Макс Ридли Кроу - Дневники Химеры
Ближе к утру она так замерзла, что зуб на зуб перестал попадать. Растирая плечи, она брела, спотыкаясь и еле передвигая ноги. Ориентируясь по возвышающимся над крышами пикам храмов, которые являются частью программы любой ознакомительной экскурсии, Ника все же дошла до центра города. Парк Штрауса раскрыл ей свои объятия в сером рассвете. Чуть моросил печальный в своей безысходности дождик.
Внутри беседка служила памятником человеческой нищете духа, о чем свидетельствовали надписи и облупленная штукатурка. Ника спряталась под крышу и стала ждать. Она надеялась, что вот-вот увидит Алекса. Этот парень оказался полон сюрпризов, но пока это единственный человек, которого она знала во всем городе. И он не стрелял в нее.
Утро понемногу набирало обороты. Появились уборщики, принялись подметать. Они то и дело косились на Нику, но не прогоняли. Первые прохожие походили на сонных воробьев: все кутались в теплые кофты и шарфы. Ника позавидовала им, особенно седому мужчине с густыми усами, который неспешно шел и курил. Улица оживилась, поехали автомобили, из метро стали выходить стайки пассажиров.
В ворота, находящиеся неподалеку от беседки, прошла женщина. Высокая блондинка с заколотыми на затылке волосами, в тонких очках с контрастной черной оправой. Она шла, подняв ворот пальто. Почему-то Ника почувствовала, что эта женщина идет к ней. Так бывает, когда вдруг узнаешь человека, которого никогда прежде не видел.
Женщина подошла к беседке, посмотрела на Нику и быстро произнесла:
– Я от Алекса. Скорее за мной.
– А где он? – тихо спросила Ника, хотя догадывалась, каков может быть ответ.
– Не вернулся с задания. У нас нет времени, скорее. Они могут быть здесь в любую минуту.
Женщина говорила жестко, приказным тоном. Она чем-то была похожа на Ирэну. «Еще одна начальница», – подумала Ника.
Они вышли из парка и сели в припаркованный поблизости автомобиль. Совершенно неприглядный черный Peugeot, старенький и потертый.
– А ваша организация не особо финансируется, да? – невесело пошутила Ника, пристегиваясь.
– Нужно было пригнать лимузин? – холодно поинтересовалась женщина. – В следующий раз.
– Куда мы едем? И объясните, кто вы, наконец!
Женщина вырулила с обочины в поток и неторопливо поехала вперед. Судя по тому, как метались ее глаза по зеркалам, была возможна слежка. Наконец, они свернули на менее оживленную улицу и проехали мимо припаркованных автомобилей.
– Вы в безопасности, это все, что вам пока нужно знать. Алекс должен был ввести вас в курс дела.
– У нас не было времени.
– Ясно. Но ведь он сказал, кем является?
– Сказал, – соврала Ника, не сводя глаз с женщины.
– Тогда вам понятны наши цели. Добровольное сотрудничество облегчит жизнь вам и нам тоже. В конце концов, вы…
Автомобиль пересекал перекресток. Ника увидела летящий на них громоздкий внедорожник, но ни крикнуть, ни вдохнуть уже не успела. Внезапно легкий, как пушинка, «пежо» оторвался от земли, его развернуло и бросило обратно. Ника запоздало ощутила, как впился в кожу ремень безопасности, как едва не сломал ключицу и придавил грудь. На короткий миг она потеряла сознание. Перед глазами все плыло, в ушах шумело. Машина лежала на боку, и Ника почти распласталась по дверце. Над ней нависла болтающаяся голова блондинки. Очки слетели, глаза закрыты. Смятая, как фольга, дверь придавила половину туловища.
Тут машина снова содрогнулась и перевернулась на колеса. Ника вскрикнула. Болела шея и рука. Она чувствовала, что задыхается. Нужно выбраться, но пальцы не слушаются, и замкнувший ремень никак не поддается.
Дверца с ее стороны открылась, и чьи-то руки стали ее хватать. Она отбивалась и визжала, понимая, что никто больше не сможет ее защитить, и если снова схватят, то…
– Ника! Это Алекс. Спокойно, спокойно.
Пощечина обожгла половину лица и неожиданно прояснила сознание. Она перестала сопротивляться, глупо смотрела на Алекса, который ножом разрезал ремень и вытащил ее из машины.
Вдалеке на тротуаре стояли испуганные прохожие. У Ники кружилась голова, и Алексу пришлось почти волочить ее до машины.
Очнулась она уже во время движения. Мимо окон проносились серые улицы.
– Идти сможешь?
Ника повернула голову. Алекс сидел за рулем, мрачный и напряженный. От уха до шеи шла дорожка засохшей крови.
Прислушавшись к ощущениям, она кивнула. Сможет.
Он притормозил, обошел машину, помог ей выйти, и они пошли куда-то. На них безучастно глазели прохожие. Странная парочка: оба словно с войны возвращаются. Благо, в Европе люди не такие участливые, как на родине Ники. Там бы им уже и стопочку налили, и подсказали, где схорониться, а, может, и милицию бы вызвали – тут уж как повезет. А здесь никому и дела нет ни до чужой радости, ни до чужого горя. Толерантность и либерализм в высшей степени проявления.
Они проходили мимо промышленных зданий и длинных низких строений. Ника почти не поднимала голову. Она смотрела на свои ноги, и так ей казалось, что она не упадет. Они шли минут десять, хоть ей показалось, что гораздо дольше. Алекс подвел ее к белой старой «audi» и открыл дверцу.
– Садись.
Она послушно заняла свое место, но пристегнуться не смогла. Плечо так болело, что руку поднять не удавалось. Алекс сам закрепил ремень и сел за руль.
– Ехать будем быстро, без остановок. Захочешь вырвать – скажешь. Вода в бардачке.
Ника кивнула. Он поехал довольно резво. Дороги были широкие, а машин немного. Вскоре они выехали из города. Нику укачало, и она уснула.
Следующей остановкой оказался отель. На вывеске светилось «Das Reinisch». Когда Ника вышла из машины, над ее головой довольно низко пролетел самолет. От гула задребезжали стекла.
– Уютное местечко, – заметила девушка.
– Мы в аэропорту, – ее спутник так и не успел приобрести чувство юмора. Либо он слишком был погружен в мысли. Каждый по-своему переживает тяжелые обстоятельства. – Придется дождаться паспортов и билетов.
– Куда мы летим?
– В Венецию.
– Как романтично.
Когда они вошли, Алекс подошел к девушке на рецепции, молча взял у нее подготовленный ключ и направился к лифту. Ника вспомнила, что точно так же ее саму поселили в отеле по звонку Ирэны.
В лифте они не смотрели друг на друга. Несколько секунд молчания и старательного отвода глаз. Номер находился на третьем этаже. Кровать одна, узкая и неудобная. На такой особо не разляжешься.
– Ну надо же! – фыркнула Ника.
– Я посплю на софе, – сказал Алекс, заходя в ванную.
– Знаешь, бывают номера с двумя кроватями, – она шагнула за ним, но перед самым носом дверь захлопнулась.
– По документам здесь проживает один человек, пожилой канадец, – донесся до нее его голос.
– Мы, наверное, еще не дошли до тех отношений, чтобы через двери туалета разговаривать, – Ника прислонилась к стене.
Он открыл дверь и посмотрел на нее будто с подозрением:
– Ты вообще не понимаешь, что происходит?
– Ну… пописать сходил? – растерялась она.
Он цокнул языком и покачал головой, поражаясь ее несерьезности:
– Ты не понимаешь?
– Нет, – очень тихо, невероятно тихо проговорила Ника. – Я не понимаю. Я спрашиваю, но не получаю ответа. Я пошла в клуб развлечься с подругами, а теперь они, вероятно, мертвы. Хотя даже это мне неизвестно наверняка. Взрыв, запах гари, выстрелы. Меня похищают, засовывают в какую-то гребаную машину, а потом…
Ника посмотрела ему в глаза, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони:
– Я здесь. А должна была гулять по площади от кафе до кафе, фоткаться на фоне памятников. Так что нет, ни хрена я не понимаю, что здесь происходит!
Последние слова она прокричала. Ника и сама уловила в собственном голосе нотки истеричности, но плевать она хотела на хороший тон.
Алекс вернулся к зеркалу, вытер полотенцем кровь с лица, поморщился, дотронувшись до ссадин и синяков, посмотрел на нее через отражение.
– Ты была в плену у тамплиеров.
– Теперь тамплиеры, – Ника сползла по стене и села на пол. – И впрямь не ЦРУ.
– Этот орден существует давно.
– Я знаю, – кивнула она безучастно, – помню, учила. Рыцари с красным крестом на груди топали в Иерусалим к гробу Господнему. Угу.
– Не стоит верить всему, что пишут в учебниках истории. Скажу больше: сейчас едва ли можно отыскать доступные для общественного пользования истинные исторические хроники. Все они либо надежно спрятаны, либо вовсе уничтожены. Хотя во второй вариант я не верю.
– Почему?
– Было бы неосмотрительно уничтожать оригинал, предлагая миру подделку. Наверняка, записи хранятся в архиве. Другой вопрос: где этот архив?
– Это не другой, это даже не десятый вопрос, – она сжалась и обхватила себя за плечи. – Значит, ты ассасин, да?
Он отбросил полотенце и присел напротив нее у другой стены.
– Знаю, что они там плели про наш клан. Это ложь.
Ника хмыкнула.
