Алина Лис - Птенцы Виндерхейма
– Харальда вел Всеотец! – не удерживается от замечания Хельг.
– Ну да, Бог-Солнце, конечно, – кивает Стейнмод, ухмыляясь. Увидь ухмылку какой-нибудь особо богобоязненный храмовник, садовнику уже была бы обеспечена анафема. – Однако посмотри на это с другой стороны, Лисенок. Бхатам, уж прости старика за богохульство, плевать было на Всеотца. Войну им объявил сванд – бандит и разбойник с далеких западных островов, а не Бог-Солнце. И воевали они со свандом. Сам знаешь Святое Писание: в сражения первого конунга с бхатами не вмешивался ни Всеотец, ни иные боги. Бог-Солнце испытывал своего Сына, как твердят богословы. И тебе наверняка уже рассказывали, что «Дварфов» Харальд создал не из ничего, а переделав железных идолов из бхатских святилищ. За «Дварфами» последовали «Стрелки», за ближайшими южными островами – россыпи островков Ожерелья Бхарты, а за ними величайший враг Харальда, одолеть которого предстояло, однако, не ему, а его потомку, – Махабхата, великая империя бхатов. А все начиналось просто и буднично. Сванды напали на бхатский остров. Малость, с которой начался процесс возвеличивания современного Мидгарда. Малость, которая могла таковой же и остаться, – банальностью, тривиальным событием.
Солнечные зайчики возвращаются. Наверное, в саду не нашлось других мальчишек, сидящих на деревьях. Хельг жмурится, отодвигается, но пятна света продолжают преследовать его, как эскадрилья «Молний» преследует тварь из Северного Обрыва. Предчувствуя скорое поражение, Хельг вздыхает и спрыгивает, приземляясь рядом со скамейкой.
– Я запутался, – честно признается он.
– В чем?
– Ты говорил о войне, потом о малом и великом, а затем о Харальде. Я не вижу связи.
– А что я тебе говорил раньше, Лисенок?
Хельг хмурится. Ему не нравится, когда Стейнмод называет его Лисенком. Вот Лис – другое дело. Даже в устах Альгирдаса звучит не как издевка. Лис – это серьезно. Настолько серьезно, что прямо можно гордиться собой. Не то что Лисенок. Ну кто в здравом уме будет серьезно относиться к Лисенку?!
«Наверное, это потому, что Лисенок – это малое, а Лис – великое, – думает Хельг. – Не хочу быть малым».
– Ты говорил, что связь не всегда существует.
– Вот именно! – Стейнмод улыбается. – Я же не храмовник, чтобы утверждать, что все предопределено. Есть случайности, Хельг. Есть никем не ожидаемые совпадения. В великой реке мира невероятно огромное количество течений. Есть замечательная поговорка…
«Разумеется, ойкуменовская», – решает Хельг и угадывает. В последнее время старик полюбил сыпать почерпанными из ойкуменовских книг присловьями и историями. Впрочем, в последнее время Лис сам проводил большую часть времени за изучением континентальной культуры.
– «Кто не следует судьбе, того судьба тащит за собой». Обычно ее трактуют как утверждение, что у каждого человека в мире есть предназначение. Но забывают об обратной стороне этой поговорки: если судьба каждого человека в предназначенной ему свободе, то следует научиться быть свободным. И не свободным от обязанностей и прав, от социальных уложений и норм, от других людей. Совсем нет. Свободным для свершения великих дел, для самореализации, для других людей.
Стейнмод хитро улыбается, поглядывая на мрачного Хельга. Мальчишка все так же не понимает, к чему клонит старик.
– Война бесчестна, потому что лишает свободы. Она подчиняет себе. Она – движитель, направляющий по душам людей ужас и страх. Не война порождает их, но она лучшее удобрение для их цветения. И каждый из нас с самого момента ведет свою маленькую, личную войну – пока трясется в ужасе из-за других и боится за свое такое особое, уникальное существование.
Хельгу слышится намек на его проблемы со старшими братьями. Обидный такой намек.
Глупости.
Стейнмод никогда не говорит намеками. Все сказанное им подразумевает только то, о чем непосредственно говорится. И ничего больше. Старик всегда говорит прямо, даже если эту прямоту Хельгу временами трудно понять.
– Стать победителем трудно и легко одновременно, Лисенок. Во-первых, ты должен сродниться с войной. Научиться лишать свободы. Научиться нести ужас и страх. Во-вторых…
Садовник замолкает. И молчит довольно долго. Хельг не выдерживает:
– А во-вторых?!
– Во-вторых, Лисенок, ты должен понять, что ради победы ты сделаешь что угодно. Только так ты сможешь выполнить первое условие. Пока ты сам испытываешь ужас и страх, – тебе не стать победителем. Ни в своей маленькой войне, ни в любой другой. Первый шаг к свободе – это признание своей свободы. Маленький, вроде бессмысленный шаг, но без него ты ничего не сделаешь. Освободиться от ужаса и страха тяжело. Война – основа всего, помнишь? Лучше и не скажешь. Однако все не сводится к своей основе. Фундамент дома и сам дом – не одно и то же. Родители и их дитя – не одно и то же. Стать победителем легко. Очень легко. А вот продолжать быть победителем – трудно, очень трудно. Понимаешь?
– Нет, – честно признается Хельг.
– Это хорошо, – кивает Стейнмод, улыбаясь. Затем улыбка исчезает. – К сожалению, Лисенок, со временем поймешь.
Старик поднимает голову и смотрит на солнце сквозь раскинувшиеся над ним ветви.
Хельг понимает, что сегодняшний разговор окончен.
Ему повезло. Хельг вышел к ручью с необычайно чистой и вкусной холодной водой. Напился он в разумных пределах. Учитывая, что второе испытание будет длиться до вечера, следовало ограничить естественные позывы. Довольно глупо лишиться добытых кулонов лишь потому, что тебя застанут врасплох в момент справления нужды.
Еще и на всю академию прославишься, несомненно. По крайней мере, Хрульг уж точно будет напоминать о позоре до самого выпуска.
На месте Вальди Лис бы напоминал.
На дне ручья нашлись подходящие камни. Гладкие, небольшого размера – попадание такими серьезно не покалечит, но больно будет. В самый раз. Забив карманы голышами до отвала, Хельг направился дальше.
У него имелось уже четыре кулона, не считая собственного. Спустя некоторое время после встречи с гальткой и чжанкой он обнаружил следы и по ним вышел на совершенно беспечного бхата. Вичитравирья, которого все звали просто Вичитрой, прятался в кустарнике и думал, что его невозможно увидеть. Безоружный боец из южанина средний, куда лучше бхат обращался с луком и чакрометом, и Лис, недолго думая, напал на Вичитру. Подобравшись сзади как можно ближе и стараясь при этом не шуметь (хотя бхат во все глаза следил только за проходившей рядом с кустарником тропинкой и, чувствовалось, не заметил бы и слона), сванд бросился к сокурснику. Услышав треск позади, Вичитра дернулся и начал поворачиваться, но Лис уже схватил его за ноги и, повалив, потянул на себя. Тот забарахтался, пытаясь подняться. Хельг уселся ему на спину и с силой стукнул по затылку. Вичитра обмяк. Обыскав его, Лис нашел кулон во внутреннем кармане.
Следующий кулон достался еще легче. Услышав шум в овраге, проходивший мимо Лис белкой взлетел на дерево и притаился. Из оврага выбрался, тяжело дыша, ниронец Иссин Тодзио, крепко сжимая в кулаке цепочку с кулоном. Судя по помятому виду, противник парню достался из непростых. Не удержавшись на ногах, «птенец» уселся на землю, упершись спиной как раз в то дерево, на котором расположился Хельг. Тут и думать было нечего – Лис спрыгнул прямо на ниронца, удачно оглушив его одним ударом. Однако добыча оказалась меньшей, чем Хельг рассчитывал. У Иссина оказался только один кулон. То ли он дрался с кем-то, уже лишившимся кулона и попытавшимся отобрать его у ниронца, то ли сам утратил свой и отнял у кого-то чужой.
Заглянув в овраг, парень ухмыльнулся. На склоне, скрючившись, лежал Харальд Беорссон, один из друзей Бийрана, тренировавшийся вместе с ним под началом Свальда. Впрочем, тренировки Вермундссона не помогли одолеть сына старинного самурайского рода Тодзио. Спустившись и обыскав Харальда, Лис не обнаружил у того кулона. Минус сто баллов, Беорссон. Плюс двадцать баллов, Гудиссон.
Подобная арифметика была Лису по душе.
Добытые кулоны он распределил следующим образом. Собственный он надел на левую ногу, под носок, а на шею повесил один из девчоночьих. Кулон Вичитры положил во внутренний карман мундира, кулоны Иссина и второй девчонки обмотал вокруг рук в районе плеч. Если не повезет и кто-то сумеет достать его, то, может быть, довольствуется лишь кулонами на шее и во внутреннем кармане, не проводя тщательный обыск.
Лис понимал: ему не может везти вечно. Да, он осторожен. Однако с начала второго испытания прошло много времени, и слабейших «птенчиков» по большей части вывели из игры. Многие лишившиеся кулона потеряют и волю к победе, но будут и такие, кто озлобится и потеряет чувство меры. Таких стоит опасаться даже больше, чем Дрону или Свальда. Поскольку они во что бы то ни стало захотят стать победителями.
А он не должен проиграть.
