Анна Мистунина - Искупление
Тагрия не нашла, чем ее утешить. Не похоже, чтобы разбойница сожалела о несчастных жертвах – всего лишь о том, что зря напилась крови. Брр…
– А что еще было в этих книгах? Ты помнишь?
– Помню. Про заклятия разные, про силу мысли, про познание какое-то. Только их ведь жрецы писали, не колдуны. Колдунов допрашивали и писали.
– Познание и Воздействие, – прошептала Тагрия.
– Что?
– Ничего. Тинкал все еще собирается искать магов?
Исара кивнула. Шум, издаваемый дюжиной всадников, надежно скрывал их негромкий разговор.
– Ферр – большой город, наши застрянут там, пока деньги не кончатся, так всегда бывает. Тинкал хочет сразу уйти вместе со мной и с тобой.
– Зачем ему я?
– Ну, как же. Ты лучше всех почуешь колдунов!
Чудесно, лучше и не придумаешь. Тагрия с досадой прикусила губу.
– С чего вы взяли, что я смогу?
– Ты же видишь нас изнутри, а мы тебя не можем, значит, ты сильнее. Не так? – Исара хитро улыбнулась. – А ты не вешай нос. До города больше сорока миль, за день не поспеем. Мы с тобой удерем сегодня ночью.
– Так просто? Уговоришь Тинкала не ставить часовых или подсыплешь им в пиво сонных трав?
– А ты не можешь их усыпить? – с надеждой спросила Исара.
– Нет, – сказала Тагрия. – Это же Воздействие, понимаешь? Высокая магия.
Сказала – и всей душой ощутила Исарино голодное любопытство. Разбойница дернула поводья так, что лошади сошлись почти вплотную.
– Высокая? Воздействие? Объясни!
– Да я сама почти ничего не знаю! Ну… Есть магия, это Познание. То, что мы с тобой немножко умеем. Только по правде все сложнее. Еще есть высокая магия, это Воздействие. Для нее уже кровь нужна, кажется. И потом еще высшая магия, про нее Карий почти не говорил…
Исара помолчала. Ее дыхание было тяжелым, как при быстром беге. Потом встрепенулась – волосы разлетелись вокруг головы.
– Плевать на часовых. Если надо, перережу их дерьмовые глотки. Я еду учиться колдовству у брата-принца, пусть только попробуют мне помешать!
– Только вот мы не знаем, согласится ли он.
Теперь улыбка Исары сделалась хищной:
– Уговоришь. Как хочешь, уговоришь, хоть плачь, хоть умоляй, хоть спи с ним. А не то я тебя убью, так и знай!
Тагрия сказала бы ей – что не собирается спать с братом-принцем и вообще помогать этой нахальной разбойнице. Пусть сама гоняется за своей глупой мечтой, а если ей так нравится убивать, может начинать прямо сейчас. Но тревога, что давно зрела в душе, вдруг ударила острой догадкой, и Тагрия выдохнула:
– Жрецы!
Далеко впереди Тинкал резко натянул поводья. Он тоже почувствовал.
– Близко? – спросила Исара.
– Да!
– Дерьмо! Что ж ты раньше молчала?!
– Ты меня отвлекла! – воскликнула Тагрия, но разбойница уже скакала к Тинкалу.
Отступать было поздно: передовые всадники патруля показались на вершине холма, еще немного – и они увидят растянувшийся вдоль пологого склона отряд. Тинкал быстро выкрикнул несколько слов, и потянувшиеся было к оружию руки остановились. Пока еще оставалась надежда сойти за обычных путников. Разбойники сблизились так, что смуглокожие главари остались в середине, почти незаметные за спинами – видно было, что выполнять такой маневр им не впервой. Исара надела шляпу и скромно опустила голову. Тагрия очутилась в хвосте отряда, рядом с ней Бетаран и двое разбойников за спиной.
Двум отрядам не разъехаться на узкой дороге; благодарные подданные Империи, разумеется, посторонятся и пропустят ее священных защитников. Все тем же плотным строем разбойники съехали в траву. Тагрия привстала на стременах, чтобы лучше видеть.
Жрецы приближались. Ярко алели в солнечных лучах сутаны предводителей, их спутники в легких кольчугах и шлемах, со значками храма на плечах, имели вид ну просто донельзя воинственный. А ведь как, наверное, жарко во всем этом железе!
«Я могу закричать. Позвать их на помощь, сказать, что это разбойники, а меня держат в плену и хотят убить. А еще здесь два колдуна… Которых положено казнить, да?»
Прозвучало негромкое приветствие, кто-то из жрецов ответил. Казалось, все обойдется. Две кавалькады медленно разъезжались. Тагрия уже чувствовала, как расслабились напряженные Исарины плечи, когда услышала возглас:
– Стой! Это же тот самый!
Мгновение потребовалась жрецам, чтобы развернуться, и через мгновение две дюжины арбалетов нацелились на замерший отряд Тинкала. Передний ряд жрецов так же быстро ощетинился мечами – этакая колючая гусеница, спешащая зажать добычу в кольцо. Разбойники хватались за мечи не так слаженно. Быстро подъехал один из предводителей-жрецов.
– Кто? – спросил он, не прикасаясь к оружию.
Поднявший тревогу воин вытянул руку.
– Этот, брат Андиар. Тот самый убийца из Керка, которого отбили под самой виселицей. И, видно, вся его шайка.
Убийца, на которого указал жрец, потянул поводья. Его конь попятился, толкнув лошадь Бетарана. Убийца оглянулся. Растрепанные кудри, полыхающие кончики ушей – Динарик. Тагрия на миг встретилась с ним глазами и тут же услышала новое:
– Эй, а те, что, колдуны?
Конь Динарика поднялся на дыбы, разворачиваясь, и устремился к лесу. Резко хлопнула спущенная тетива, в спину убегавшего разбойника, под левую лопатку, вонзилась короткая толстая стрела. В следующий миг все смешалось: Тагрия слышала крики и хлопки, звон мечей и ржание, но видела только серый пергамент оперения и ярко-красное пятно – оно расплывалось так быстро, что Динарик был уже весь залит кровью, когда уткнулся носом в конскую гриву и замер. Его испуганный конь мчался галопом, не разбирая дороги, а Тагрия почему-то все еще видела стрелу, видела, как безвольное тело свешивается в сторону и, наконец, падает, запутавшись правой ногой в стремени. Динарик ударился головой о землю, потом еще и еще – при каждом прыжке коня обезображенное лицо молодого разбойника подлетало и опускалось вниз, как будто исполняло какой-то отвратительный танец.
Тагрия обнаружила, что кричит, отчаянно, изо всех сил. Затем – что ее конь вскачь несется к лесу, что повод его сжимает в кулаке Исара, а рядом следует, чудом не вываливаясь из седла, Бетаран. Мимо просвистела стрела.
– Очнись же, дура проклятая! – долетело с ветром.
– Я очнулась, пусти! – крикнула Тагрия в ответ и схватила поводья.
– Не отставай!
Исара вонзила шпоры и пригнулась к шее коня. Тагрия со всхлипом глотнула воздух. Бетаран! Что, если его, как Динарика?! Выхватив хлыст, она обернулась и что было силы вытянула им кобылу брата, затем своего коня.
– Держись, Бет! Крепко держись!
По лицу текли слезы – от ветра, от страха, от горя. Вороной Динарика наконец-то замедлил шаг и свернул в сторону. Его страшная ноша в последний раз попалась Тагрии на глаза. Исара скакала впереди. Она потеряла шляпу, и черные волосы развевались, как живые. Бетаран неподвижно глядел вперед, но в седле держался крепко и даже ухитрялся привставать на стременах в такт бегу.
– Быстрей! – закричала, обернувшись, Исара.
Кто-то скакал вслед, крича и ругаясь. Жрецы? Разбойники? Тагрия не могла ни оглянуться, ни использовать магию. Все мелькало перед глазами – прижатые конские уши, серая грива, земля под копытами, темная стена деревьев впереди. До нее чуть больше полумили, но разве лес остановит погоню?
Опять замелькали стрелы. Тагрия каждый миг ждала удара, что отправит ее или брата на встречу с Динариком. Но подстрелили ту, за кого она забыла бояться. Исарин крик перебил все прочие звуки, потом захлебнулся и стих. Тагрия вскинула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как в тело разбойницы входит вторая стрела. И тут закричал Бетаран.
Только одно могло вернуть ему голос – боль, такая сильная, что туман заклятия не смог ее заглушить. Тагрия почувствовала ее, как свою: резкий удар в предплечье, от которого левую руку как будто охватил огонь. «Держись, Бет, держись, пожалуйста!»
Остался в стороне взмыленный Исарин конь с опустевшим седлом. Тагрия и раненый, опять утонувший в колдовском тумане Бетаран ворвались под своды леса.
Здесь волей-неволей пришлось сбавить ход. Копыта вязли во влажной, покрытой прошлогодней листвой земле. С каждым шагом становилось темнее. Треск ломавшихся веток мешался с тяжелым дыханием и стуком сердца, забивал сознание – Тагрия не слышала погони, не знала, есть ли кто за спиной, не могла даже и думать об этом. Она будто поглупела от всего, что обрушилось так внезапно. Динарик, Исара, сумасшедшая эта скачка… Болели стертые о лошадиные бока ноги, болела левая рука, там, где у Бетарана сочилась из-под толстого древка кровь. Деревья перед глазами колебались, как в дыму. Нельзя останавливаться, нельзя падать в обморок, нельзя плакать. Тагрия не помнила только, почему нельзя.
Толстая ветвь промелькнула перед лицом, чуть не выбила из седла. Тагрия едва успела отклониться. Ветка скребнула по волосам. Под копытами что-то хрустнуло, и Тагрия вдруг пришла в себя. Выпрямив спину, огляделась.
