Стивен Эриксон - Память льда. Том 2

Но это не моих рук дело.

Всё это. Всё, что я желала создать… уничтожено. Этот мир-сон сам по себе был памятью. Призрачный мир Телланна, воспоминание о моём собственном мире, давнем, очень давнем. Воспоминания, взятые у заклинателя костей, который был при моём пересотворении, взятые у духов рхиви, Первого Клана, взятые у К’рула, у Круппа. Взятые у самой спящей земли – плоти самой Огни.

А у меня… ничего не было. Я просто украла их.

Чтобы создать мир для своей матери, мир, где она вновь стала бы молодой, где она прожила бы нормальную жизнь, состарилась с обычной скоростью.

Всё, что я у неё украла, я бы вернула.

Горечь переполняла Серебряную Лису. Всё началось с того, первого кургана у стен Крепи. С веры в допустимость, необходимость кражи. Кражи, оправданной достойными, благими намерениями.

Но обладание без права владения – ложь, обман. Всё, что она накопила, лишилось ценности. Воспоминания, мечты, жизни.

Всё обратилось в пыль. В прах.

Злополучный отряд духов рхиви подобрался ближе – осторожно, неуверенно.

Да. Я понимаю. Что я потребую у вас теперь? Сколько ещё пустых обещаний дам? У меня был для вас народ. Народ, который давно потерял своих собственных богов, своих духов, которым когда-то давал клятвы, народ, бывший на деле лишь горсткой пыли, праха. Народ.

Для вас.

Он потерян.

Какой урок для четырёх сплетённых душ – связанных без свата и жреца, для нас четверых.

Серебряная Лиса не знала, что им сказать – этим скромным, робким духам.

– Заклинательница, мы приветствуем тебя.

Она сморгнула влагу с глаз.

– Старший дух. Я…

– Ты видела?

В этот миг Серебряная Лиса заметила на их лицах удивление и радость. Нахмурилась в ответ.

– Заклинательница, – продолжил первый рхиви, – мы нашли кое-что. Недалеко отсюда. Ты знаешь, о чём мы говорим?

Она покачала головой.

– Там троны, заклинательница. Два трона. В длинной хижине из костей и шкур.

Троны?

– Что?.. Откуда? Откуда взялись троны в этом мире? Кто?..

Старший дух пожал плечами, затем ласково улыбнулся ей.

– Они ждут, заклинательница. Мы это чуем. Скоро. Скоро придут истинные хозяева этого Пути.

– Истинные хозяева! – Гнев вспыхнул в груди Серебряной Лисы. – Этот мир… он был для вас! Кто бы ни попытался узурпировать…

– Нет, – тихий ответ духа словно рассёк ей грудь, выбил воздух из лёгких. – Не для нас. Заклинательница, мы не настолько сильны, чтобы править таким миром. Он вырос слишком большим, слишком могучим. Не бойся – мы не хотим уходить и попытаемся договориться с новыми хозяевами. Думаю, они позволят нам остаться. Возможно, мы даже будем рады им служить.

– Нет!

Нет! Всё должно было быть не так!

– Заклинательница, нет нужды так сильно переживать. Творение продолжается. Воплощение твоих желаний ещё возможно – пусть и не в том виде, как ты изначально планировала…

Она его уже не слышала. Отчаяние разъедало душу. Как я сама крала… украли и у меня. Нет здесь никакого преступления, никакой несправедливости. Прими эту истину.

Сила воли Ночной Стужи.

Сочувствие Рваной Снасти.

Преданность Беллурдана.

Радость девочки-рхиви.

Этого было мало. Никто не мог – сам или вместе с другими – простить совершённые поступки, принятые решения, прозвучавшие отказы.

Оставь их. Оставь им всё это и всё, что ещё будет. Серебряная Лиса отвернулась.

– Тогда разыщите её. Идите.

– Ты не пойдёшь с нами? Твой дар ей…

– Идите.

Мой дар ей. Мой дар вам. Все они – один. Великое поражение, неудача, рождённая моими недостатками. Я не стану свидетелем собственного позора – не могу. Мне не хватит на это смелости.

Простите.

Серебряная Лиса пошла прочь.

Краткая жизнь цветка. От семени – стебель, затем – смертоносное цветение, всё за один-единственный день. Ярко-горящий яд, губивший всех, кто подходил слишком близко.

Чудовище.

Духи рхиви – маленький отряд, мужчины, женщины, дети и старики в мехах и шкурах, круглые лица отполированы солнцем и ветром – смотрели вслед Серебряной Лисе. Старейшина, который говорил с ней, не двинулся с места, пока заклинательница не скрылась за выветренной грядой, а затем провёл четырьмя пальцами по глазам – жест печального расставания – и сказал:

– Разведите костёр. Подготовьте лопатку ранага. Мы уже довольно прошли по этой земле, чтобы рассмотреть карту в ней.

– Снова, – вздохнула старуха.

Старейшина пожал плечами.

– Заклинательница приказала, чтобы мы отыскали её мать.

– Она просто вновь убежит от нас. Как убежала от айев. Будто заяц…

– И всё равно. Заклинательница приказала. Мы положим лопатку на огонь. Мы увидим, как на ней проступит карта.

– И почему на этот раз она должна стать правдивой?

Старейшина медленно опустился и прижал ладонь к мягкому мху.

– Почему? Прислушайся к своим чувствам, недоверчивая. Эта земля… – он улыбнулся, – …ожила.

Бежит.

Свободен!

Верхом на душе бога, в мускулах могучего зверя. Верхом на душе…

…вдруг запел от радости. Мох и лишайник под лапами, брызги недавнего дождя на шерсти. Запах богатой, щедрой жизни – мира…

Бежит. Боль уже лишь блёклая память, невнятное воспоминание о клетке из костей, о растущем давлении, о нехватке воздуха.

Запрокинув голову, громогласно завыл – так, что задрожало небо.

Ответный вой вдали.

Всё ближе и ближе.

Тени – серые, бурые и чёрные движущиеся пятна в тундре – текут по холмам, ныряют в неглубокие долины, широкие морены. Айи. Родичи. Дети Баальджагг – Фандереи – призраки памяти, бывшие душами т’лан айев. Баальджагг не отпустила их, удерживала в себе, в своих снах – в безвременном мире, в который Старший бог вдохнул вечную жизнь.

Айи.

Их бог бросил вызов небесам своим звериным голосом, и они явились к нему.

И… она.

Тогг замедлил шаг, поднял голову – айи окружили его, клан за кланом, длинноногие волки тундры…

Она здесь. Она пришла.

Нашла его.

Бежит. Уже совсем рядом. Плечом к плечу с Баальджагг, волчицей, которая так долго несла её раненую, потерянную душу. Баальджагг вернулась к своим родичам – родичам из снов.

Эмоции. Безмерной глубины…

И вот Фандерея бежит бок о бок с ним.

Мысли зверей соприкоснулись. Лишь на миг. Больше ничего. Больше ничего и не нужно было.

Вместе, касаясь друг друга плечами…

Два древних волка. Бог и богиня.

Он смотрел на них, не зная, кто он сам, не ведая, где он, где стал свидетелем их встречи. Смотрел и чувствовал одну лишь нежную радость.

Бегут.

Впереди ждут их троны.

Мхиби вскинула голову, тело её одеревенело, она начала извиваться, вырываться. Хоть он и был невысоким, но сумел её удержать.

– Это волки, девочка. Нам нечего бояться.

«Нечего бояться». Ложь. Они охотились за мной. Находили снова и снова. Гнались за мной по этой пустой земле. А теперь, слушай, они вновь пришли. А у даруджийца нет даже ножа.

– Что-то там, впереди, – пропыхтел Крупп, перехватывая её тело в неуклюжих объятиях, сгибаясь под её весом. – Легче было, – выдохнул он, – когда ты была старухой! Теперь, если б нашла в себе волю, могла бы меня повалить – нет! Сама могла бы меня нести!

Волю. Нужно лишь найти в себе волю? Чтобы вырваться? Убежать?

Куда бежать?

– Девочка, услышь слова Круппа! Он тебя умоляет! Этот… этот мир – более не сон Круппа! Понимаешь? Он должен перейти от меня. Должен перейти к другому!

Они карабкались по пологому склону.

Волки выли позади – всё ближе и ближе.

Брось меня.

– О, дражайшая Мхиби, столь уместно названная! Ныне ты воистину – сосуд! Внутрь, в себя – прими от меня этот сон. Позволь ему наполнить твой дух. Крупп должен передать его тебе – понимаешь?

Волю.

Вдруг она вывернулась, ткнула локтем в живот Круппу. Тот ахнул, согнулся. Мхиби вырвалась из его объятий, вспрыгнула на ноги…

Позади них – десятки тысяч волков. Ринулись к ней. Впереди – вожаки, два гигантских зверя, сиявших ослепительной силой.

Мхиби вскрикнулся, развернулась.

Перед ней раскинулась неглубокая долина. В ней – низкая, длинная хижина из выгнутых костей и шкур, связанных пеньковой верёвкой, вход открыт.

А рядом, на холмике, стоит отряд рхиви.

Мхиби, спотыкаясь, подбежала к ним.

Вдруг волки оказались со всех сторон, завертелись безумным, диким колесом вокруг хижины. Не обращая внимания на рхиви. Не обращая внимания на неё.