Морган Райс - Власть королев
Волусия вошла в свои помпезные покои, тёмные гнетущие о того, что их освещало всего несколько факелов. Больше всего света давал одинокий луч зелёного света, бравший начало из отверстия в стофутовой высоты потолке, и выхватывавший из мрака один-единственный предмет в центре комнаты.
Изумрудное копьё.
Волусия приблизилась к нему с благоговейным трепетом. Сотни лет оно находилось на эом самом месте, указывая точно на источник света. И древко, и наконечник были сделаны из изумруда, и сверкали, нацеленные прямо в небо, будто бросая вызов богам. Это была священная реликвия её народа, которая, как они верили, обеспечивала существование всего города. Волусия завороженно стояла перед ней, глядя как пылинки кружатся в луче зелёного света.
«Моя госпожа», – мягко обратился к ней Соку, и его слова разнеслись эхом в царившей тишине. «Разрешите мне сказать».
«Разрешаю», – ответила она.
«Моя госпожа, вы убили правителя Империи. Естественно, слух об этом уже распространился. Армии прямо сейчас готовятся выступить на Волусию. Огромные армии, от которых нам ни за что не защититься. Нам стоит подготовиться. Какова ваша стратегия?»
«Стратегия?», – переспросила Волусия, по-прежнему не глядя на него, раздражённая разговором.
«Как вы собираетесь заключить мир?», – настаивал он. «На каких условиях сдадитесь?»
Она повернулась к нему и смерила холодным взглядом.
«Мира не будет, – сказала она, – до тех пор, пока они сами не сдадутся и не присягнут мне на верность».
Соку смотрел на неё в страхе.
«Но, госпожа, на каждого нашего солдата приходится сотня врагов», – сказал он. «Нам не выдержать оборону».
Она повернулась обратно к копью, а он, в отчаянии, сделал к ней ещё один шаг.
«Моя Императрица», – не прекращал он. «Вы одержали выдающуюся победу, когда захватили материнский трон. Народ её не любил, а вас – напротив. Они вам поклоняются. Никто не будет с вами откровенен. Но мне придётся. Вы окружаете себя людьми, которые говорят вам то, что вы хотите услышать. Которые вас боятся. Но я скажу вам правду, опишу реальное положение дел. Империя окружит нас. И нам не выстоять. Ни от нас, ни от города, не останется ничего. Вам нужно действовать. Вы должны заключить перемирие. Заплатите любую цену, которую они попросят. Пока нас всех не убили».
Волусия улыбнулась, изучая копьё.
«Ты знаешь, что они говорили о моей матери?» – спросила она.
Соку беспомощно посмотрел на неё и покачал головой.
Они говорили, что она была Избранной. Что её нельзя победить. Что она никогда не умрёт. И знаешь, почему? Потому что шесть веков к ряду никто не мог поднять это копьё. А она в одиночку пришла и подняла его одной рукой. И убила им своего отца, заняв его трон».
Волусия обернулась к нему, и глаза её горели от воспоминаний о той истории.
«Они говорили, что копьё можно поднять лишь раз. И только Избранный способен на это. Они говорили, что мать проживёт тысячу веков, что трон Волусии будет её навечно. И знаешь, что произошло? Я сама подняла это копьё и убила им свою мать»,
Она сделала глубокий вдох.
«О чём тебе это говорит, генерал?»
Он посмотрел на неё в растерянности и покачал головой, теряясь в догадках.
«Мы либо живём в тени чужих легенд, – сказала Волусия, – либо создаём свои собственные».
Она наклонилась к нему с гримасой ярости на лице.
«Когда я разрушу всю Империю, – сказала она, – когда весь мир упадёт передо мной на колени, когда не останется ни одного человека, не знающего и не кричащего моё имя, тогда ты увидишь, что я единственная истинная повелительница, и что я единственная истинная богиня. Я Избранная. Потому что я сама себя избрала».
Глава десятая
Гвендолин шла через деревню в сопровождении своих братьев Кендрика и Годфри, а также Сандары, Абертола, Брандта и Атме, и сотен своих людей, так как все они были приглашены сюда. Их вёл Бокбу, деревенский вождь, и Гвен, впервые идя радом с ним по его деревне, испытывала к нему безмерную благодарность. Его народ принял их, дал им безопасное убежище, и голова сделал это на свой риск, против желания некоторых своих подчиненных. Он всех их спас, вытащил с того света. Гвен не знала, что бы делала, если бы не он. Вероятно, они бы погибли в море.
Гвен также чувствовала прилив благодарности к Сандаре, которая поручилась за них перед своим народом, и которой хватило мудрости привести их всех именно сюда. Гвен смотрела по сторонам, пытаясь сохранить в голове эту сцену: маленькие глиняные домики с затейливой лепниной и добрые глаза наблюдавших за ней людей, гордых благородных воинов. Очевидно, им раньше не встречался никто похожий на Гвен и её людей. Было заметно их любопытство, и, вместе с тем, настороженность. Гвен не могла их осуждать. Жизнь в рабстве привила им недоверчивость.
Гвен заметила, что повсюду сооружают кострища, и поинтересовалась:
«Зачем столько костров?»
«Вы прибыли в особенный день», – ответил Бокбу. «Сегодня наш праздник мёртвых. Это священная для нас ночь, которая наступает один раз в солнечный цикл. Мы жжём костры в честь богов мёртвых, и считается, что в эту ночь боги спускаются к нам и рассказывают о грядущем».
«Также есть поверье, – вмешался ещё один голос, – что в этот день придёт наш спаситель».
Гвендолин увидела, что за ними идёт мрачного вида старик лет семидесяти, с длинным жёлтым посохом и в жёлтой мантии.
«Позволь представить тебе Кало», – сказал Бокбу. «Он наш оракул».
Гвен кивнула, и он кивнул ей в ответ, не изменив выражения лица.
«У вас красивая деревня», – отметила Гвендолин. «Я вижу, что тут ценят семью».
Вождь улыбнулся.
«Ты молода как для королевы, но мудра и милостива. Слухи о тебе, которые доходят до нас из-за моря, правдивы. Я бы хотел, чтобы ты и твои люди могли остаться с нами прямо в деревне, но ты должна понимать, что на придётся спрятать вас от внимательных глаз имперцев. Но вы будете недалеко. Вон там будет ваш дом».
Гвендолин проследила за его взглядом и на расстоянии увидела гору, испещрённую множеством отверстий.
«Пещеры», – пояснил он. «Там вы будете в безопасности. Слуги Империи не станут вас там искать, и вы сможете жечь костры и готовить пищу, пока не поправитесь».
«А что потом?» – спросил, догоняя их, Кендрик.
Бокбу посмотрел на него, но, прежде чем он успел ответить, пред ним возник высокий мускулистый селянин с копьём в руках, в окружении ещё дюжины мускулистых мужчин. Это был тот самый человек с корабля, который протестовал против их высадки, и сейчас он не выглядел недовольным.
«Ты подвергаешь всех опасности, позволяя чужакам здесь находиться», – сказал он угрюмо. «Ты должен отправить их туда, откуда они явились. Это не наша работа – принимать все обездоленные народы, которые прибьёт к нашему берегу».
Бокбу покачал головой и посмотрел ему прямо в лицо.
«Твоим предкам стыдно за тебя», – сказал он. «Законы гостеприимства действуют для всех».
«Это что, часть нашей рабской повинности – проявлять гостеприимство?», – возразил он. «Даже тогда, когда к нам его не проявляет никто?»
«То, как обходятся с нами, не должно влиять на наше отношение к другим», – отрезал Бокбу. «Мы не отвернёмся от тех, кто в нас нуждается».
Селянин презрительно ухмыльнулся, глядя на Гвендолин, Кендрика и остальных, а затем снова обратился к вождю.
«Они нам здесь не нужны», – сказал он злобно. «Пещеры совсем рядом, и каждый день, когда они здесь, приближает нашу погибель».
«А что хорошего в жизни, за которую ты так цепляешься, если тратить её не по совести?» – спросил вождь.
Мужчина смерил его долгим взглядом, развернулся и стремительно пошёл прочь, сопровождаемый своими соратниками.
Гвендолин смотрела им вслед и думала, как на это отреагировать.
«Не обращай на них внимания», – сказал вождь, когда вся их процессия возобновила шаг.
«Я не хочу вас обременять», – сказала Гвендолин. «Мы можем уйти».
Бокбу покачал головой.
«Вы никуда не пойдёте», – сказал он. «Во всяком случае, пока не будете к этому готовы. «В Империи есть много мест, куда вы сможете отправиться, если захотите. В том числе, и надёжно спрятанных. Но все они далеко отсюда, и путь туда опасен, а вам нужно восстановить силы и решить, хотите ли вы остаться с нами. Я настаиваю. Вообще-то, только на эту ночь, я бы хотел, что вы присоединились к нашему деревенскому празднику. Уже смеркается – имперцы вас не заметят, а сегодня важный для нас день. Я сочту за честь принять вас в гости».
Гвендолин только сейчас заметила, как быстро опустились сумерки, и увидела, что повсюду зажглись костры, а жители деревни, одетые в свои лучшие наряды, собирались вокруг. Она услышала, как забил барабан – сначала тихо, равномерно, а потом – всё уверенней и ритмичней. Она видела, как дети бегают туда-сюда с чем-то похожим на конфеты в руках. Мужчины разносили кокосы, наполненные какой-то жидкостью, а на кострах жарились туши огромных животных.
