места в замке было достаточно, ремонт требовал хороших денег, а книги есть не просили, к тому же они чего-то да стоили. В конце концов, герцог закрыл библиотеку на ключ, оставив в ней всё, как есть. Без ремонта и отопления комната постепенно ветшала. Обои отваливались и свисали клочьями со стен, книги покрывались плесенью, а в полках завёлся шашель. Герцог словно бы поручил времени сделать за него очередную грязную работу.
Но в его снах библиотека всегда была такой, как в ночь убийства: ярко освещённой, ухоженной, чистой.
Посреди комнаты на полу в луже собственной крови лежит его брат Ричард. За окном бушует буря. Герцог смотрит на Ричарда и не может отвести взгляд. В его руках окровавленный нож. Вдруг буря распахивает окно. В окно влетает огромная чёрная птица, которая кружит по залу и, хохоча, кричит: «Встречай настоящего герцога!». Сами собой распахиваются двери, и в библиотеку под торжественную музыку входит мальчик 16 лет. Он как две капли воды похож на Ричарда. В руке у мальчика шпага. «Я принёс правосудие», – говорит он и пронзает герцога шпагой.
На этом месте герцог всегда просыпается. Он поднимается с постели и бродит со свечой в руке по тёмным, пустым коридорам замка и что-то бормочет себе под нос на каком-то тарабарском языке. В эти минуты никто не хочет попадаться ему на глаза…
Герцог боялся, и его страх не был таким уж безосновательным. Жадный до денег и власти, он, разрастаясь подобно раковой опухоли, пожирал всё вокруг. Это не нравилось многим весьма могущественным людям, как в Шотландии, так и в самой Англии. К тому же о герцогине и её сыне не было никаких известий. Неизвестно, были ли они живы, находились где-то далеко или совсем рядом. Разумеется, он не принимал личного участия в ночных убийствах, но сыну Ричарда скоро исполнится шестнадцать, а в этом возрасте он сможет претендовать на его, Оскара, с таким трудом добытое герцогство. Каждый день Оскар молил бога, чтобы юный герцог нашёлся либо раньше своего шестнадцатилетия (в этом случае, будучи законным опекуном, он мог бы что-нибудь предпринять), либо не находился совсем.
Герцогиня хоть и назначила в своём завещании Габриэля опекуном Артура, но это был жест признательности, не имеющий никакой юридической силы. Во-первых, Габриэль был ещё слишком молод для роли опекуна, а во-вторых, узнай Оскар, кто работает у него лесником…
Наверно, в жизни каждого человека бывают такие дни, когда с самого пробуждения замечаешь ни с чем не сравнимое великолепие дня, а всё вокруг превращается в песню.
Начиналось на удивление тёплое лето. Природа ещё не растеряла свои по-весеннему яркие краски, а каждый тёплый день радовал душу. Дел было мало, и к обеду Габриэль уже был полностью свободен. Недолго думая он отправился в любимую беседку на берегу озера. Душа юноши рвалась в небо. Всё вокруг было наполнено благодатью. Это состояние настолько пьянило Габриэля, что он то и дело пускался в пляс, принимался кричать на разные голоса или петь песни на каком-то тарабарском языке, который в эти минуты был ему намного ближе и понятней родного шотландского.
Габриэль решил, что обязательно нужно искупаться в озере, совершить омовение, смыть с себя если не все грехи, то хотя бы все минувшие неприятности. Взвыв по-волчьи, он начал срывать с себя одежду и разбрасывать её вокруг. Он был совсем голый, когда…
В беседке на любимой скамейке Габриэля сидела очаровательная девушка примерно его лет. От неожиданности Габриэль застыл на месте. Его словно парализовало. Он стоял перед ней голый, а она смотрела на него широко открытыми от удивления глазами. Немая сцена длилась какое-то мгновение, после чего девушка рассмеялась звонким, немного нервным смехом, вернувшим Габриэлю способность двигаться, и он, пробормотав что-то невразумительное, бросился в воду. Изо всех сил он плыл прочь от беседки, словно за ним гнался не девичий смех (теперь уже весёлый), а какой-нибудь дикий зверь, или, что во много раз хуже, человек.
Переплыв озеро, он бросился в лес, не обращая внимания на колючие кусты и камни. Боль привела его в чувства. Он сильно поранил о камни ноги, да и ветки с колючками внесли свою лепту.
– Какой же я идиот! – выругался Габриэль.
Разумеется, это была дочь Мануэля. Старая Сара много рассказывала ему о «необычайно красивой, милой малышке» – так она называла дочь садовника. Несмотря на то, что он видел её всего лишь какое-то мгновение, образ девушки прочно врезался в память молодого лесничего. Её красота была нежной, хрупкой и болезненной. На несколько бледном лице играл нездоровый румянец. Она была чуточку худа, но это её совсем не портило. У неё были огромные, наполненные бездонной чернотой (зрачки были расширены) глаза, из которых исходил вселенский свет. Габриэль часто, сидя на той самой скамейке, рисовал её в своём воображении, представлял, глядя на водную гладь, как они познакомятся, как будут себя вести, как…
Надо было идти за одеждой. Чертыхаясь и ругая себя, на чем свет стоит, Габриэль добрался до злополучной беседки. Девушка ушла, но сначала она аккуратно сложила его вещи на скамейке.
– Какой же я идиот! – повторил он.
Вернувшись домой, Габриэль быстро, чтобы не попасться девушке на глаза, юркнул в свою комнату. Там он скинул обувь и лёг на кровать. Надо было обработать раны на ногах, но выходить из комнаты или даже просто вставать не было ни сил, ни желания. Незаметно для себя он уснул.
Утром, кряхтя от боли и стыда, Габриэль спустился вниз. В столовой, за накрытым на три персоны столом сидел Мануэль. Дочка ещё не вышла к завтраку. Завтракали они всегда плотно. В любой момент лес мог преподнести один из многочисленных сюрпризов, так что вполне можно было остаться без обеда или ужина.
– Вернулась Мариам, – сказал Мануэль. В его голосе, как и в глазах, были видны одновременно радость и тоска.
Габриэль густо покраснел, но Мануэль этого не заметил.
– А вот и она.
С появлением дочери он преобразился. Казалось, он буквально засветился нежностью и теплотой.
– Доченька, познакомься, это – Габриэль, мой друг и помощник. А это моя любимая дочь Мариам.
– Очень приятно, – пролепетал Габриэль и покраснел ещё сильней.
Мариам улыбнулась ему улыбкой, за которой скрывался еле сдерживаемый смех.
– Габриэлю редко приходится бывать в женском обществе, – Мануэль по-своему понял замешательство друга, – на самом деле он очень весёлый и интересный юноша.
– Я уже знаю, – ответила она.
– Вот как?
– Он, как и я, любит беседку у озера.
– Так значит, вы уже успели познакомиться?
– Не совсем.
– Я сидела в беседке, а он… Увидев, что беседка занята, поспешил удалиться.
Габриэль готов был провалиться сквозь землю.
Во время завтрака говорили о пустяках. Мариам рассказывала о своей курортной жизни, расспрашивала о делах в замке, о лесе. Габриэль молча ел, глядя в тарелку так, словно тщательно изучает её содержимое. Отцу и дочери было о чём поговорить, и молчание Габриэля было им на руку. Впервые в жизни юноша был несказанно рад, что на него не обращают внимания. Осмелев, он даже начал бросать осторожные взгляды на девушку.
– Ты не представляешь, отец, как я соскучилась по родному лесу! Мы так давно не виделись, что мне не терпится встретиться с ним прямо сейчас! – воскликнула Мариам, когда завтрак подошёл к концу.
– У меня есть кое-какие дела, – ответил лесник, – но, думаю, Габриэль с удовольствием составит тебе компанию.
– Почту за честь… – пролепетал юноша.
– Вот и хорошо. А с работой я справлюсь и сам.
– Вы всегда такой молчаливый? – спросила Мариам, когда они выехали со двора.
– Дело в том, что я хотел бы принести вам свои извинения…
– Полно, сударь, забудем об этом, если вам так угодно. Расскажите лучше о себе. Как получилось, что вы стали лесником?
– Вашему отцу стало трудно одному справляться с таким количеством работы.
– Я не об этом. Почему вы стали именно лесником?
– Когда-то давно меня спасли люди, для которых лес был настоящим домом. Они и показали мне, какой он на самом деле.
– И какой же он, по-вашему, на самом деле?
– Вы любите лес?
– Очень. Я здесь выросла. В детстве я представляла, что я – настоящая лесная фея.
– В таком случае, вы тоже знаете, какой он на самом деле.
– Вы правы. Там, на морском побережье, иногда мне даже казалось, что по лесу я скучаю больше, чем по отцу. Глупо, не так ли? – она рассмеялась.
