Александр Кудрявцев - Железные Волки. Небо славян
Близнецы понурились.
– Живо!
Братья, надув губы, взяли секиры и щиты и осторожно растворились во мраке. Скальд с улыбкой повернулся к окаменевшему от ожидания Ратияра.
– Там Эйнар. Стережет нас у воды по моей просьбе. Не верю я пока этому спокойствию…
– А зачем ты…
– Мужчине полезно чувствовать страх. Иначе как он научится его преодолевать?
Сидевший рядом Сван поежился:
– Холодно чего-то. Останусь-ка я спать у костра…
– А как же твое одиночество, друг мой? – полюбопытствовал Браги с сочувственным видом.
Сван поерзал под плащом.
– Псу под хвост ваше одиночество! – пробубнили из-под шерстяной ткани. – И ваших водяных, мертвяков и ведьм туда же!
* * *Ратияр задумчиво шевелил угли, то и дело подбрасывал горсть веток. Храп викингов слышали в самом Асгарде, но он отчетливо различал в этом многоголосии тролльего рева нежное глубокое дыхание.
Человек может существовать без руки или ноги, но не способен жить без сердца. Юноша слышал, что даже в далекой стране Египет, когда людей превращали в мумии, у них вырезали все внутренности, кроме него.
«Каждый раз, когда я думаю, что ты скоро будешь далеко, кто-то невидимый вырезает его у меня из груди. Все мои пути ведут в Хель, все солнца покрыты копотью.
Ты отражаешься во мне, как эти звезды в ночном море, и каждая волна о тебе, и каждый вздох, и каждый шторм. Все чудовища спят на дне, когда ты рядом, лишь не дремлет Железный Волк, привязанный к скале тонкой лентой твоего ласкового взгляда. А не будет его, Волк вырвется и сокрушит мир, и ничто и никогда больше не будет прежним…»
Рядом в темноте раздалось тугое журчание.
– Хорошо! – поделился с Ратияром Бьярни Большой, поправляя гашник на штанах.
Ратияр вздохнул и укрылся плащом поплотнее, в который раз пытаясь вымолить сон у насмешливых богов, наблюдавших за его мучениями из-за легких облаков, что скользили между созвездиями дышащего холодом неба севера.
* * *Спустя вторую неделю драккар зашел в крохотный залив и остановился у небольшого, густо заросшего жестким кустарником острова, чтобы пополнить запасы пресной воды. Воины почти неслышно, без единого всплеска, соскользнули с бортов на мель у берега и отправились на разведку. Охранять корабль остались скальд и Ратияр.
Браги поднял голову и жадно втянул ноздрями морской воздух. Ратияр с улыбкой смотрел, как ветер осторожно трогает белую гриву волос Молчаливой, которая, сияя, глядела в хмурое стальное небо.
– Родина пахнет сладко, – сказал Браги, – если ее запах не наполнен дымом сгоревших жилищ.
– Неужели тебе еще кто-то смеет желать зла? – усмехнулся Убийца Пса.
– Я не настолько жалок, чтобы не иметь врагов, – ответил Браги. – Если никто не завидует твоей славе, зачем тогда жить?
Ингрид заулыбалась. Тонкие руки скользнули в сером воздухе синим взмахом рукавов.
– Она спрашивает, есть ли на свете то, чего ты боишься, – перевел знаки в звуки Ратияр.
Браги захохотал, по привычке схватившись за обширный живот под кольчугой. Из прибрежных зарослей шумно рванулась испуганная утиная стайка, пеня крохотные белые буруны.
– Конечно, есть, – отсмеявшись, сказал он, – я не люблю произносить ее имя рядом с водой. Но мы уже в родном море, и северные боги вновь присматривают за мной. Поэтому я расскажу вам о ней. О хафгуфе.
Браги возвел почти выцветшие от морских ветров голубые глаза ввысь, с наслаждением седлая коня красноречия.
– В море живет мать всех морских чудовищ. Рыба, о которой обычно не говорят из-за ее размера, который кажется людям невероятным.
Говорят, такова натура этой рыбы, что когда ей наступает время утолить свой страстный голод, то она растягивает свое горло для великой отрыжки и после этого извергает много пищи, так что все виды рыб, которые находятся рядом, плывут в то место. Затем собираются вместе, большие и малые, полагая, что там они должны получить еду, и хорошую еду; но эта огромная рыба оставляет свой рот открытым все это время, держа пасть шире огромной трубы или даже целого фьорда… Но, как только ее рот и желудок заполняются, хафгуфа захлопывает пасть и ловит всех тех рыб, что прибыли на поиски пищи. В ее природе – глотать и людей, и корабли, и китов, и все, что ей попадается.[25]
Ингрид поежилась. Ратияр улыбнулся.
– Хафгуфа слишком велика для этого залива, – он прикоснулся пальцами к ее ладони. Она не отняла руки.
– Но есть еще Лингбакр, – вырос рядом Браги, – он, конечно, будет поменьше.
Ратияр прочистил внезапно запершившее горло и неловко засунул большие пальцы рук за пояс. Молчаливая залилась краской. Скальд осклабился и продолжил:
– Лингбакр – это самый большой морской кит. Он настолько огромный, что часто его принимают за остров. Один человек рассказывал мне, что однажды морской викинг Торлейв решил высадиться на большой остров в Гренландском море, чтобы пополнить запасы пресной воды. Взяв с собой пять человек, он ступил на землю, думая, что эта суша так же надежна, как и любая. А потом остров взял и погрузился в море. И все высадившиеся утонули.
Ратияр тайком бросил взгляд на зеленые кучи островка, у которого безмятежно покачивался их драккар.
– А некоторые, – добавил Браги, глядя Ратияру в глаза, – до сих пор путают китов с островами, гуляя по суше, что может уйти у них из-под ног.
Убийца Пса отвел взгляд. Скальд посмотрел на отвернувшуюся Ингрид.
– Здешняя вода сладкая, как мед! – громогласно объявил появившийся из кустов Упырь Лихой, таща в обеих руках большие кожаные фляги.
– Я бы предпочел брагу, – буркнул скальд, перегибаясь через борт, чтобы принять груз.
* * *За все время путешествия Ингрид ни разу не пришлось развязывать подарок Барсука. Драккар легко летел на веслах просоленной всеми ветрами дружины, прошедшей со своим хевдингом огонь и воду, припасов сушеного мяса и пива хватало с избытком. Но Ратияра беспокоило другое – вместо трех драккаров, о которых он попросил в письме Браги, тот привел лишь один. Одинокий корабль мог стать легкой добычей любой небольшой флотилии морского конунга. Их запросто могли взять в клещи у одного из небольших островов с жесткими пучками вцепившихся в голый камень сосен, что уже начали попадаться по пути.
– Не беспокойся, – сказал Браги в ответ на его опасения, – мои враги думают, что я отправился к норегам. Засады на этом участке пути нам не грозят. Мы идем в стороне от торговых путей, а значит, и от пиратов.
Ратияр слушал, кивал, но так и не смог избавиться от смутных предчувствий. Он сам стоял на ночной страже, забирался на мачту и до рези в глазах вглядывался в морскую даль.
Чутье не подвело его.
Враг появился, когда драккар Сокрушителя Скальдов отходил от островка, где команда пополняла запасы пресной воды. Два черных драккара одновременно появились из-за шхер с двух сторон, поймав «Огненного Змея» в западню.
– У нас гости, – сказал Ратияр.
– Это не гости, – присмотрелся к врагам Браги, – это хозяева.
Он сразу узнал черные паруса Трора Убийцы Драккаров, грозы западных фьордов, и удивился про себя, что делает знаменитый пират в здешних пустынных водах.
– Не ожидал я видеть тебя в этом захолустье, Трор, сын Атли! – крикнул Браги в сторону драккара, на мачте которого реяло черное знамя с нашитым куском красной тряпки. – Что привело тебя в это унылое место?
– Не те вопросы волнуют тебя сейчас, Браги, сын Сигурда! – отозвался стоявший на носу высокий воин. Из-под его шлема выбивались огненно-рыжие кудри, ветер трепал длинную золотую бороду. Обеими руками Трор опирался на две секиры по имени Близнецы. Он презирал щиты и всегда наступал.
– Как видишь, у тебя нет ни единой возможности победить, Браги. Но я готов предоставить тебе выбор.
– Давно не торговался я на торжище! – сказал скальд. Его дренги отозвались дружным хохотом.
– Ты отдашь нам добро, женщину и оружие, а я оставлю твоим людям жизни и корабль.
– Крыса пронюхала о серебряных ножнах, – шепнул Браги побледневшему Ратияру и громко обратился к Трору: – Тебе нужна девушка по имени Ингрид Лед Ладоней?
– Она, – помедлив, отозвался тот.
– За то, что я отвезу ее Храппу, мне пообещали пять золотых запястий и десять гривен серебра, – сказал Браги.
Стоявший рядом Ратияр впился в него глазами и осторожно положил руку на навершие меча.
– Если не последуешь разуму, ты будешь хвалиться ими на пиру у Предателя Воинов, – сказал Трор.
Браги подумал и с улыбкой развел руками:
– Живому лучше, чем мертвому. Видел я дом богача, но смерть стояла за дверями. Чего не сделаешь ради старых друзей! – крикнул он и, развернувшись, ударил кулаком Ратияру в подбородок. Юноша рухнул на палубу, дернулся и закатил глаза.
– Постой! – Бьярни Старший перехватил у борта яростно замычавшую Ингрид, попытавшуюся спрыгнуть с драккара. Она кусалась, царапалась и так лягалась, что Бьярни пришлось успокоить ее легким шлепком по затылку. Лед Ладоней вздрогнула и обмякла в огромных руках.
