Джеймс Клеменс - Война ведьмы

– А если я неправильно его запомнил? – настаивал на своем Джоак. – Может, во сне у него была одна рука, но при свете дня мое сознание изменило эту незначительную деталь.

Морис покачал головой и встал.

– Это стало бы еще одним доказательством, что твой сон не был провидческим, – сказал он. – Истинное пророчество остается в памяти навсегда.

Джоак вздохнул и посмотрел на двух решительно настроенных братьев. Значит, его сон был самым обычным кошмаром. Он повернулся к Эр’рилу, который все это время молчал. Стоическое выражение на его лице стало каким-то болезненным.

– Итак, если это всего лишь дурной сон, – продолжал Флинт, – думаю, нам нет необходимости брать мальчика с собой. Пусть остается и присматривает за моим хозяйством.

– Нет, мальчик должен ехать с нами, – заговорил Эр’рил неожиданно напряженным голосом. – В качестве меры предосторожности.

– С какой стати? – спросил Морис. – Ему приснился дурной сон, который навеяло заключение на острове, и на поверхность всплыли старые страхи.

– И тем не менее мы должны взять его с собой. – Эр’рил отодвинулся от стола, показывая, что не желает это больше обсуждать.

Но прежде чем кто-то успел ему возразить, тишину на корабле разорвал пронзительный крик.

Джоак, сжимая в руке посох, тут же вскочил на ноги.

– Элена!

– Повернись… медленно! – приказал резкий голос из-за спины Мисилл.

Старая целительница перестала изучать полки, заставленные бальзамами и лекарствами. В руке она держала бутылочку с какой-то травой. Мисилл не могла понять, что написано на лице женщины; отсутствие глаз делало эту задачу почти невыполнимой. И все же ей показалось, что тень мимолетной улыбки коснулась тонких губ целительницы.

– Тикал, оставь бедняжку в покое, – пожурила она зверька.

Мисилл медленно повернулась и обнаружила, что за спиной у нее никого нет. Только крошечный пушистый зверек висел на щеколде двери. Видимо, под его весом она и захлопнулась. Но кто же тогда говорил? Мисилл огляделась по сторонам. В комнате никого не было.

Тикал, не сводя с нее огромных глаз, принялся карабкаться вверх по двери.

– Прикоснешься к своему мечу и тут же умрешь, – сказал он тем же грубым голосом.

У Мисилл от удивления широко раскрылись глаза.

– Не обращай на него внимания, – сказала старая целительница у нее за спиной. – Тикал не понимает, что говорит. Он всего лишь повторяет то, что слышал на улице.

– Почем апельсины? – продолжал Тикал, и его голос стал пронзительным, как у женщины. – За такую цену я смогу купить три бушеля!

Зверек добрался до качелей, прикрепленных к потолку, и повис вниз головой, зацепившись за них хвостом и одной лапой. Он взглянул на Мисилл и детским голоском заявил:

– Я люблю лошадок.

Мисилл, удивленно моргая, смотрела на диковинное существо, чувствуя, как от пережитого страха ее сердце отчаянно бьется в груди.

– Что это за зверь такой?

– Тамринк. Точнее, златогривый тамринк, из джунглей Ирендла. Одним из его главных талантов является способность к мимикрии, хотя лично я считаю это не талантом, а неудобством.

Едва заметно покачав головой, Мисилл повернулась к женщине.

– Меня зовут Мама Фреда, – сказала старая целительница, кивнув ей в качестве приветствия.

Несмотря на то что у нее не было глаз, она безошибочно протянула руку, взяла короткую палку, стоявшую у стены, и, опираясь на нее, обошла прилавок.

– Ты что-то говорила про моих друзей.

– Да, они появились вчера. Им требовался целитель.

Сердце Мисилл сжалось от беспокойства. Кто ранен?

– А ты знаешь, где они остановились?

Старая женщина оглянулась через плечо, словно пытаясь прочитать выражение лица Мисилл.

– Разумеется. Идем.

Мама Фреда подвела ее к задней двери, распахнула створки, и Мисилл увидела, что вверх уходит темная лестница.

Тикал с негромким стуком шлепнулся на пол позади нее.

– Тикал… Тикал… Тикал… – пропел он и помчался вверх по ступенькам.

Мисилл стояла, вглядываясь в темную лестницу. Она исследовала ее своим внутренним чутьем, но не обнаружила ничего подозрительного. Однако воительница помнила, что чуть раньше не проявила достаточной осторожности, и потому решила заговорить о своих опасениях вслух.

– Мама Фреда, пожалуйста, не обижайся на то, что я сейчас скажу, но как слепая женщина может защитить себя в таком жестоком городе, как Порт-Роул?

Мама Фреда, насмешливо фыркнув, повернулась к Мисилл.

– Как я могу защитить себя? Во всем Болотном городе я единственная целительница, которая чего-то стоит, и все это знают. – Она чуть качнула палкой. – Весь город присматривает за моей лавкой. Кто, кроме меня, станет лечить раны, нанесенные мечом, или отравленные желудки? Здесь живут грубые, простые люди, но не считай их дураками. – Она оглянулась через плечо, и Мисилл снова показалось, что ее оценивают. – К тому же кто сказал, что я слепая?

И Мама Фреда начала подниматься по ступеням.

– Иди за мной.

Мисилл колебалась всего одно мгновение. Затем послушалась. Эта странная женщина знала больше, чем говорила. И по пятам за ней поднимались сомнение и осторожность.

Когда лестница закончилась, они оказались в коротком коридоре с несколькими дверями. Пока Мама Фреда вела Мисилл к самой дальней комнате, воительница внимательно поглядывала на остальные двери, сообразив, что здесь ничего не стоит устроить засаду. Одна из них была приоткрыта, и Мисилл успела заметить полки, заставленные ящиками и мешками, а также ряды сушилок с развешанными на них корнями и листьями растений. Сильный запах специй и земли вытекал из комнаты и пропитывал весь коридор. Это была самая обычная кладовая, ничего интересного.

Однако, когда Мисилл проходила мимо, она уловила присутствие магии, и волосы у нее на затылке зашевелились. Это была не сильная магия, всего лишь след стихии, чего-то такого, с чем она еще никогда не встречалась. Но, будучи охотницей, Мисилл путешествовала по всей Аласее, и то, что она столкнулась с магией, которой не знала, заставило ее замедлить шаг. Эта магия… Она пахла суглинком и лежащей глубоко под землей рудой… может быть, углем…

Мама Фреда, видимо, услышала, что воительница замедлила шаг.

– Идем. Не задерживайся.

Мисилл поспешила ее догнать. Эту женщину окружало много загадок, но сейчас Мисилл волновало совсем другое.

Остановившись у последней двери, старая целительница три раза постучала набалдашником дубовой палки, подавая сигнал тому, кто был внутри.

Крошечный тамринк возбужденно пританцовывал около ее ног.

– Тикал… О, Тикал, хороший малыш.

Мама Фреда отодвинула зверька в сторону концом палки.

– Он любит гостей, – пояснила она.

Мисилл скорее почувствовала, чем услышала движение в соседней комнате, и напряглась, приготовившись выхватить оба клинка. Когда дверь распахнулась, наружу вырвался поток магии стихий, точно в открытое окно влетел смерч. Ощущение было таким сильным, что у нее только чудом не подогнулись колени. Порыв ветра, рев грозовых туч, пронзительный крик сокола. А еще к ним примешивался глухой грохот трущихся друг о друга валунов. Она узнала эти потоки, и ноги у нее перестали дрожать.

В дверях стояла знакомая фигура.

– Мама?

– Тол’чак!

Мисилл чуть не сбила с ног старую женщину, успевшую отойти в сторону, и крепко обняла сына, не обращая внимания на Тикала, забравшегося по ноге огра, точно по стволу дерева.

– Благодарение Матушке, с тобой все в порядке, – прошептала она, пряча лицо на его груди.

Мисилл не могла полностью обхватить руками могучее тело сына, и он нависал над ней, даже когда немного горбился, как это принято у огров. Она подняла голову и посмотрела на него. «Как же он похож на своего покойного отца», – подумала она. Тот же приплюснутый нос и густые, нависшие брови, даже слегка приподнятая клыками верхняя губа и колючий мех, сбегающий от жесткого темени вдоль всего позвоночника.

Только глаза, большие, золотистые, с разрезом, как у кошки, говорили о том, что он не только огр, но еще и си’лура, как его мать.

Тол’чак тоже крепко обнял Мисилл, но разжал руки раньше, чем ей бы хотелось.

– Вам удалось справиться с болотами? – спросил он. – Как там Элена и Эр’рил?

Не зная, что можно говорить в присутствии Мамы Фреды, Мисилл была осторожна:

– Моя племянница в порядке. Все хорошо. Несколько царапин и шрамов, а в остальном наши друзья в целости и сохранности.

– Хотелось бы мне сказать то же самое про нас, – мрачно проговорил Тол’чак. – Заходи.

Его тон заставил Мисилл вспомнить о долге. Она активизировала свое чутье охотницы, пытаясь уловить хотя бы намек на присутствие зла. Но даже при самом пристальном изучении магия стихий, бушевавшая в комнате, показалась ей чистой и не тронутой порчей. Однако кроме магии она уловила еще и присутствие боли и быстро прошла вслед за Тол’чаком внутрь.