Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад
В голосе и поведении ясновидца что-то изменилось.
– Кто ты такой, Альт? – обронил он. – Сидишь здесь спокойно и как ни в чем не бывало, а я не могу тебя проницать. Ты приплыл в город месяц назад, баркой. Попал в самый центр бардака с Григхасом, встал против Праведного, и… все. Нет тебя. Исчезаешь. Не оставляешь отпечатка на лице города, не мутишь Источников, не влияешь на аспекты. А это делает всякий, и любой листок, падающий в океан, порождает волну, а за тобой всегда тянулся характерный след. И внезапно – все закончилось. Я беседую с тобой столько времени лишь затем, чтобы ты сидел на месте, а я – мог… распробовать. Но когда поворачиваюсь к тебе спиною, кажется мне, что никого здесь нет. Что я – один. Там, где ты сидишь, нет даже дыры в пространстве. Ничего. Может, я сошел с ума и разговариваю… нет, духи тоже оставляют явственные следы. Может, я беседую с призраком собственного разума, а?
– Этот призрак разума может сейчас встать и пнуть тебя под зад, если поможет.
– Не советую. – Странно, но Явиндер впервые выглядел смертельно серьезным. – Расскажешь мне, что происходит?
Альтсин взглянул в закрытые бельмами глаза. Впервые в жизни он почувствовал себя неуютно рядом с ясновидцем. Халупа внезапно сделалась тесной, словно вокруг нее сомкнулся кулак невидимого великана, готовясь раздавить хижину в щепки.
Здравый рассудок попискивал нечто об опасности и смерти, но вор на него цыкнул. Ведь именно затем он сюда и пришел. И начал говорить.
О сражении в саду графа, ставшем результатом его глупости, об убийственной ярости, которая горела в его венах, когда барон должен был нанести последний удар. О кошмарах, наполненных видениями жестокости, в которых демон навязывал людям Волю, толкал их в объятия беспрестанной, незаканчивающейся войны, а тех, кто сопротивлялся, – сокрушал и резал. О бегстве от тех видений, о путешествии с места на место. О возвращении в город в поисках помощи как раз тогда, когда разгорелась война между Григхасом и Цетроном. И о картинах, которые появлялись средь белого дня, между двумя ударами сердца.
И о том, что сломанные ребра срослись у него за пару дней и что он схватил клинок голой рукою и вырвал его у Праведного, словно сражался с малым ребенком. И о чувстве, которое навестило его перед самым смертельным ударом, нанесенным Праведному, о холодной, избавленной от эмоций жестокости, охватившей его на миг – словно бы он сделался кем-то иным.
– Ты сопротивлялся?
При одном воспоминании Альтсин почувствовал в голове грохот сталкивающихся кораблей.
– Да. Тот юнец… нет, дело было не в нем, просто так нельзя поступать. Убийство – это убийство… проклятие, я не могу объяснить яснее… Закон улицы: если ты это заслужил, то тебя могут ободрать до живого мяса. Но мучить кого-то только затем, чтобы передать сообщение?
– И тебе удалось?
– Я убил его ударом в сердце. Явиндер…
– А потом? Боль? Словно тебя бросили в огонь?
– Нет. Только будто мне дали в лоб кистенем. Шла кровь из глаз, ушей, носа. Я потерял сознание.
– И с того времени – тишина? Никаких кошмаров?
Вор слегка улыбнулся:
– Верно. Никаких. Но я не помню снов, а порой… теряю сознание днем.
– Все чаще?
Альтсин задумался, и какая-то пугливая часть его сознания заскулила: «Солги, солги, солги».
– Да. Все чаще. Явиндер, что со мной такое?
Старик склонил голову набок, в лишенных радужек и зениц глазах не удалось бы ничего прочесть.
– Не знаю, – ответил он. – Не знаю, парень.
– И только-то? Я отсиживаю здесь задницу и рассказываю о своих кошмарах, а ты говоришь: «Не знаю»?
Ясновидец улыбнулся одними губами, а Альтсин только теперь заметил, насколько тот напряжен.
– Видишь ли, парень, этого мало. Может быть множество причин, которые приводят к твоему состоянию. От самой простой, насчет безумия и поступков под воздействием больного разума, и до самого сумрачного, чего-то, что угнездилось у тебя внутри головы. В мире полно существ, питающихся человеческими душами, и демоны не самые страшные из них. Ответ на то, что происходит, скрывается где-то за завесой беспамятства, прячущей твои сны.
– Завеса беспамятства, прячущая сны? Явендер, ты пьян? Сам послушай. Ты говоришь, словно дешевый поэт. Что теперь? Эпос двенадцатистопником? Не можешь сказать по-человечески, что – понятия не имеешь? Что это – больше тебя? Что слава лучшего ясновидца в городе – просто обман, хрень, которую ты впариваешь наивным чувакам, чтобы те платили золотом за всякую там ересь?
Старик ощерился:
– Пытаешься взять меня на слабо́? Уличный воришка, воображающий себя кем-то важным. Но если уж мы о снах… Есть место, в котором, может, мне и удастся показать тебе то, чего ты не помнишь. Вот только хочешь ли ты это увидеть на самом деле?
– Далеко отсюда?
– Несколько миль вверх по реке. Старые руины. Придется идти на веслах.
Альтсин встал:
– А у тебя есть лодка на двух человек?
* * *Доплыли они в самый полдень, гребя по очереди. Явиндер всю дорогу не промолвил ни слова, но и вору говорить особо не хотелось. Эльхаран в этом месте был исключительно неспокоен, наполнен водоворотами, встречными течениями, коварными плывунами. Именно поэтому пристань для барок выстроили чуть выше устья – поскольку само устье было слишком непредсказуемым, чтобы доверить ему ценные товары. И поэтому идти на веслах вверх по течению было словно всходить обледеневшими склонами: три ярда вверх, два вниз. В конце они менялись на веслах через пару десятков гребков.
Внезапно на середине течения ясновидец перестал грести, вытащил из-под сиденья якорек и бросил его за борт.
Река снова снесла их вниз, а потом якорь зацепился за дно, и они остановились носом к течению.
– Тяжело, – просопел старик, втаскивая весла в лодку. – Тяжелее, чем в последний раз. Сам бы я не справился.
Альтсин переводил дыхание, рубаха липла к телу, пот щипал глаза. Не помнил уже, когда был настолько же измучен.
– И что? Где это место?
– Встань, осмотрись.
Вор встал.
– Ну и? Там, на берегу? Туда где-то с четверть мили.
– Именно…
Удар веслом под дых был столь неожиданен, что Альтсин даже не подумал прикрыться. Согнулся, воздух вышел из легких, боль настигла его чуть позже, уже за бортом.
Река сомкнулась над его головою, он непроизвольно пытался задержать дыхание, вода ворвалась в нос и рот.
Он вынырнул, размахивая руками, кашляя и отплевываясь, ухватился за первую попавшуюся вещь.
Весло.
Явиндер держал его, стоя на корме лодки и пристально глядя на вора своими белыми глазами. Ясновидец уже не дышал и не фыркал.
– Тут полно водоворотов и течений, которые могут бросать корабль, словно скорлупку, на дне – валуны, ил, затопленные деревья, мусор, принесенный с верховьев реки, в нем легко запутаться. Правы те, кто называет этот участок Рекой Слез. Много их пролили по глупцам, которые пытались тут плавать.
Старик, увидав, как вор открывает рот, поднял руку.
– Ш-ш-ш, молчи. Не теряй силы. Я сказал, что попытаюсь показать тебе, что скрывают твои сны. А собственно, покажет тебе это река. Она же тебя и оценит. И если окажешься ты чем-то мерзким, паршивым, недостойным существования, – убьет. Поддайся ей полностью. А если выживешь… к югу отсюда соленые болота, на краю их растут деревья. Единственные в округе. Я стану ждать там.
Он бросил весло, а Альтсин непроизвольно уцепился в него обеими руками – и почти сразу пошел на дно. Что-то ухватило его за ногу и повлекло вниз. Как будто его всасывала огромная живущая в глубинах рыба.
Ударился он о дно с такой силой, что отпустил весло. Водоворот вертел его, тянул по песку и гравию, вор зацепился за толстую ветку. Рубаха на спине треснула, и внезапно та самая рыба-великан потянула его вверх.
Он вынырнул, замахал руками, вдохнул, заорал и снова пошел под воду.
По сравнению с этим водоворотом объятия предыдущего были как умелая ласка дорогой куртизанки. Теперь Альтсин стукнулся о камень головою, его вознесло вверх, выкручивая в две разные стороны одновременно, словно он был куском полотна, выжимаемого прачкой, он ударился об очередной камень, да так, что и дух вон. Эльрахан, казалось, только этого и ждал. Закрутил его, перевернул спиною вниз и прижал ко дну. Вору показалось, что на грудь и ноги ему присела группа специально нанятых мордоворотов. Вор уцепился пальцами в гравий, подтянул колени, оттолкнулся вверх, река поймала его на половине дороги и потянула вниз.
Он мало что видел, вода была мутной от несомого мусора, дно, камни, почерневшие колоды выныривали рядом, не давая ни шанса уберечь голову. Он снова ударился черепом в дно, а в следующий момент почувствовал, как вокруг него словно бы сомкнулась гигантская многосуставчатая лапа, сдавливая ребра и внутренности. Его воткнуло в камни лицом вниз, он крикнул, остатки воздуха понеслись вверх, а вода с горько-болотным привкусом ворвалась ему в глотку.
