Вера Петрук - Последний Исход
Грохот барабанов стал громче, и толпа заколыхалась, подстраиваясь под ритм. Вдыхая запахи разгоряченных наркотиками тел, Арлинг подумал о том, чем эти люди занимались тогда, когда не поклонялись Нехебкаю. Выращивали коз? Добывали ценные породы, продавая их в Песчаные Страны? Занимались науками? Тогда, в Рамсдуте, Даррен удивил его, когда рассказал о научных достижениях горцев. Чего стоил «мокрый камень» или прибор управления погодой с величавым названием «Повелитель Бурь», который уничтожил несколько городов Сикелии, прежде чем сломался. Как-то не верилось, что горожане уделяли науке много внимания. Рядом с Регарди бежал, постоянно подпрыгивая и дергаясь, подросток в длинном балахоне – с выбритым черепом и длинными цепочками, вставленными то ли в брови, то ли в щеки. Украшение било его по лицу и стучало о зубы, когда парень открывал рот. С другой стороны бежала девушка, и ее наряд ничем не отличался от его соседа справа. Мужчины и женщины из Города Нехебкая были одинаковыми – похожая одежда, одни и те же странные украшения на лице, схожие запахи, полное отсутствие волос.
Постепенно из каравана стали исчезать оглушенные встречей нарзиды. К ним подходили лысые женщины в длинных балахонах, ласково бормоча, надевали им на голову венки из ирисов и уводили по двое-трое за пределы беснующейся толпы. Проводники и стража им не мешали. И хотя в действиях женщин не было ничего плохого, Арлинг порадовался, что отдал Дию Хамне.
Плохое предчувствие и напряжение нарастали одновременно. Внезапно он понял, что уже несколько минут пытался глубоко вздохнуть. Горный воздух, который радовал путников всю дорогу по хребтам Гургарана, не изменился. Несмотря на чад факелов и тяжелый наркотический дурман, Арлинг чувствовал его прежний запах и вкус, но отчего-то он перестал насыщать его тело жизнью. Он прислушался к тем нарзидам, которых еще не успели увести, и понял, что те дышали так же, как он – глубоко, широко раздувая грудную клетку, стараясь вместить за один вдох как можно больше воздуха разом. Однако горцы, которые пришли из Сикта-Иата, чувствовали себя нормально. Они были встревожены беснующейся толпой и раздражены, но не испытывали никаких проблем с дыханием.
Ситуация изменилась, когда ряды нарзидов окончательно поредели. Их вели по мосту, – Арлинг слышал под каменными плитами шум бегущей воды, – когда кто-то в толпе закричал:
– Слепой! Васс’хан! Это слепой!
Притворятся, что кричали не о нем, было бессмысленно. Первый камень попал в ногу, следующий метил в голову. Регарди увернулся и прижался к шее лошади, стараясь не свалиться, так как его руки были по-прежнему связаны за спиной.
Настроения толпы резко изменилось, а благодушие и ликование превратились в агрессию и открытую ненависть.
– Вор! Слепой! Будь ты проклят!
Меня с кем-то перепутали, попытался убедить себя Арлинг. Он еще ничего не украл у этих горцев. Здесь было что-то явно не так.
Сначала стража не очень старалась его загораживать, но когда полетели камни крупнее, а некоторые стали попадать в тех, кто ехал рядом, Арлинга стянули с лошади и взяли в кольцо провожатых. Мера не помогла, и у подножья моста началась давка, так как толпа стала наседать.
– Смерть вору! Отдайте его нам!
Когда ряды охраны стали проседать, уступая натиску толпы, проводники во главе с Зорганом забеспокоились всерьез. Они что-то кричали наседавшим людям, но это было все равно, что пытаться остановить бурю руками. Кто-то запоздало накинул на голову Арлинга мешок, однако ярость толпы только усилилась.
Регарди, задыхавшийся и без мешка, понял, что если он не придумает что-нибудь немедленно, тело взбунтуется. К тому же не от всех камней удавалось увернуться. Каменный дождь отвлекал силы и мешал координации. Арлинг медленно погружался в пучину злости, впитывая настроения толпы, словно бархат пролившееся вино.
На миг ощущение реальности происходящего потерялось, превратившись в зыбкую поверхность сновидения. Кто-то из толпы пробился сквозь стражу и, стащив с него мешок, схватил за волосы. Регарди, не задумываясь, ударил лбом, послышался хруст. Стража уже не пыталась успокаивать толпу, она рубилась саблями в ножнах, используя клинки, как дубинки. Ситуация выходила из-под контроля. Понимая, что привлекает внимание, Арлинг опустился на колени, надеясь, что его не затопчут «защитники». Он уже четверть часа пытался вытащить правую руку из кольца кандалов, но то, что получалось легко в Карах-Антаре, внезапно стало непосильной задачей. Его постоянно толкали, и он никак не мог выбрать подходящий момент, чтобы вытащить большой палец из сустава и протянуть ладонь сквозь железный обруч.
Кто-то еще пробился сквозь стражу. Чужак оказался хитер и прополз к нему на четвереньках, рискуя быть затоптанным или получить по голове. Арлинг приготовился к атаке, но человек вдруг остановился и прошептал до боли знакомым голосом имана:
– Ты должен идти до конца! До конца, понял? Не останавливайся!
Осознать сказанное Регарди не успел, так как Зорган вдруг поднял его за шиворот и стал проталкивать за стражей, которая принялась прорубаться в толпе к какой-то цели. Галлюцинация, решил Арлинг, хватая воздух широко открытым ртом. Еще немного такого дыхания и он услышит не только учителя, но и самого Нехебкая.
И хотя толпа по-прежнему бесновалась, голос, раздавшийся откуда-то спереди, перекричал всех.
– Расступитесь! Пропустите Святого Отца! Дорогу Великому Негусу!
К ним пробивались всадники – эскорт из десяти или пятнадцати человек на разгоряченных, храпящих лошадях. Очевидно, им пришлось долго скакать, чтобы успеть спасти гостей города. Их появление не осталось незамеченным, и по мере того как всадники приближались к застрявшим у подножья моста путникам, толпа стала успокаиваться. Одни пытались коснуться человека, скачущего впереди, другие падали на колени, третьи – самые буйные – принимались в экстазе рвать на себе одежды.
Человек что-то говорил им, но звучал все тише, и Регарди не мог разобрать ни слова – только интонацию. Голос всадника обещал и успокаивал, действуя на толпу, словно снотворное зелье, которым опаивали Арлинга в Карах-Антаре. Регарди показалось, что некоторые действительно стали засыпать. Стоя, с открытыми глазами, они принимались раскачиваться из стороны в сторону, а потом ложились на землю, превращаясь в безжизненные куклы. Только когда стражники стали поспешно прижимать к носам платки, он понял, что дело было не в словах и голосе Негуса, а в новом запахе, который сочился из мешков, притороченных к седлам всадников. Наркотик против наркотика… В этом мире Нехебкая дурман контролировал все человеческое.
Арлинг прижал нос к плечу, стараясь вдыхать через ткань рубахи, но скоро стал спотыкаться, врезаясь в спины проводников. Вместо расслабления, которое он ожидал от наркотика, в нем пробудилась паника. Иман учил его задерживать дыхание на длительный срок, но не дышать вообще он не мог. Грудь горела огнем, требуя больше воздуха, голова отказывалась понимать простейшие вещи. Например, почему голос Негуса казался таким знакомым?
Сознание уплыло в черноту, но он продолжал механически шагать, цепляясь за чьи-то руки. Хорош васс’хан, уныло подумал Регарди. Кажется, он хотел кого-то убить.
Над ухом зазвенел голос Зоргана, и слух Арлинга резанули заискивающие нотки, непривычные для капитана.
– О Лучезарное Светило! Перед солнцеподобной дланью твоей не стоят и гроша несметные сокровища всего мира!
Арлинг потряс головой и понял, что стоит на коленях на каменном холодном полу, а рядом – точно в такой же позе – заливается соловьем Зорган. Странно, он совсем не помнил, как оказался здесь. Дышалось по-прежнему с трудом, но стало понятно, что заставило его очнуться. Боль в связанных за спиной руках теперь ощущалась иначе, не позволяя себя игнорировать. Пальцы превратились в тяжелые и неповоротливые куски плоти. Ноги вели себя также. Воздух, догадался Регарди. Тело не может к нему привыкнуть, вызывая путаницу сознания. Что советовал в таких случаях Великий Махди? Нужно было вспомнить, непременно вспомнить…
– Властелин царей, убежище всего мира, справедливейший завоеватель, венценосец, величественный, как Небо, владыка! – продолжал стонать Зорган, мешая Арлингу сделать то, что и так казалось невозможным. Регарди пытался заставить голову думать о чем-либо кроме воздуха – пока безуспешно.
Где я? Какая-то пещера… Нет, большой зал. Влажно, пар, испарения – похоже, где-то рядом большой источник воды. Слышится плеск. Кто-то моется? Девушки смеются… Странно. Впрочем, в городе Нехебкая все не как у людей. Барабаны гремят громче, словно из-под земли. Все-таки это пещера – своды слишком высокие, и пахнет сыростью. Где же Подобный? Идиот, а перед кем распинается сейчас Зорган?
